Неоновый дождь - Джеймс Ли Берк Страница 4

В Квартале еще можно было найти нескольких настоящих представителей богемы — писателей, художников, а также специалистов, переплачивающих за аренду отремонтированных квартир близ Джексон-сквер, но большую часть населения Vieux Carre составляли трансвеститы, торговцы героином, пьянчуги, проститутки, оборотистые личности всех мастей, законченные наркоманы и бродяги, сбежавшие из дома еще в 60-е годы. Большинство этих людей жили в условиях, далеких от среднего класса и от уровня семей западного района города, которые прогуливались по Бурбон-стрит с болтавшимися на шеях фотоаппаратами, как будто пришли в зоопарк.

Я не смог найти место для парковки возле бара «Жемчужная устрица» и поехал вокруг здания.

— Дейв, в какой момент человек понимает, что он алкоголик? — спросил Клитус.

— Когда это начинает приносить ему вред.

— В последнее время почти каждый вечер на меня нападает ступор: такое ощущение, что я просто не дойду домой, пока не остановлюсь на первом же углу пропустить рюмочку.

— А как у тебя дома с Лоис?

— Не знаю. У нас обоих это второй брак. Может, это у меня слишком много проблем, а может, у обоих. Считается, что если и во второй раз не складывается, то не сложится никогда. Как ты думаешь, это правда?

— Трудно сказать, Клит.

— Первая жена бросила меня, сказав, что не может жить с человеком, который каждый день приносит домой целую кучу дерьма. Это было, когда я работал в полиции нравов. Она сказала, что от меня все время несет травкой и шлюхами. Да, это было на самом деле так. А теперь Лоис говорит, что не хочет, чтобы я приносил вечером домой свой пистолет. Она сейчас увлеклась дзэн-буддизмом, каждый день медитирует, отправляет деньги какому-то буддийскому монаху в Колорадо и говорит, что не хочет, чтобы ее дети росли в доме, где есть оружие. Оружие — это плохо, ясное дело, а вот тот тип из Колорадо, который получает мои баксы, — это, конечно, хорошо. Две недели назад я пришел домой под мухой, так она стала плакать и сморкалась до тех пор, пока не извела целую коробку салфеток. Ну тогда я опрокинул еще парочку стаканов виски и рассказал ей, как мы с тобой провели день, выбирая садовыми граблями куски тела четырнадцатилетнего мальчишки из мусорной кучи. Слезы и сопли текли еще минут пятнадцать. После этого я вышел прикупить еще спиртного, и меня чуть не задержала полиция. Здорово, правда?

— У каждого порой бывают семейные проблемы.

Насупившись, он смотрел в окно, все его мысли можно было прочесть по глазам. Потом зажег сигарету, глубоко затянулся и бросил спичку на улицу.

— Старик, я к двум часам совсем расклеюсь, — сказал он. — Куплю на обед пару бутылок пива. Голову остужу, желудок успокою да нервы утихомирю. Тебя это не напрягает?

— Сегодня твой день. Делай, что хочешь.

— Она собирается развестись. Я уже вижу по ее поведению.

— Может, все еще наладится.

— Да ладно, Дейв, ты ведь опытный человек. Это не сработает. Ты же помнишь, что происходило, перед тем как от тебя ушла твоя жена.

— Это точно. Хорошо помню. Но больше не знает никто. Ясно? — усмехнулся я.

— Ладно, извини. Но когда все идет под откос — так и есть. Нельзя повернуть все вспять, просто оставив свой пистолет в шкафчике на работе. Заворачивай в зону разгрузки. Уф-ф, ну и жара.

Я поставил машину с той стороны ресторана, где разгружают товар, и выключил мотор. Клитус обливался потом под ярким солнцем.

— Скажи мне честно, — попросил он, — ты бы поступил так только ради того, чтобы твоей жене было приятно?

Мне не хотелось думать о том, чтобы доставить удовольствие своей жене — белокожей черноволосой красавице жене с острова Маврикий, сбежавшей от меня к нефтянику из Хьюстона.

— Слушай, за ланч платишь ты, — объявил я.

— Что-что?

— Не захватил с собой никаких денег.

— Расплатись по кредитной карточке.

— Она у меня просрочена. Израсходовал больше, чем был кредитный лимит — четыреста долларов.

— У меня всего доллар тридцать пять центов. Просто класс! Ну ладно, поедим в долг. Л если хозяин будет против — скажем, что сообщим в иммиграционную службу насчет его поваров с Гаити.

— Я и не знал про это.

— А мне все равно. Интересно будет послушать, как он станет выкручиваться.

* * *

Порнографическое заведение располагалось прямо на Бурбон-стрит. Улица изменилась за те двадцать лет, что прошли с того времени, когда я захаживал сюда студентом колледжа. Вместо привычных групп диксиленда, вроде «Папа Селестен» и «Шарки Боннано», расплодились группы, исполняющие псевдо-кантри, в которых играли мальчишки, одетые в фирменные джинсы, виниловые жилетки и белые шелковые рубашки с пышными рукавами и кружевными вставками, как у танцоров мамбо или трансвеститов. Дома развлечений всегда вызывали нездоровый интерес. Девушки там суетились между кресел, предлагая напитки, и цепляли свободных мужиков под занавес. Городской закон предписывал, что на девушках должны быть надеты бикини, никаких наркотиков, разве что вконец усталые музыканты, игравшие в маленькой, темной оркестровой яме, куда упирался проход между кресел, курили порой травку. Но теперь девушки танцевали на сцене нагишом, глаза их лихорадочно блестели, а ноздри раздувались от кокаина, который они вдыхали через свернутый в трубочку доллар.

Окна в кинотеатре для взрослых «Платон» были заложены шлакоблоками, чтобы снаружи ничего не было видно, а интерьер маленького фойе, отделанного в золотых и пурпурных тонах, довершали аляповатые эротические картинки, которые, похоже, малевали слепые. Пройдя через фойе, мы вошли без стука в офис. Тощий человек с остреньким, лоснящимся лицом, вздрогнув, поднял голову, склоненную над письменным столом. На нем были зеленовато-голубой полиэстровый костюм и туфли из лакированной кожи с серебряными пряжками; в свете настольной лампы поблескивали гладко зачесанные назад напомаженные волосы. На деревянном стеллаже у одной из стен стопкой были сложены коробки с кинопленкой. Удивление и испуг наконец сошли с лица хозяина кабинета, и он, почесав щеку, взял из пепельницы сигару с фильтром.

— Чего тебе надо, Пёрсел? — спросил он безразличным тоном.

— Дейв, познакомься, это Уэсли Поттс, наш неиссякаемый источник дерьма, — сказал в ответ Клитус.

— У меня нет времени слушать твои оскорбления, Пёрсел. У тебя есть ордер или ты просто так?

— Так говорят только по телеку, Поттси, — возразил Клитус. — Замечаешь здесь телекамеру, Дейв?

— Что-то не видно, — отозвался я.

— По телевизору вечно говорят: «У вас есть ордер на арест?» или «Вы должны зачитать мне мои права», — сказал Клитус. — Но на грешной земле все делается по-другому. И тебе следует это знать, Поттси.

— Я думал, что ты уже не работаешь в полиции нравов, — проговорил Поттс.