Кровавые подснежники - Владимир Колычев Страница 4

Одинцов хотел поближе подойти к трупу, но ноги понесли его к подъезду. Он зашел в консьержную, взял кружку с приготовленным для него кофе. Напиток, что называется, с пылу-жару, кипяток практически, но это не помешало выпить его чуть ли не залпом.

– Спасибо! – поцеловал Максим женщину в щеку, благодушно ей подмигнул и повернул назад.

– Да, я тут вспомнила… – остановила его Мария Павловна. – Мужчина вчера вечером заходил, из восемнадцатой квартиры… Он квартиру снимает, как зовут, не знаю… Они с женой совсем недавно переехали… Он мимо прошел, что-то сказал… У меня дверь была открыта, я как раз с канала на канал переключалась, слышно было…

– Что было слышно?

– Ну, как он сказал… Нашли, говорит, время, когда бегать… На ходу сказал. На меня даже не глянул… Молодой мужчина, а мухомористый, как старик, – с укором покачала головой Мария Павловна. – Вечно чем-то недовольный. Хоть бы поздоровался разочек…

– И когда это было?

– Ну, где-то в половине одиннадцатого. Я в это время спать ложусь… – Консьержка осеклась. – Ну, не спать… Спать нам не положено! Просто двери закрываем…

Эти слова Максим дослушивал на ходу, он уже поднимался на четвертый этаж. Доступ в межквартирный холл перегораживала железная дверь, запертая на замок, но к ней выведены были кнопки звонков, и Максим позвонил в нужный звонок.

Но тут дверь открылась, жилец, спешивший, видимо, на работу, переступил порог и, никого не замечая, двинулся дальше. Максим прокашлялся и окликнул его.

– А что такое? – остановился мужчина, со злобой глядя на него.

Среднего роста, тщедушный. Маленькие желчные глазки, по-крысиному вытянутый нос, неопрятный, неприятный. Голос дребезжащий, со скрипучими нотками.

– Майор милиции Одинцов. У меня к вам пара вопросов, гражданин.

– Та-ак! А на каком основании?

Максиму пришлось объясняться: произошло убийство, работает следственно-оперативная группа, уголовный розыск проводит опрос…

– А я обязан отвечать на ваши вопросы? – возмущенно протянул тщедушный.

Максим промолчал, выразительно глядя на него. Но его немой ответ был проигнорирован.

– Тогда извините! Некогда мне!

Одинцов не стал останавливать мужчину, последовал за ним.

Машина жильца стояла у самого подъезда, а возле трупа стояла группа людей, отгороженных от него лентой, колыхавшейся на ветру, перед которой дежурил старшина с автоматом.

Мужчина, казалось, ничего не замечал. Он открыл машину, но Максим удержал его за локоть.

– Не имеете права! – дернулся жилец.

– Вчера вашего соседа убили, сегодня убьют вас.

– Какого соседа убили? – растерялся тот.

Максим подвел его к старшине и показал на тело, темнеющее на фоне снега. Нефелиной уже не было, и следователь куда-то делся.

– Когда убили? – с бледным видом спросил мужчина.

– Сегодня ночью. Возможно, вы видели убийц…

– Да, бежал кто-то… К этому месту и бежали… Ой! – Он осекся, приложил пальцы к губам.

– Что такое?

– Да нет, не видели они меня. Я из машины только выходить начал… Нет, не видели, – успокоился мужчина.

– Но вы их видели?

– Да, пронеслись галопом… Тут можно по тропинке пройти, а они прямо через сугробы…

– И что дальше?

– Да ничего… Я домой пошел… Ну, бегают и бегают, может, нажрались, а может, наркоманы, кто их знает!

– Как они на человека напали, не видели?

– Нет, не видел… Мне домой надо было, – поежился мужчина.

– А… э-э… – выразительно посмотрел на него Максим.

На этот раз тот понял его с полуслова:

– Олег Емельянович… Ну, можно просто Олег… Кацуров моя фамилия…

– Олег Емельянович, вы в лицо этих людей видели?

– Ну, не скажу, что было светло, но зрение у меня хорошее… Э-э, а вы уверены, что убили именно эти люди?

– Следствие установит.

– Следствие-то установит, а как мне быть? – Кацуров нервно пощипал себя за подбородок. – Ребята-то здоровые…

Снова страх взял его за горло. Вдруг преступники постараются расправиться с ним, как с опасным свидетелем?

– Олег Емельянович, может, мы к вам в машину сядем? Чего здесь на виду стоять?

– Да, конечно! – Кацуров благодарно глянул на Максима и сел за руль.

Он явно чувствовал себя не в своей тарелке.

– Вы, главное, ничего не бойтесь, Олег Емельянович. Обещаю вам, мы засекретим информацию о нашем сотрудничестве. И опознание проведем так, чтобы преступники вас не увидели… – успокоил его Максим.

– Ну, я не знаю, – замялся тот.

– А если не поможете нам… – Одинцов резко замолчал. Пусть собеседник сам себе нафантазирует, какая кара его ждет.

– Ну, хорошо, хорошо… – зачастил Кацуров. – Рослые такие ребята… В куртках… У одного капюшон был. И еще снизу лицо было закрыто. Но я бы все равно его не разглядел. А на другом шапочка была… Я его, правда, только в профиль видел, ну, когда он через сугроб перебирался. Темно было, поэтому я не могу ручаться за свои слова…

– Ничего страшного, мы с вас никаких обязательств не берем.

– Ну, лоб у него такой покатый… Брови такие прямые. Не вверх там или вниз, а прямые. Горизонтальные, вот. А глаза опущенные. Ну, уголки опущенные. Как бы под углом глаза… Нос правильный, с закругленным кончиком. Губы тонкие… Все, больше ничего сказать не могу…

– Куртка какая была?

– Ну, «аляска»… Говорю же, с капюшоном… У него еще что-то из кармана вывалилось, когда он через сугроб перепрыгивал…

– Из кармана? – приободрился Максим.

– Ну да, не знаю что…

– А в каком месте они через сугроб перепрыгивали?

– Ну, там!

Кацуров попытался пальцем показать место, но Максим заставил его выйти из машины.

Действительно, даже под слоем снега в этом месте угадывались вчерашние следы. Два человека, следуя параллельными курсами, перебирались через завалы, устремляясь к месту тогда еще будущего, а на данный момент уже состоявшегося преступления. И еще Максим нашел предмет, который мог вывалиться из кармана возможного преступника. Это была перчатка – из дешевой кожи, китайского пошива, ничем не примечательная, если бы не выведенный авторучкой номер телефона. Запись несвежая, цифры нечитаемые, но их можно восстановить. Если по этому номеру удастся выйти на преступника, то гражданин Кацуров оказал следствию большую услугу…

Хорошо было на морозе, холодный воздух ободрял и снимал похмелье, но все-таки в теплом кабинете лучше. И кофе здесь покрепче, чем у Марии Павловны.