Ранняя смерть - Зоэ Бек Страница 4

Бен позвонил в дверь эдвардианской виллы, и на пороге его встретил сам Седрик Дарни. Бен ожидал увидеть кого-то из обслуживающего персонала. Издателя «Скоттиш индепендент» он знал по фотографиям. Дарни производил впечатление хрупкого и болезненного человека. Бросалась в глаза его молодость (он был моложе Бена на десять лет), и лишь гордая, можно сказать, даже строгая манера держаться свидетельствовала о врожденной способности управлять подчиненными. Дарни был воплощением чахоточного аристократического отпрыска, тип которого нам знаком по романам викторианской эпохи. При одном взгляде на него становилось понятно, почему голубая кровь не может обойтись без регулярного вливания здоровых простонародных генов. Бену невольно пришел на ум Дориан Грей, и ему подумалось, что вполне можно представить себе припрятанный тут в каком-нибудь укромном углу портрет, который старится вместо хозяина. Черты лица у Дарни были настолько правильные, что казались нарисованными. Однако молодой человек не вызвал у Бена антипатию, скорее напротив.

Седрик Дарни прошел через холл и отворил дверь, ведущую в одно из жилых помещений. Комната была обставлена в стиле баухаус, вещи в ней располагались в раздражающе правильном геометрическом порядке. Нигде ни малейших признаков беспорядка, нигде ни единой пылинки! Значит, все-таки есть обслуга, с удовлетворением отметил Бен.

Он подождал, пока Дарни не предложит ему сесть. Бену показалось, что Дарни хочет выбрать стратегическую позицию относительно гостя. Может быть, за этим кроется какой-то психологический трюк? Приемчик, незнакомый Бену?

— Вы занимаетесь историей, о которой хотели переговорить со мной, — без долгих предисловий начал Седрик Дарни. — Она связана как-то с моим отцом?

— Нет, мистер Дарни, — ответил Бен.

— Седрик.

Бен заметил, что невольно стискивает переплетенные пальцы и сидит в напряженной позе. Он быстро переменил ее, чтобы не выглядеть таким зажатым.

— Речь идет о фонде «We help». Вам это название наверняка что-то говорит?

Седрик продолжал смотреть на него выжидательно.

— Мне, вернее сказать, к нам в редакцию прислали анонимное письмо о том, что в фонде будто бы не все чисто.

— В каком смысле?

— Было несколько смертей. Якобы умирали дети, принимавшие участие в программе фонда. Три случая. Я пытался разузнать побольше, но пока что не очень продвинулся.

— Вы сообщили в полицию?

Бен удивленно посмотрел на Седрика:

— С какой стати мне было им сообщать?

— Кто, кроме вас, видел это послание?

— Кроме меня? Никто. Я вчера зашел в редакцию и оказался рядом с факсом, когда оно пришло.

— Я могу на него посмотреть?

Бен достал листок из рюкзака, который всегда носил с собой, и протянул Седрику.

— Положите на стол, — сказал Седрик, нагнулся и прочел короткий, в несколько строчек, текст, не притрагиваясь к листку.

— Не больно много тут сказано, — заметил он негромко.

— Но если что-то за этим стоит… — начал было Бен.

— А другие газеты? Они тоже получили эту информацию? — спросил Седрик.

Бен отрицательно мотнул головой:

— Я прощупывал. Похоже, что она поступила только к нам. Кто отправитель, я пока что не выяснил.

— Вы уже разговаривали с кем-нибудь из этого фонда?

— Вчера вечером я смог наскоро переговорить с руководительницей эдинбургского проекта. Я сказал, что хотел бы сделать очерк о фонде. Сотрудница по связям с прессой должна мне перезвонить. Но я подумал, что лучше, наверное, поговорить с вами, прежде чем…

Оставив фразу недосказанной, Бен ждал, как отреагирует Седрик. Ждал, а сам думал: «Какого черта я вообще тут делаю?»

Наконец Седрик заговорил:

— Побеседуйте с ними. Отчего не попробовать? Скорее всего, история дутая, просто кто-то изображает из себя особо осведомленную личность.

— А если в этом что-то есть?

— Тогда вам стоит об этом написать. Или вы думали, что я буду против?

Бен решил не юлить:

— Эта лавочка принадлежит вам.

Седрик отрицательно покачал головой:

— Эта лавочка, как вы ее называете, мне не принадлежит. Строго говоря, все принадлежит не мне, а моему отцу. «We help» — дочернее предприятие фирмы «Дункан Ливингстон фармасьютикс», акционерного общества, в котором долю имеет опять-таки мой отец. Вы ведь это имели в виду, как я понимаю?

Бен кивнул:

— Если о фонде в прессе появится сенсационная негативная информация, акции ДЛФ упадут. Это же всем понятно. Невозможно войти в аптеку, чтобы не встретить там очередное, намозолившее глаза рекламное объявление ДЛФ: «20 пенсов от выручки за каждый купленный препарат фирмы „ДЛФ“ поступает на счет благотворительного фонда, который помогает детям в Шотландии».

— И вы решили — лучше скрыть возможный скандал, чем нанести урон капиталу Дарни?

— Я решил — лучше предупредить заранее, прежде чем начнут падать акции.

Седрик усмехнулся:

— Почти трогательно, если бы не было в своем роде нахальством. Я хорошо знаю, какую славу заслужил мой отец. Но до сих пор никто из-за нее не отказывался принимать его деньги. Открещиваются только от его имени. Нет, Бен! Если за этим что-то есть, мы должны как можно скорее это выяснить.

Бен получил не тот ответ, на который рассчитывал. Но разве не этого следовало ожидать от человека, который поведал о преступлениях своего отца, причем сам поставил эту статью на первую полосу? И все же у Бена шевельнулось сомнение. Однако он не подал и вида.

— Хорошо, — сказал Бен, вставая. — Я займусь этим делом. Как только я что-то узнаю… сообщить вам информацию?

— Да, пожалуйста.

— И затем…

— Затем вы об этом напишете статью. Это же по вашей специальности, так ведь?

— Вообще-то, я работаю судебным репортером.

— Это вообще.

— Ну да. Да.

— Тогда я позвоню вашему начальнику и скажу, чтобы он не нагружал вас пока другими поручениями, так как вы сейчас работаете над специальным заданием.

Седрик с улыбкой проводил Бена к выходу.

Итак, Седрик предлагает ему подпиливать сук, на котором сидит. Или это не Седрик, а Бен, сам того не зная, сидит на этом суку? Он покидал виллу озадаченный и растерянный, а сев в машину, понял, что ступает по тонкому льду.

Кэтлин оставила полицейских рыться в ее жилище. Она знала, что они ничего там не найдут, пока не займутся содержимым ее ноутбука. Рассчитывая на то, что домашний обыск займет у них много времени, она решила этим воспользоваться, чтобы стереть все следы своего бывшего мужа.