Вор - Андрей Константинов Страница 40

— Познер мне без надобности, — буркнул Юрий Александрович. — Он на телевидении работает, а не в газете… А я буду говорить с Андреем Серегиным. Этот наш, питерский…

— Ага, — кивнул Колбасов. — С Серегиным, значит… А почему именно с Серегиным?

— Да просто нравится мне, как парень пишет, — пожал плечами Барон. — Просто, доходчиво… Жаль только, слишком много на веру принимает из того, что ему ваше начальство рассказывает… Но, в принципе, по сравнению с остальными — вполне ничего… По крайней мере, мне кажется, этот Серегин поймет, что я ему хочу рассказать, и не переврет потом в своей газетке… Колбасов задумался и прошелся несколько раз туда-сюда по тесному кабинету. Наконец, как следует обсосав верхнюю губу, он снова повернулся к старику.

— М-да, Михеев, удивил ты меня, не скрою… Я уж думал, что на этой работе совсем удивляться разучился, а вот поди ж ты… Спасибо, дедуля, что хоть не об издании твоих мемуаров в двух томах вопрос ставишь… Слушай, а если этот Серегин сам не захочет с тобой встречаться?

— А чего это ему не хотеть? — удивился Барон. — Я что-то не слыхал, чтоб кто-то из нас, законников, интервью в газеты давал… У нас это не принято…

— Вот и я про такое не слышал, — ввернул Владимир Николаевич и хитро прищурился. — Понятия нарушаешь, а, Саныч?

Юрий Александрович сделал вид, что не обратил на насмешку внимания, и продолжил:

— Стало быть, для понимающего журналиста интервью с таким, как я, это что-то вроде сенсации будет…

Колбасов не выдержал и фыркнул — похоже, старик действительно начал впадать в маразм, проявляющийся в виде мании величия. Однако заметив, как потемнело лицо вора, поспешил исправить допущенную бестактность:

— Все-все-все, молчу-молчу… Ладно тебе, Михеев, не надувайся… Пока обещать ничего не буду, но… Пожалуй, попробую уговорить этого Серегина… Слушай, а если он, к примеру, болеет сейчас?

— Если болеет, подождем, пока выздоровеет, — упрямо ответил старик. — Он парень молодой, с чего ему болеть-то… Колбасов еще немного пожевал губу в раздумье, потом решительно кивнул:

— Лады! Постараюсь все устроить… Только смотри, Барон, этот уговор у нас — окончательный… Вздумаешь потом динаму включить — сильно пожалеешь…

— Опять вы меня пугаете, начальник, — досадливо скривил губы Юрий Александрович. — Лишнее это. Я вам уже все сказал. Чего порожняк гонять-то? Владимир Николаевич хмыкнул и пошел к выходу из кабинета.

— Жди, Михеев. Завтра-послезавтра я тебе ответ дам… Чем быстрее с этой историей покончим, тем лучше будет. Для всех. Ну, пока! Сейчас тебя выведут — лежи, набирайся сил перед встречей с прессой, звезда ты наша…

Не удержался все-таки Колбасов, подпустил еще одну шпильку на прощание. Уж больно у него настроение хорошее было. По всему выходило, что дело с этой чертовой «Эгиной» к концу идет. Остановившись в дверях, опер, перед тем как выйти из кабинета, покрутил головой и коротко хекнул — в точности как товарищ Сухов из «Белого солнца пустыни»…

А Барон, оставшись один, в изнеможении откинулся на спинку стула — дорого дался ему этот спектакль, почти все силы высосал… Лишь бы мусора поверили в то, что он всего двух зайцев убить хочет — подстраховаться и тщеславие свое старческое потешить… Лишь бы не просчитали третьего.

* * *

Опасения Юрия Александровича были не напрасными — Ващанов, выслушав доклад Колбасова, не спешил разделить победно-радостное настроение опера. Желание Михеева встретиться с Андреем Серегиным подполковника насторожило, хотя Владимир Николаевич и убеждал шефа, что никаких подвохов тут нет, старик, мол, просто страхуется и покрасоваться хочет напоследок… Геннадий Петрович долго размышлял, прикидывал различные варианты, но все же начал склоняться к тому, что Колбасов прав. Первый заместитель начальника ОРБ кивнул оперу и усмехнулся:

— Возможно, все так и есть… Значит, ты, Володя, полагаешь, что дедушке просто славы захотелось? Может быть, может быть… Сейчас кто только в прессу не лезет со своими откровениями… И этот туда же… Тоже мне — Диоген из бочки. Мыслитель, понимаешь…

— Ага, — подхватил иронию начальника Владимир Николаевич. — Жан-Жак Руссо! Только отечественного розлива…

Офицеры поулыбались друг другу, но потом Ващанов закурил и снова стал серьезным.

— Все равно нужно как следует проверить этого Серегина — мало ли, вдруг он где-то с Михеевым пересекался… Вообще надо в его биографии покопаться, связи высветить… Это в любом случае лишним не будет. Я кое-что читал из творчества Серегина…

— И как это у вас, Геннадий Петрович, времени на все хватает? — с восхищенным удивлением округлил глаза Колбасов. — У меня до газет ну никак руки не доходят… Только когда вот подшивки проверял — полистал… Подполковник покровительственно улыбнулся и пояснил:

— Руководителю, Вова, положено все эти заметки читать, чтобы в курсе быть. Я тебе по секрету скажу, что у нас сейчас даже генералы часто из газет информацию черпают… И есть такие, которые газетчикам верят больше, чем нашим внутренним справкам и отчетам… Они же там, наверху, скорее не менты уже, а политики… А для политика газета важнее служебного документа.

— Не может быть! — изумился Колбасов.

— Правда-правда, — заверил Ващанов. — Вот и мне приходится все эти газетенки просматривать, чтобы обстановку чувствовать… Так вот Серегин этот… Скользкая довольно фигура… Носится по городу, с бандитами встречается, пытается от них информацию сосать… Неоднозначно все это. Есть, кстати, мнение, что он просто кое-кому из братков рекламу делает… Понимаешь? Чем страшнее он какую-нибудь бригаду или группировку распишет, тем проще им потом на бизнесменов наезжать. Слава впереди бежит, барыги уже заранее боятся… Так что к этому мальчику нужно повнимательнее присмотреться… Барон ведь его неспроста выбрал, он специально газетки-то листал, приценивался, так сказать… И из всех журналистов выбрал именно Серегина! Это ведь симптом, Володя… Михеев — вор со всеми вытекающими… А если вору нравится, что и как пишет журналист, это, я тебе скажу, очень странно… Наводит на определенные размышления… Так что давай торопиться не будем, чтобы все не испортить напоследок, газетчика этого проверь как следует. Пары дней тебе хватит?… Ну вот, действуй. А потом уже и окончательное решение примем…

Через два дня Колбасов докладывал Ващанову все, что ему удалось узнать о журналисте Серегине:

— Как вы и предполагали, Геннадий Петрович, паренек действительно непростой. Во-первых, он никакой не Серегин — это его газетный псевдоним. На самом деле он Обнорский Андрей Викторович, шестьдесят третьего года рождения, Ленинград, в восемьдесят шестом закончил восточный факультет ЛГУ, по специальности — историк-арабист.

— Ишь ты! — удивился Ващанов. — А чего это его в журналистику понесло?

— Сложно сказать, — пожал плечами Владимир Николаевич. — У него в биографии довольно много туманного… С восемьдесят четвертого года он работал военным переводчиком, был в Южном Йемене, в Ливии, прошел специальное обучение… В прошлом мастер спорта по дзюдо, чемпион университета, неоднократный призер на чемпионатах города. В Ленинграде с восемьдесят четвертого почти не бывал, только с октября восемьдесят пятого по июнь восемьдесят шестого доучивался после командировки в Йемен — пятый курс заканчивал… А потом вплоть до июня девяносто первого только во время отпусков наезжал… Так что по линии Михеева все чисто, они просто физически не могли нигде пересечься, да и времени для этого у них не было… И интереса. Конечно, полностью исключить какой-то случайный контакт нельзя, но его вероятность чрезвычайно мала… Что еще? Капитан запаса, так… Несколько приводов в милицию у него было — по пьянкам, ничего серьезного, всякий раз его кто-то оттуда вытаскивал. Дважды был женат, дважды разведен. Детей нет. В девяносто первом году вернулся из Ливии — причем раньше, чем официально заканчивался срок командировки. В личном деле в военкомате почему-то причина досрочного возвращения не указана. Военком говорит, что для уточнения всех этих тем нужно Генштаб запрашивать, но это нереально… Они ничего не скажут… Так же как не будут рассказывать, чем на самом деле занимался этот Обнорский-Серегин на своем Востоке.