Дело чести генерала Грязнова - Фридрих Незнанский Страница 4

– Да, конечно, – извиняющимся тоном произнес Грязнов. – Что-то у меня совсем шарики поехали.

– Бывает, – согласился Юнисов. – Поэтому, сам понимаешь, пока отправим в Хабаровск, пока вскроют и дадут заключение, да прикинь еще денек-другой на обратную дорогу с хлопотами на кладбище… Думаю, дай-то бог, чтобы в неделю управились.

– М-да, – Вячеслав Иванович пожевал губами, думая о том, насколько все просто в этой жизни. Был человек – и нет человека. Единственное, что осталось, так это дорога в морг, вскрытие да еще хлопоты с похоронами. Вот и не верь после этого философам, которые утверждают, что мир, который нам кажется реальностью, всего лишь призрачное воображение больного разума.

Был человек – и нет человека, как и всего, что мы видим вокруг.

– Но ты все-таки держи меня в курсе, – попросил Грязнов. – Сам понимаешь, Евдоким для меня был не просто товарищем.

– Господи, о чем разговор, Вячеслав Иванович! – возмутился Юнисов. – Как только что-то прояснится, я тебе тут же перезвоню. Да ты и сам звони на мобильный.

Все расходы по похоронам и поминкам, под которые уже был забронирован небольшой ресторан в центре Боровска, взял на себя УИН, однако в силу каких-то медицинских проволочек, а возможно, и оттого, что в «семерке» еще не закончила работать следственная бригада и единственная на весь город гостиница была переполнена членами «высокой» комиссии из Москвы, гроб с телом Евдокима должны были доставить в Боровский ритуальный зал только на десятый день. И все это время Грязнов мотался по охотничьим заимкам, пытаясь забыться от тех тревожных мыслей, что грызли его. Утром девятого дня, когда надо было бы сходить в церковь да помянуть по православному обычаю «убиенного Евдокима», Вячеслав Иванович накрыл дома скромный поминальный стол и уж было достал из холодильника непочатую бутылку водки, как вдруг ожил стоявший на тумбочке телефон. Звонил Юнисов, и от осознания того, что Олег звонит именно в ЭТОТ день, у Грязнова невольно дернулась щека. Значит не все еще в этом мире так плохо, если не забывали Евдокима Чуянова.

Юнисов был деловит и краток:

– Вячеслав Иванович, а ведь сегодня девять дней.

– Знаю. Вот кутью сварил, чтоб помянуть Евдокима. Приезжай. Вместе и помянем. А завтра утром от меня махнем прямо в Боровск.

Юнисов хмыкнул, видимо, оценивая предложение Грязнова, однако тут же перевел стрелку на свои рельсы.

– Спасибо, конечно, за приглашение, но я бы хотел предложить другой вариант.

– И что за вариант?

– Помянуть Чуянова в самом Боровске. В кругу его друзей. – Он замолчал было, однако тут же добавил: – Тем более, что у нас к тебе будет свой разговор.

– «У нас» – это у кого? – насторожился Грязнов.

– Видишь ли… разговор не телефонный, – замялся Юнисов, – но если ты принимаешь мое предложение…

Господи, и этот опер хабаровский еще спрашивал, принимает ли его предложение генерал Грязнов!

– Надеюсь, пособишь заказать номер в гостинице? – только и спросил Вячеслав Иванович.

– Уже забронирован.

– В таком случае, считай, я уже в Боровске.

Судя по всему, Юнисов рассчитывал именно на такой поворот, потому что тут же спросил:

– Слушай, Вячеслав Иванович, а у тебя не возникало желания узнать детали гибели Чуянова?

Грязнов какое-то время молчал, наконец, произнес негромко:

– Об этом, как ты сам догадываешься…

– В таком случае, слушай сюда. В «семерке» сейчас новый кум, правда, пока временно назначенный, и я договорился с ним, что он тебе все покажет и расскажет о деталях убийства. Я буду в Боровске ближе к вечеру, так что ты подъезжай сразу к «семерке», а потом уже жди меня в гостинице. Если что, звони Рябову. Это начальник Боровской криминальной милиции, однокашник и друг Чуянова. У него, кстати говоря, и помянем Евдокима.

– Да, Евдоким знакомил меня с ним. Вроде бы наш человек, – одобрил Грязнов, думая о том, с чего бы это Юнисов настаивал на детальном ознакомлении отставного генерала милиции с деталями убийства. Однако расспрашивать не стал, решив, что вечер утра мудренее.

* * *

В «семерку», которая все еще сидела на жестком карантине, Вячеслав Иванович приехал во второй половине дня. В сопровождении дежурного офицера поднялся на второй этаж административного здания колонии, где его уже ждал сорокалетний майор внутренних войск, временно исполнявший обязанности начальника оперативной части колонии, и тот, коротко и сжато, будто давно уже устал излагать одну и ту же историю, рассказал, как был убит полковник Чуянов. Закончил рассказ и, видимо, из уважения к погонам столичной знаменитости, развел руками. Мол, мы уже ничем не могли помочь ему, не в наших это было силах.

Похоже, все так и было, и Грязнов в который уже раз почувствовал, как невыносимой болью, до помутнения в глазах, раскалывается голова.

Он подошел к окну, за которым утопал в искрящихся лучах солнца лагерный плац для общего построения. Именно здесь, на этом плацу, Евдокима и настиг удар заточкой. Удар в спину. На полпути к барачному строению третьего отряда.

– Может, выпьете чего? – издалека, будто из вязкого тумана, донесся голос лагерного «кума». – Могу предложить коньяк… Водку?

Вячеслав Иванович отрицательно качнул головой. Ни говорить не хотелось, ни пить…

– Но ведь это же дикость! – произнес Грязнов. – Начальника колонии… хозяина… который всего лишь полгода назад принял зону… – Грязнов поднял на майора наполненные болью глаза: – За что?!

– Вот и мы пытались добиться вразумительного ответа на этот вопрос, – устало отозвался майор. – За что? Ведь он же, я имею в виду убийцу, не дурак и не полный дебил. Понимал, надеюсь, на кого поднимает нож! За подобное сами же зэки и наказывают. Причем жестоко наказывают.

– Ну и?..

– Только мычит что-то маловразумительное да руками разводит.

– Выходит, беспричинное убийство? В пылу ярости? – На скулах Грязнова играли желваки.

– Получается, что так.

– И это никому не показалось по крайней мере странным?

Начальник оперчасти пожал плечами: чувствовалось, что ему начинает надоедать этот «допрос». Однако допрашивал хоть и бывший, но все-таки генерал милиции Грязнов, в недалеком прошлом начальник Московского уголовного розыска и замначальника Департамента по борьбе с организованной преступностью, профессиональные интересы которого затрагивали также и российскую зону. И майор вынужден был отвечать. К тому же об этом его попросил не кто-нибудь, а полковник Юнисов, с которым не хотелось портить отношения.

Молчал и Грязнов, пытаясь сообразить, как же это мог подставиться Евдоким? С его-то опытом и знанием зоны… Повернуться спиной к обезумевшему от крови беспредельщику, пусть даже безоружному, это же, по крайней мере… дур… Мысли путались, в голове роилось нагромождение вопросов, которые требовали ответа, и он спросил со скрытом неприязнью в голосе: