Токсичная кровь - Евгений Сухов Страница 4

Глава 2. Борец за справедливость, или Пациенты клинической больницы на Верхней Первомайской

Первое, что я сделал, это обзвонил все клинические больницы Москвы. Ну, или почти все. Пришлось проявить фантазию: я представлялся и обеспокоенным работником санитарно-эпидемической службы города, и ответственным чиновником из Департамента здравоохранения Москвы, и членом совета Национальной медицинской палаты, и даже рьяным общественником из организации «Общероссийская лига поборников здорового образа жизни». И везде, кроме этих двух больниц в Измайлове, мне отвечали, что поступивших с отравлениями не более чем обычно. Выходило, что отравление не является массовым, и эпидемии как таковой не наблюдается. И очаг или источник отравления находится, стало быть, именно в районе Измайлово.

К середине дня кое-какие сведения стали просачиваться в Интернет. Оказалось, что всего больных с острыми пищевыми отравлениями, поступивших в две измайловские больницы (на Верхней Первомайской и 11-й Парковой), насчитывается уже двадцать четыре человека. И состояние двоих из них крайне тяжелое. Что ж, придется заняться опросом всех поступивших с такими отравлениями. Конечно, без камеры, поскольку в палату к госпитализированным больным Степу с его аппаратурой не пустят. Ничего, буду снимать больных на свой смартфон и записывать их слова на диктофон.

График посещений больных обеих клиник был с 16 до 19. Сначала я решил наведаться в клиническую больницу на Верхней Первомайской улице. Туда поступило отравившихся пищевыми продуктами аж двадцать человек! А в больнице на 11-й Парковой было по-прежнему четыре.

В 15.30 я сел в электричку, вышел на станции «Первомайская», прошел Измайловским бульваром два квартала и вышел на больничку с тыльных корпусов клиники. Потом нашел отделение, куда поместили отравившихся больных и… возрадовался. Как же хорошо, что в мире еще существуют бумага и шариковые ручки. На стеночке рядом с закрытым гардеробом, возле окошечка с надписью «Справки» висел написанный от руки список больных, поступивших с острыми пищевыми отравлениями. Причем с перечнем палат, куда их поместили. Я аккуратно и незаметно сфотографировал списочек (а посетителей было много), надел бахилы и прошел через КПП, назвав под запись в журнале свое имя и обозначив цель своего прихода: посещение больного Храмова из такой-то палаты, что был первым в моем сфотографированном списке.

Палата, в которой лежал больной Храмов Л. М., была полна людей. Оно и понятно, это первое посещение родственниками больных после помещения их в клинику. Посетители сидели на кроватях больных, стояли возле них, и только на одной из коек никто не сидел. Койка стояла у окна, и я прошел прямиком к ней.

— Здравствуйте, — поприветствовал я лежащую на подушке стариковскую желтоватую лысую голову со впалыми небритыми седыми щеками и небритым подбородком, поскольку здороваться больше было не с кем (или не с чем): остальное тело до самого подбородка было закрыто вместе с руками одеялом, и из-за худобы почти не угадывалась фигура. — Вы тоже отравились?

— Нет, я не отравился, — не сразу ответила голова, и глубоко впавшие глаза уставились на меня из-под кустистых седых бровей. — Это меня отравили враги…

— А чем? Что вы такое съели перед тем, как попасть сюда? Ну, там, рыбу, мясо, грибы. Может, консервы какие просроченные или что-нибудь другое?

— Мясо мне не по карману, — проворчала голова. — И рыбу давно не ел. Пару яиц съел вчера утром. В обед ел суп из пакета. Такой, который залил кипятком, и через пять минут готово. Молоко пил. Вечером ряженку кушал с белым хлебом. После чего и скрутило.

— Простите, а как вас зовут? — спросил я.

— А ты кто? — не сводила с меня взгляда голова.

Я не стал конспирироваться и ответил честно и прямо:

— Я журналист. Представляю телекомпанию «Авокадо». Зовут меня Аристарх Русаков, и я занимаюсь пищевыми отравлениями в вашем районе, то есть в Измайлове.

— Вот ты-то мне и нужен… — воодушевившись, заговорщицки произнесла желтоватая голова. — Дело в том, что всех их, — взгляд старика обвел палату, давая мне понять, что он имеет в виду всех отравившихся, — отравили так, для виду. Чтобы следы замести. На самом же деле удар был направлен против меня. Меня хотели убить, но вот — не получилось у них… Я живучий!

— И все же, как вас зовут? — снова спросил я.

— Меня зовут Храмов, — ответила голова с большим достоинством, видно, с расчетом на то, что я должен всенепременно знать. Но, не увидев с моей стороны должной реакции, добавила: — Лавр Михайлович.

— Вы пенсионер? — поинтересовался я.

— Да, я пенсионер. Пенсионер-общественник. Занимаюсь вскрытием язв нашегодемократическогообщества. — Слово «демократического» было сказано с большой язвительностью в голосе. — Еще я — действительный член Общероссийской общественной организации «Контроль народа». Слышали про такую?

— Слышал, — ответил я, припомнив обстоятельства этого дела и внутренне содрогнувшись. — Месяц с небольшим назад эта организация трагически потеряла своего председателя.

— Трагически потеря-а-ала, — проворчала голова и пошевелила седыми кустистыми бровями. — Председателя нашей организации Василия Николаевича Масловского убили его враги. Этот замечательный, кристально чистый человек, посвятивший себя борьбе за справедливость, за честь и достоинство простого рядового человека, должен был делать доклад на конференции, в котором были бы названы фамилии коррумпированных чиновников, без зазрения совести обирающих народ. Но они не позволили ему это сделать, боясь быть разоблаченными. И убили его прямо у дверей зала, где должна была состояться конференция.

— А я вот слышал, что его убил пожарным ломом, ударив дважды по голове, его же личный и бессменный секретарь по фамилии Шишканов, — осторожно заметил я. — И даже не у дверей конференц-зала, а на самом последнем, пятом этаже конгресс-отеля, в котором должна была состояться конференция…

— Это вранье! — безапелляционно заявила голова. — Секретарь — это просто выбранный стрелочник, на которого перевели все стрелки, чтобы не копать это дело глубже. А на самом деле товарища Масловского убили чиновники, погрязшие в коррупции и взятках. А теперь вот чужими руками пытаются убить и меня…

Я не стал спорить с головой и спросил:

— А за что вас хотят убить?

— За мою преданность правому делу. За мои сигналы в надлежащие органы насчет нарушений правопорядка и бесчинств тех, у кого сегодня деньги и власть. Я ведь, пока сюда не попал, каждый день, почитай, сигнализировал.

— Вы вот сказали, что вас хотят убить «чужими руками», — напомнил я голове сказанные слова. — А что это за «чужие руки» такие, будьте добры, поясните, пожалуйста?

— Есть определенные личности, — хмуро ответил старик, приподнявшись и устроившись полулежа на кровати.

— И вы можете их назвать?

— А у тебя бумага есть, чтобы записывать? — поинтересовался Лавр Михайлович.