Не первый раз замужем - Ирина Хрусталева Страница 4

– Ниночка, мы пойдем. Не обижайся, дорогая, у меня режим, я стараюсь ложиться спать в одно и то же время, чтобы прилично выглядеть на следующий день, – томно вещала дама. – Ты же знаешь, насколько для женщины важен сон. Времени еще не так много, но нам пора. Я не разрешаю Нелли превышать скорость, слежу, чтобы она аккуратно водила машину, поэтому, пока мы доедем, будет уже поздно.

«Представляю, что ей приходится выдерживать, сидя за рулем», – подумала Нина, и ей стало искренне жаль девочку. Она бросила взгляд на меланхоличную девицу. Та стояла, безразлично уткнувшись взглядом в пол, покорно дожидаясь, пока ее мать скажет Нине все, что хочет.

– Нужно перед сном принять ванну с успокоительными травами, сделать маску для лица. Боже мой, как трудно нам, женщинам, – тем временем продолжала вздыхать Раиса Павловна. – Нужно все успеть, ничего не забыть, да еще ухитриться не потерять при этом форму, – колыхала дама своей полной грудью, похожей на два Мамаевых кургана.

Нина с улыбкой смотрела на необъятные формы Раисы Павловны, которые она так боялась «потерять», и утвердительно кивала, полностью соглашаясь с дамой. Та расцеловала на прощание хозяйку в обе щеки и грациозно выплыла за дверь в сопровождении своей дочери. В гостиной оставались одни мужчины, не считая Натальи, которая с азартом наблюдала за карточной игрой. Нина откровенно заскучала. Прошло еще некоторое время, и она встала с кресла. Кот, который уже снова сладко мурлыкал на коленях у хозяйки, спрыгнул на пол и неторопливой походкой скрылся за дверью. Нина прошла в сторону кухни, чтобы дать распоряжение насчет кофе. Молоденькая служанка уже разливала кофе в чашки, стоявшие наготове на подносе, и Нина, вернувшись обратно в гостиную, снова уселась в кресло. Служанка через некоторое время впорхнула в комнату, подошла к каждому из гостей и поставила перед ними по чашке. Потом она подошла к Нине и, сладенько улыбнувшись, подала чашку и ей.

– Прошу, мадам, – тихо проговорила девушка и тут же выскочила из комнаты с завидной поспешностью.

Нина внимательно посмотрела ей вслед и усмехнулась. Служанка страшно боялась хозяйки и всегда начинала заикаться в ее присутствии. Нина давно подозревала, что у девицы какие-то шашни с ее мужем, еще с прошлого года. Вот и сейчас, когда они приехали вчера утром и вошли в дом, их встретила Лола, эта самая служанка. Нина сразу же заметила, как у нее загорелись глаза при виде Никиты, а щеки покрыл яркий румянец. Но супруга смотрела на это сквозь пальцы. «Пусть поиграется, может, ко мне будет поменьше приставать», – думала о своем муже Нина. Секс ее почему-то совершенно не интересовал, или, может быть, она еще не встретила на своем пути такого мужчину, который разбудил бы в ней чувственность. Но пока что к этому занятию она относилась совершенно равнодушно.

Нина взяла в руки чашку и только собралась сделать глоток, как увидела, что от двери метнулась какая-то тень.

– Что это значит? Эта негодница вздумала подглядывать за нами и подслушивать разговоры? Терпеть этого не могу. Надо же, какая дрянь, – вполголоса выругалась девушка и увидела рядом с собой своего мужа Никиту.

– Ты что-то сказала, дорогая? – улыбнулся ей супруг.

– Да, у меня ужасно разболелась голова, – сморщила носик Нина. – Извинись за меня перед гостями, я пройду к себе в спальню, выпью кофе там. Уйду чисто по-английски, не прощаясь, чтобы не было ахов и вздохов по поводу моей мигрени.

– Да, да, конечно, я тебя провожу, – засуетился Никита, но Нина резко оборвала его:

– Не нужно меня провожать, я отлично знаю дорогу. В этом доме прошло мое детство, так что не переживай, заблудиться я не сумею, даже если очень захочу.

– Как знаешь, – пожал тот плечами. – Я лишь хотел быть галантным и предупредительным кавалером. Почему ты так предвзято относишься к моим проявлениям внимания к тебе, Нина? – обиженно спросил Никита.

Нина ничего не ответила, лишь молча усмехнулась и, взяв в руки чашку с кофе, не спеша прошла в сторону своей спальни. Мужчина остался стоять на месте, хмуро глядя вслед супруге.

