Голая королева - Татьяна Гармаш-Роффе Страница 4

Разглядывая журнальные фотографии, на которых была запечатлена Алина Мурашова, Кис нашел, что в этом нет ничего удивительного. У нее было действительно ангельское лицо.

Да только Кис в ангелов не верил.

Мурашовы жили за городом на даче. Поселок находился недалеко от Москвы и был известен роскошными дачами с гектарными участками, которые Сталин дарил танцорам и певцам Большого в тридцатые годы. Теперь там жили не только и даже вовсе не звезды оперы и балета, и старые уютные деревянные дачи сменились дорогими и безвкусными кирпичными особняками.

Сорок пять минут спустя Кис уже подъезжал к очаровательному трехэтажному дому Мурашовых. «Не зря мужик занимается искусством, – подумал Кис, – домишко со вкусом построил». Дом был сложен из отесанного камня, крыша была не из белой жести, как нынче делалось почти повсеместно, а сбегала темной черепицей, крыльцо было убрано цветами в нарядных глиняных горшках. Решетчатые ворота бесшумно разъехались перед машиной детектива, и он затормозил у крыльца. Мурашов вместе с каким-то молодым человеком, в котором Кис безошибочно учуял челядь, ждали его в дверях. Он благодарно потряс руку Киса и пропустил его в дверь. Кис повернулся к слуге: «Мне нужен кофе, бутерброд и рюмка коньяку». Мурашов энергично кивнул головой, подтверждая распоряжение Алексея, и они направились в кабинет.

Книги в застекленных темных шкафах, обширный удобный стол с компьютером, проектором и еще какой-то техникой, черные кожаные кресла – дорого и сдержанно. Пожалуй, и в гостиной, через которую они только что прошли, нет никаких сюсек и цацек, которые так любят жены богатых мужей, отметил про себя Кис. Единственным украшением в доме были картины (о достоинстве их Кис не взялся бы судить, это было что-то авангардистское) – вне всякого сомнения, гордость хозяина.

– Итак?

– Итак, она исчезла. Значит, вечером я работал. У меня сейчас много работы, приходится и дома заниматься делами…

– В костюме?

– Простите, не понял?

– На вас костюм и галстук. Дорогой костюм и дорогой галстук. Это ваша домашняя одежда?

– Я надел к вашему приходу.

Кис почесал нос, но вслух ничего не сказал из всего того, что промелькнуло в голове. А из того, что промелькнуло, самым нежным было «у мужика крыша капитально съехала».

– Я работал в кабинете, а моя жена смотрела телевизор. Потом она мне пожелала спокойной ночи и ушла к себе. Это было где-то около десяти, передача по телевизору еще не закончилась. Около часу ночи, немного позже, я тоже поднялся наверх. Я не хотел Лину будить и не собирался к ней заходить, но вдруг заметил свет в ее комнате. Я удивился, что она еще не спит, – обычно моя жена ложится спать довольно рано. Я постучал, но она не ответила. Я подумал, что она, может, со светом заснула, и открыл дверь. А ее нет.

Мурашов говорил без эмоций, стараясь быть точным и подробным. Его приятный, хорошо модулированный голос был размерен и полон достоинства. Такой отличник из привилегированного учебного заведения, прилежный и приторно вежливый. Это вызвало глухое раздражение у Киса.

– Вместе с Георгием – это мой охранник и секретарь, вы его видели, когда вошли…

Кис удивился. Этот парень – охранник? Секретарь – еще куда ни шло, хотя этому типу больше пристало бы быть официантом в дорогом ресторане… Гляди, какой нынче пошел бодигард: услужливый, лощеный!

– …Мы осмотрели весь дом и сад, – продолжал Александр, разводя руками в знак своего удивления, – звали и кричали, но Лины нигде нет.

Его разведенные руки застыли в жесте недоумения, и он вопросительно посмотрел на Киса, словно давая понять, что он сделал и сказал все, что мог, и теперь его, Киса, черед говорить и действовать.

Жест показался Алексею театральным, и он молчал, пытаясь понять, что это – обычная манера себя вести, пусть даже и с неуловимым налетом фальши (такое часто встречается у людей, которые желают нравиться всем), или это роль, взятая на сегодня, роль, разыгрываемая перед детективом? Было бы, конечно, достаточно смешно подозревать Мурашова, но мало ли…

– Как ваша жена могла покинуть дом? – разомкнул наконец рот Кис.

– Я даже могу вам сказать, как она его покинула, – с готовностью откликнулся Мурашов. – Через дверь, ведущую в сад. Георгий обычно запирает входные двери дома после ужина, если мы никуда не уходим. Кроме того, если бы она открыла входную дверь, я бы услышал из кабинета. А дверь в сад была открыта, вечер жаркий был. И в саду у нас есть калитка, ведущая на параллельную улицу.

Исчерпывающий ответ. Такие ответы любят давать сами авторы преступлений, продумавшие заранее каждый свой шаг и каждое свое слово. Впрочем, объективности ради надо заметить, что в таком же духе отвечают любители детективов.

– Вы ничего необычного в саду не заметили?

– Нет. Все как всегда, насколько я могу судить.

– А калитка была открыта или закрыта?

– Закрыта. Но на ней простая задвижка, и ее может любой открыть или закрыть. Причем бесшумно. Петли смазаны.

Дверь отворилась, и Георгий внес кофе, корзинку с хлебом, тарелки с нарезанной бужениной и сыром и бутылку дорогого коньяку, поставил на стол две маленькие тарелочки, к каждой из которых причитались нож с вилкой, завернутые в салфетку. Подивившись снова ресторанному сервису охранника, Кис решил начать с коньяка. Он не торопился осматривать дом. Он хотел сначала услышать полностью версию мужа. И потом сравнить свои наблюдения с услышанным.

– Вы комнату вашей жены осмотрели?

– Да. То есть я там был, но ничего особенного не заметил. Если же под словом «осмотреть» вы имеете в виду, что я должен был заглянуть во все шкафы или под кровать…

– Письмо она вам не оставила?

– Письмо? Какое письмо?

– Записку, письмо – например, что она поехала навестить свою подругу или маму… – Кис, проигнорировав салфетку с ножом и вилкой, соорудил себе бутерброд и отправил его в рот, прихлебнув кофе.

– Нет… Я не смотрел специально, но я бы увидел, если бы она мне его оставила. Оставляют ведь на виду, не так ли? Вот, а на виду ничего нигде нет. И потом, какая подруга ночью? Лина такая домашняя, она не могла уйти ночью… К тому же у нее подруга всего одна, еще со школы, и живет она в другом городе. А родители у нее умерли.

– Вы не ссорились вчера вечером?

– Мы с женой вообще никогда не ссоримся. И потом, я вам уже описал, как прошел вечер, – с нажимом добавил он. – Если бы мы поссорились, я бы вам сказал!

– В каком она вчера была настроении?

Мурашов пожал плечами:

– В обычном. Как всегда.

– А всегда в каком?

– Трудно определить словами… Ровное. Немного задумчивое… Она натура мечтательная, любит книги…

– И ничего необычного, никаких перемен в ее настроении вы не заметили? Ни вчера, ни в последнее время? Она не нервничала, не была чем-то озабочена?