Матерый и скокарь - Евгений Сухов Страница 4

– Как он выглядит, фотографии хоть есть?

– Фотографии заполучить не удалось, тут мы как раз очень рассчитываем на твою помощь.

Волостнов вздохнул:

– Прямо хочу сказать, данных немного. Но если он хотя бы привлекался или как-то засвечивался в наших органах, то у нас имеется вероятность его отыскать. Нужно будет обратиться к коллегам, занимающимся произведениями искусства. Может быть, они что-нибудь подскажут. Но работы предстоит много.

– Я понимаю, Георгий, – кивнул Рональд. – Поэтому и обращаюсь к тебе.

– Они сами добывают антиквариат или, может быть, пользуются своими криминальными связями, кого-то нанимают? Это облегчило бы зону поисков.

– Могу тебе сказать, что они только получают заказ, а потом ищут конкретного человека под то или иное дело. В основном грабят из квартир.

Волостнов кивнул:

– Выходит, у них хорошие связи среди домушников. Во всяком случае, мы примерно знаем, в каком направлении следует двигаться. Опасное предприятие, домушники очень узкий круг. Они приятельствуют или наслышаны друг о друге. Пробить мутного человека для них не составит большого труда. А уж тем более внедрить…

– И все-таки нужно попробовать, у нас нет другого выхода.

– Ну-у, выход всегда имеется, – неопределенно протянул Волостнов. – Впрочем, у меня есть один человек. С ним можно будет поговорить.

– Для внедрения нужны особые качества, он может не подойти, – осторожно заметил Рональд Селеби.

– Он из тех, кто любит различные авантюры, это одна из сильных черт его характера. Теперь важно, чтобы он согласился.

– Хорошо… А знаешь, давай следующую нашу встречу проведем вот на таком кораблике. Я уже несколько лет в Лионе, а ни разу на них не бывал.

Георгий Волостнов невольно расхохотался:

– А я ведь хотел предложить тебе то же самое.

– Это хорошо, что мы думаем об одном и том же, значит, будет толк.

Погоняло Матерый Полковник Никифоров Назар Иванович возглавлял отдел по кражам произведений искусства и антиквариата. Про него можно было сказать, что он находится на своем месте. Это был тот редкий случай, когда работа являлась главным увлечением в жизни, даже нездоровой страстью, она заполняла все его временное пространство, не оставляя свободной щелочки даже для шашлыков в кругу друзей и чекушки водки где-нибудь в рюмочной; в какой-то степени служба заменяла ему даже семью. Во всяком случае, дом воспринимался им как место, где можно перекусить и лечь спать.

В милицию Назар Иванович попал случайно, как это нередко происходит с людьми талантливыми.

Окончив исторический факультет МГУ, он некоторое время работал в государственном архиве, где занимался тем, что систематизировал древние манускрипты. Причем он настолько преуспел в работе, что прослыл весьма серьезным специалистом, МВД не однажды консультировалось с ним по поводу произведений искусства, имевших криминальное происхождение. А вскоре его и вовсе зачислили в штат в качестве эксперта.

Как-то понемногу Никифоров приобщился к криминальной тематике, а когда через год он изъявил желание работать в органах на постоянной основе, никто не удивился принятому решению.

Его карьера складывалась на удивление благоприятно.

В последующий год после устройства ему поручили весьма запутанное дело о краже картин из Русского музея, и он сумел установить, что три полотна пятнадцатого столетия, находящиеся в запасниках, всего-то искусные подделки. Через месяц подлинники всплыли в Вене, а еще через две недели удалось выйти и на заказчиков ограбления.

Почти за двадцать лет, проведенных на службе в милиции, в его внешности мало что изменилось. Несмотря на седину, пробивающуюся на висках, он по-прежнему любил свободную одежду, никогда не застегивал верхнюю пуговицу на воротнике и оставался все тем же белобрысым студентом с растрепанной прической.

Главной отличительной чертой его характера являлась педантичность, она компенсировала некоторую вольность в ношении формы. Свой архив, наработанный за многие годы, Назар Иванович содержал в идеальном порядке, ни одно значимое преступление в сфере искусства не проходило мимо его внимания, и он продолжал скрупулезно пополнять базу данных, и без того весьма внушительную.

Свою встречу с полковником Никифоровым Георгий Волостнов согласовал заблаговременно. Несмотря на кабинетную занятость, застать его в управлении было делом нелегким. Он не чурался даже самой черновой работы, любил подолгу пропадать в архивах, выискивая доказательства для тех дел, которыми в данный момент руководил. Так что каждый его день был практически расписан по минутам.

Коротко постучав в массивную дубовую дверь, Георгий вошел в просторный кабинет. За длинным столом между двумя стопками книг в кожаных фолиантах просматривалась белобрысая голова полковника, склоненная над пергаментом. На макушке отчетливо выделялась светлая проплешина, которой он обзавелся с полгода назад.

Никифоров настолько был увлечен чтением, что даже не заметил вошедшего гостя. То, что рукописи старинные, было понятно даже неспециалисту. Очень хотелось спросить, что же они здесь делают? Но Георгий от вопроса удержался. Внешний вид, манера держаться и даже широкий стол, заваленный дюжиной редчайших фолиантов, свидетельствовали о том, что Никифоров оставался все тем же музейным работником, которого лишь по оказии занесло в милицейское управление.

Однако впечатление разительно менялось, стоило Назару Ивановичу поднять глаза – пытливые, внимательные, контролировавшие каждое движение собеседника. От такого взгляда не могла укрыться даже мелочь, и только тогда становилось понятно, что на руководящей должности в управлении он оказался далеко не случайно.

Сдержанно поздоровались. Рука у Никифорова была широкой и мягкой – такую только под голову подкладывать вместо подушки.

Указав на свободный стул по правую руку от себя, Никифоров спросил:

– С чем пришел?

Вот так сразу, без каких бы то ни было вступлений. Никифоров вообще слыл в управлении человеком предельно конкретным и предпочитал не размениваться на долгие вступления.

Голос, громкий, резковатый, никак не вязался с располагающей, почти домашней внешностью. Такие интонации невозможно выработать при одном общении с редкими книгами, чувствовалось, что за плечами Никифорова весьма серьезная административная школа.

– Я у тебя вот что хотел узнать: в твоей базе данных имеется человек с погонялом Матерый?

– Матерый? – задумчиво протянул Никифоров. – Погоняло весьма распространенное. Чем он занимается?

– Нам известно, что его банда принимает заказы на произведения искусства, антиквариат. В основном грабят коллекционеров, но у нас имеются данные, что работают они и по музеям.

Никифоров понимающе кивнул и, прильнув к компьютеру, застучал по клавишам: