Побег из `Школы искусств` - Даниэль Клугер Страница 40

Черноусов извлек из сумки диктофон, положил его перед собой, ближе к собеседнику. Смирнов посмотрел на черную коробку, на микрофон, перевел взгляд на корреспондента:

– Слушаю вас.

– Из России и других государств СНГ то и дело доходят вести о заказных убийствах, криминальных конфликтах, колоссальных размерах коррупции… – начал Виктор и запнулся. Тема преступности вдруг показалась ему не совсем тактичной, хотя именно солидный и богатый кабинет крымского бизнесмена навел на мысли о преступности. Тем не менее, журналист решил продолжить. «Коган же просил что-нибудь о мафии, – мысленно оправдывался он перед самим собой. – Вот пусть и получит мнение об этом местного предпринимателя».

Смирнов поощрительно улыбнулся, словно приглашая не стесняться. Эта улыбка вызвала у Черноусова странное чувство: словно он уже видел где-то эту улыбку и ее обладателя. «Дежа вю, – решил он. – Картину видел, мебель видел, хозяина видел…»

– Что-то не так? – спросил Смирнов.

– Нет-нет, все в порядке. Формулирую вопрос.

– А вы не формулируйте, – посоветовал вице-президент. – Говорите, как в голову приходит. Слова сами расставятся, поверьте.

– Ладно, – Черноусов засмеялся. – Давайте по вашему методу… Так вот – о криминальных новостях СНГ. Все это вызывает серьезное подозрение относительно того, что современный бизнес в постсоветском пространстве в значительной степени криминализован. Вы представитель деловых кругов. Что вы сами об этом думаете?

Улыбка Смирнова оставалась безмятежной.

– Болезни роста, – ответил он. – Болезни роста, через которые проходили все государства. «Этап первичного накопления». Вы, надеюсь, читали Диккенса? (Черноусов кивнул.) Вот, видите. Как там звали этого… Урия Хип? Так что, сомнительное разнообразие методов, как-то: разгул уголовщины, рост капиталов, нажитых путем неправедным, убийства конкурентов, подкуп чиновников имели места и в чопорной Англии, и в знойной Испании. То же, что и в России. Только там это прошли триста лет назад, двести. Кое-где – сто лет назад и даже меньше. А у нас – сейчас. Ничего нового. Советская власть вырвала Россию, Украину и прочие республики из цепи «нормальных» капиталистических государств. Теперь вот наверстываем упущенное.

– Интересно, – вежливо заметил Черноусов. – И что же – долго должно продлиться это первичное накопление? Мы доживем до цивилизованных норм? Или нет?

– Кто знает, – Смирнов откинулся в кресле и смотрел на корреспондента с нескрываемым удовольствием. Похоже, ему очень нравилось философствовать перед иностранцем. – Кто знает, господин Флейшман. Может быть, и доживем… Подрастает новое поколение. Как бы ни был отец беспринципен и даже преступен, своему сыну он постарается дать приличное образование. Отправит его учиться куда-нибудь в Гарвард, Кембридж. Или к вам, в Иерусалим, я слышал, тамошний университет котируется очень высоко.

– Культурный капитализм победит в сегодняшней России руками нынешних отпрысков «новорусских» семейств, – не спрашивая, а подсказывая, произнес Черноусов. И вновь будто ложная память колыхнулась эхом. Что-то знакомое почудилось ему – нет, не в рассуждениях сидевшего напротив человека с гладкой маловыразительной внешностью. Но вот некоторые интонации его мягкого негромкого голоса вызывали несколько неприятное ощущение – словно с ними был связано нечто зыбкое и опасное. Причем связано не в сегодняшнем дне, а где-то в прошлом. «Переезд плохо действует на нервную систему, – подумал Виктор. – Расколем Когана на поездку к Мертвому морю, подлечиться.» Вслух он спросил:

– Вы полагаете, надежда в подрастающем поколении?