«Оказывай знаки внимания своим многочисленным пассиям, а я как-нибудь и без них обойдусь», – думала Нина, поднимаясь по лестнице на второй этаж и ощущая спиной прожигающий взгляд своего благоверного. Она равнодушно относилась к изменам мужа, но не могла простить ему того, что он женился на ней ради денег. Она поднялась на второй этаж и остановилась у портрета своего деда. Красивые выразительные глаза, казалось, были живыми, они заглядывали в самые потаенные уголки души девушки. Портрет был написан маслом, и художнику удалось передать все волевые черты этого человека с гениальной достоверностью. Нина погладила рукой золоченую раму и, подмигнув деду, не спеша пошла дальше.

Этот дом девушка в самом деле знала как свои пять пальцев. Его построил еще ее дед, возле портрета которого она только что останавливалась, очень богатый в свое время человек. У него были свои подпольные цеха по производству «импортной» обуви, правда, армянского производства, с фирменным знаком «Сделано в Италии». Но надо отдать деду должное – обувь ничуть не уступала по качеству итальянской, если не превосходила ее. Поэтому во времена поголовного дефицита, как только такая обувь появлялась в продаже, раскупалась она со скоростью нескольких сотен пар за один час. Дед Нины не скупился на оборудование, его станки были самого современного импортного производства, кожу он закупал самого высшего качества, а мастера у него в цехах были работниками наивысшей квалификации. Кстати, дед называл свою внучку Нино, а для остальных она была просто Нина.

В коммунистические времена считалось из ряда вон выходящим преступлением иметь подпольные цеха, санкции были вплоть до расстрельных статей с полной конфискацией имущества. Поэтому деда в один не самый прекрасный момент посадили на очень длительный срок. Но, видимо, умный мужчина предвидел это и основной капитал вложил в чеканные золотые монеты, бриллианты, изумруды и спрятал ценности в надежном месте, о котором знал только его единственный сын Юрий. Ровно через год, после того как посадили Гургена Эдуардовича, с зоны пришло извещение, что он скоропостижно скончался от сердечного приступа. Родственники пытались докопаться до истины, ездили туда, но тщетно. Им даже не показали могилу, где он был похоронен, и добиться чего-либо у начальника колонии было бессмысленным занятием. Он явно чего-то недоговаривал, но старался тщательно это скрыть. Прошло не очень много времени, и грянула перестройка. Сын Гургена Эдуардовича Юрий к тому времени был уже давно женат и имел шестнадцатилетнюю дочь Нину. Женился он на русской девушке, как и его отец в свое время, поэтому в Нине уже очень мало оставалось от армянской национальности. Лишь южный темперамент выдавал, что в ее жилах течет горячая кровь, да пронзительно-карие дедовы глаза, размеру которых позавидовала бы любая титулованная красавица, говорили о ее происхождении. Отец Нины обратил золото с камушками обратно в деньги и вложил их в прибыльное дело. Буквально за два года он стал по-настоящему богатым человеком и переехал с семьей в Москву. В столице у них было две квартиры в престижных районах, загородный особняк в коттеджном поселке, три импортные машины последних моделей, клиника хирургической косметологии и сеть элитных салонов красоты. Шесть лет назад открылись ресторан национальной армянской кухни и казино, площадью в тысячу квадратных метров. В этом доме, где сейчас отдыхала Нина, располагавшемся на Черноморском побережье, никто из родственников не жил с тех самых пор, как они переехали в Москву. Остались только прислуга и садовник, которые содержали дом и сад в надлежащем порядке. Сюда приезжали лишь иногда, летом, когда хотелось отдохнуть от заграничных курортов и гостиничных номеров, хоть и самых комфортабельных, но все равно чужих. Это лето, как и прошлое, Нина решила провести только здесь, и Никита нехотя повиновался. В клинике на месте директора сидел очень умный и грамотный человек, поэтому за ее функционирование Нина совершенно не волновалась. В пяти салонах она поставила управляющими достаточно надежных людей и тоже могла спать спокойно. За рестораном и казино присматривал ее дядя, двоюродный брат отца. Девушка ежедневно обзванивала свои владения и узнавала, как идут дела. Никита был третьесортным врачом, числился в клинике терапевтом и иногда даже появлялся там. Для порядка в отчетности жена платила ему жалованье в размере пятисот долларов, которые тратились Никитой только на сигареты. Он курил исключительно «Мальборо» – дорогие, настоящие. Покупал он их в специализированном магазине, по тридцать долларов за пачку. Нина лишь усмехалась его снобизму, но ничего не говорила: чем бы дитя ни тешилось. В деньгах она мужа не ограничивала, давала ему подписанный чек, а он уже позже проставлял там сумму. Нина не спрашивала, на что он их тратит. Надо, конечно, отдать Никите должное, он не злоупотреблял ее доверием и никогда не позволял себе наглеть и вписывать в чек излишне крупные суммы.