За борт! - Ингрид Нолль Страница 41

Что тут надо говорить? Что твоя мать — в постели с любовником? Естественно, любая мать будет опасаться за дочь, представив только, что та принимает ванны шампанского на яхте русского олигарха, нюхает кокаин, а потом ее голой продадут нефтяному шейху. Но запретить Эллен ничего не могла. А потому сказала только:

— Будь осторожна. Ты совсем не знаешь этих людей!

Герд ее успокоил: как-никак Амалия отправилась туда в сопровождении пяти порядочных немецких мужчин, которые ее защитят, если что. И кроме того, Монако неподалеку, туда можно быстро добраться. И добавил:

— В Монте-Карло, кстати, должен быть фантастический океанографический музей, мы непременно должны туда сходить.

А чуть позже Герд почувствовал себя нехорошо, и один раз у него даже вырвался тихий стон. Озабоченные расспросы Эллен он проигнорировал, но потом все же признался, что у него что-то давит слева под грудиной.

— Не обижайся на меня, дорогая, если я тебя сейчас оставлю одну, — сказал он и стал искать брюки. — Мне нужно полежать в покое, ведь я уже пожилой человек…

— Спасибо за цветы, — сказала Эллен. — Но ты только на год старше меня. И тебе нет необходимости спасаться бегством, если ты хочешь отдохнуть! Торжественно обещаю, что буду тихонько лежать рядом, пока тебе не станет лучше.

Но уговоры не помогли, Герд оделся и исчез. Теплоход давно снялся с якоря и вышел в море. На ужине Эллен сидела за столом в одиночестве. Это ее беспокоило, она долго не могла собраться с духом, но в конце концов что-то заказала. Правда, если бы ее спросили, что она ела, Эллен вряд ли бы вспомнила. Может, нужно позвонить Герду и Ортруд и спросить, что у них случилось? Но что-то мешало.

— Ну что, совсем одна и погружена в думы? — неожиданно раздался за спиной голос Валерии. — Куда подевались твои друзья? Если хочешь, можешь сесть к нам.

Все же лучше с ловцами собак, чем одной за столом на четверых, подумала Эллен, может быть, даже лучше, чем торчать одной в каюте. С другой стороны, если Герд захочет ее найти, он может позвонить.

— Я знаю только, что моя дочь на вечеринке, но не имею понятия, что случилось с Дорнфельдами. Вполне вероятно, они так же плохо переносят мистраль, как и я.

Тут и Ансгар подсел к столу:

— Я только что видел Герда, он ехал на лифте вниз. Я хоть и ветеринар, но кое-что понимаю и в двуногих. Так вот, я заметил, что ему нехорошо.

Эллен забеспокоилась, но обсуждать эту тему с малознакомым человеком у нее не было никакого желания. Поэтому она быстро распрощалась, сославшись на мигрень. Вернувшись в каюту, она включила телевизор, но смотрела без звука. К уже привычному монотонному гудению судовых двигателей добавился тихий шорох. Это за окном пошел дождь, и усилилось волнение на море. Часы показывали начало одиннадцатого. Если звонить, то сейчас, потому что позже будет уже неприлично. Эллен набралась храбрости и набрала номер Дорнфельдов.

— Герд? — откликнулась Ортруд.

— Нет, это я, Эллен. Я хотела спросить, почему вы не пришли на ужин.

— Как раз об этом я и хотела поговорить с тобой и тоже задать несколько вопросов. Будет лучше, если ты заглянешь ко мне. Ты ведь знаешь номер каюты? Это на палубе, которая над тобой…

Что же произошло? Сердце Эллен было готово вырваться из груди, но в этой ситуации требовалось сохранять хладнокровие. Что, если у Ортруд зародились подозрения и это подлая ловушка? Судя по голосу, Ортруд уже приняла на грудь, но говорила пока разборчиво. Делать было нечего, Эллен накинула пиджак и пошла.

В это же время Амалия на русской яхте выпила несколько больше водки, чем следовало бы. Но это не подняло настроения, наоборот, она почувствовала сильную усталость, уснула на шатком шезлонге и выпала из праздника. И спала бы неизвестно сколько, если бы в ее сновидения внезапно не ворвался беспорядочный треск взрывающихся петард. Очень скоро подоспела полиция, потому что у хозяина яхты не было разрешения на нарушение покоя граждан в ночные часы, а местные жители стали жаловаться. Хозяину пришлось заплатить штраф, музыканты тихо ретировались, а праздничное настроение быстро улетучилось.

Однако полицейские знаменитого греховного Вавилона оказались неравнодушными к искусству. Певцам было позволено на прощание исполнить колыбельную Брамса «Добрый вечер, доброй ночи», и не было среди стражей порядка никого, кто не был бы околдован чарами этой мелодии. В Амалии взыграло честолюбие. Она захотела показать, что приехала отнюдь не статисткой. Непривычная водка освободила девушку от остатков робости, — и впервые в жизни она исполнила сольный номер. «Луна взошла» прозвучала так по-детски трогательно, что какой-то русский блондин со слезами на глазах звучно облобызал Амалию, а наследники Луи де Фюнеса напомнили устроителю праздника, что пора все же закругляться.

Немецкие певцы со своим очаровательным талисманом простились с хозяевами, но проблема ночлега осталось нерешенной. Все рассчитывали, что их положат на яхте, к тому же им до сих пор не заплатили ни цента из обещанного гонорара. В тех двух отелях, куда они заглянули, незанятым оказался только один номер. После некоторых совещаний и колебаний баритон заключил, что готов разделить с Амалией постель в гостинице — и даже за нее заплатить, — но такой расклад, в свою очередь, не устроил тенора. Уменьшившийся в конце концов до квартета холостяцкий коллектив еще какое-то время проторчал в баре, но когда там стало не продохнуть от набившегося народа, музыканты снова оказались на улице. Дрожа от холода под зонтиками от солнца, они почти смирились с судьбой клошаров, а тут вдобавок ко всем несчастьям еще заморосил дождь, поставивший под угрозу не только костюмы, но и чувствительные голоса артистов.

Каюта Дорнфельдов немного превосходила по размерам ту, где жила Эллен, и вместо иллюминатора имела широкое окно чуть ли не во всю стену. Эллен постучала. Жена Герда, облаченная в темно-синий спортивный костюм, открыла почти сразу. После холодного приветствия Ортруд забралась с ногами на диван и села по-турецки. Перед ней стоял грязный стакан и почти пустая бутылка красного вина.

— Герд перенес сегодня сильный стресс, или ему пришлось физически перенапрячься? — в лоб спросила Ортруд, не утруждая себя вежливостью.

— Ну да, мы погуляли с ним пару часов по Сен-Тропе, но сегодня было не так жарко, как в предыдущие дни. Наверное, мистраль предвещает смену времен года, будет холоднее, а резкую перемену погоды не каждый переносит, — затараторила Эллен, смутившись от откровенного намека. — А вообще-то, где Герд?

— Внизу, в корабельном госпитале. Ты не могла знать, что два года назад он перенес инфаркт и с тех пор стал боязлив и осторожен, все время прислушивается к самочувствию. Еще в прошлом круизе он целый день провел в стационаре, едва почувствовав себя плохо. Когда я вернулась с прогулки, он лежал с жалким видом в постели и жаловался на боль в левой руке. Вот я и подумала, что он перегрузил себя…

— Ради всего святого! У него снова инфаркт?