– Почему бы и нет?

Черноусов покачал головой.

– На днях я получил письмо от своего старого друга, – сказал он. – Он живет в Москве, преподает в одном из тамошних вузов. Среди прочих, в числе его студентов имеются и дети «новых русских» – те самые, на которых вы возлагаете большие надежды… Так вот, друг мой в письме, будто веселую шутку, рассказывает, что не так давно ему сломали челюсть: не ту оценку поставил на сессии одному из студентов. Будущему юристу, кстати. И это не единичный случай. У меня как раз в то же самое время гостил еще один мой товарищ с женой. Жена – преподаватель. Я им пересказал письмо. «Это что, – заметила она. – Тут хоть из-за оценки. А мне пригрозили за то, что одному такому вот балбесу (кстати, совсем неплохо учившемуся) и порекомендовала вести себя на уроках приличнее. На следующий же день в школу заявились двое мордоворотов, присланных любящими родителями, и посоветовали сменить тон…» Вот вам и поколение, – ему доставило удовольствие заметить на лице собеседника мимолетное раздражение. Но Смирнов не дал этому чувству прорваться.

– Издержки, – повторил он. – Болезни роста.

– У вас есть дети? – зачем-то спросил Виктор.

– Увы, – вице-президент развел руками. – Но я и не отношу себя к тем, о ком шла наша беседа. Это ведь все теория, я просто объяснял вам некоторые стороны сегодняшней действительности. Что же до нас, господин Флейшман, до нашей фирмы, то смею вас заверить: в деятельности компании «Юг-Финансы-2000» нет ни малейшего привкуса уголовщины.

– Знаете, – сказал Черноусов несколько раздраженно, – не думаю, что вы правы… – он понимал, что ведет себя вопреки всем профессиональным правилам, вступая в диспут с интервьюируемым. Но удержаться не мог. – Вот я живу в гостинице. Посетителей не так много, но большинство из них – явные уголовники.

– Можно подумать, у вас во Израиле нет своей мафии, нет своих преступников, – добродушно заметил Смирнов.

– Есть, – ответил Черноусов. – Но, видите ли, в Израиле они никогда не останавливаются в отелях, где останавливаются люди из других кругов. Мы с ними как бы ходим по разным сторонам улицы.

– Что ж поделаешь, – Смирнов улыбнулся со смирением, граничащим с издевкой. – Мы пока не построили других улиц. Все ходим по одной… Есть еще вопросы?

– Есть, – сказал Виктор, наклоняясь к микрофону. Он чувствовал себя неловко. Главное – непонятно было, что именно послужило поводом его фактического срыва. Ведь не выставленное же напоказ богатство, в конце концов. «Тоже мне, классовая ненависть вдруг прорезалась," – обругал он себя. И решил в дальнейшем выдерживать академический тон. – Как вы полагаете, – почему так много частных предприятий в СНГ переживают банкротства? По количеству подобных событий на душу населения посткоммунистические страны удерживают прочное первенство…

– Верно, – Смирнов согласно кивнул. – Примерно так же, как лет пять назад число всевозможных бирж в Москве превышало все мыслимые пределы, а три года назад то же самое можно было сказать об инвестиционных фондах. Вас интересует, почему так происходит?

Черноусов кивнул и пододвинул микрофон вице-президенту «Юг-Финансы– 2000».

– Объяснений тому несколько, – сказал Смирнов. – Кстати, журналисты почему-то чаще всего предполагают злой умысел руководства компаний.

– А это не так? – спросил Черноусов. Поддерживая разговор, он помимо собственного желания по-прежнему пытался понять, кого же все-таки напоминает этот человек. Смутное воспоминание несло на себе отпечаток чего-то неприятного и даже опасного. Но он никак не мог ухватить за ниточку и извлечь нужный образ из захламленного чердака, в который превратилась его перегруженная событиями память.