Изменник - Андрей Константинов Страница 41

— А, так это ты стучал… Я как раз на твой стук и выскочил… А Джинн, наверно, у Сабины. Лямур, Володя!

— Ай да я дурак! — хлопнул себя по лбу Мукусеев. — Про Сабину я совершенно забыл…

На лестнице появился Зимин, спросил сверху:

— Что вы тут колбаситесь, коллеги? Я — старый, у меня бессонница, а вы-то что не спите в пять утра?

Мукусеев торжественно развернул над головой бумажку:

— Гойко прислал депешу. Пляшите, господа. — Зимин спустился по ступенькам вниз, сказал:

— Ну-ка, ну-ка…

Широков щелкнул выключателем торшера, гостиная озарилась мягким оранжевым светом, Владимир продемонстрировал «депешу».

— Читайте вслух, — сказал Зимин. — Я очки не взял.

Мукусеев прочитал записку.

— Знаю я этот дом, — произнес Широков. — Красивый, видно, был домина… Нужно будет днем разведку провести.

Распахнулась дверь с улицы и вошел Джинн. Лицо его было покрыто коричневыми разводами.

— Вот те и раз, — сказал Широков.

— Какой у вас, Олег Иваныч, оригинальный макияж, — сказал Зимин.

— Где ты был, Олег? — спросил Мукусеев удивленно.

— Свежим воздухом дышал, — ответил Джинн. — Где она?

— Кто? Сабина?

— Записка, — ответил Джинн и протянул руку. Мукусеев подал записку. Джинн прочитал текст, вернул обратно.

— Получилось, Олег? — спросил Широков. Он, профессионал, первый догадался, где был Джинн.

— Нет, Игорь Георгиевич, он, оказывается, был на велосипеде… Метров сто я за ним шел. Потом он сел на велосипед и укатил.

— М-да, шустрый парнишка, — сказал Зимин. Теперь и Мукусеев понял, что Джинн всю ночь просидел в засаде, ожидая появления Гойко. Отсюда и маскировочный макияж… Как минимум часов пять он просидел в засаде в подсолнухах, дождался Гойко и попытался его проследить, но Гойко укатил на велосипеде. Разумеется, скрытно проследить велосипедиста пешему нереально.

— Спать хочу, — сказал Джинн, пытаясь подавить зевок. — Прошу пардону, мужики, но необходимо выспаться, чтобы следующей ночью не клевать носом… Это касается всех.

* * *

Днем сходили на разведку… Зимин совершал «отвлекающий маневр» — пил ракию с шерифом и мэром. Вернее, сам не пил — ссылался на печень, но своим собутыльникам подливал от души.

Желтый дом с арочными окнами стоял на отшибе. Видимо, в дом попал снаряд и красивое когда-то здание стояло теперь с полуразрушенными стенами, с черными подпалинами пожара. Похрустывая битым стеклом, обошли дом снаружи. Все вокруг было усеяно битой черепицей, кирпичом, щепками. В пустом бассейне лежала дохлая ворона… Потом вошли в дом.

— Смотри и запоминай, Володя, — сказал Джинн. — Ночью все будет выглядеть по-другому, и если ты сверзишься в темноте в подвал, то запросто свернешь себе шею… Кстати, наш друг здесь уже побывал. — Джинн показал знакомый отпечаток каблука на полусгоревших досках пола.

Мукусеев внимательно изучал расположение комнат, дверей, окон.

— Мы все время будем рядом, — продолжил Джинн, — но рассчитывать тебе придется только на себя. Сегодняшнее ваше свидание сильно отличается от той встречи, на кладбище.

— Почему?

— Потому, Володя, — сказал Широков, — что сегодня у тебя при себе будет весьма крупная сумма денег. Если этот друже Гойко блефует и у него нет никакой информации, то он может попытаться элементарно отнять у вас деньги.

— Или сунуть в бок перо, — добавил Джинн. — Уйти мы ему, конечно, не дадим, но тебе от этого легче не будет. Спиной к нему не поворачивайся, держи хотя бы дистанцию вытянутой руки… Все остальное — в руке Аллаха.

Мукусеев стиснул в ладони «зиппо» с дурацкой присказкой и шутливо ответил:

— Аллах акбар!

* * *

День тянулся медленно. День тянулся страшно медленно. Казалось, ему не будет конца… Но всему приходит конец. Часы пробили полночь. Настало двадцать первое сентября, вторник.

Из дому вышли в два. Пошли, как водится, огородами. Миновали кладбище, где прошла первая встреча с Гойко, в два восемнадцать вышли к дому. В темноте его громадина скорее угадывалась, чем определялась взглядом… Джинн еще раз шепотом повторил инструктаж, развел всех по позициям. Оставалось ждать.

Минут через пять Мукусееву показалось, что кто-то подошел к дому. У задней, более-менее целой стены, скрипнуло раз, потом другой… потом все стихло. До трех часов оставалось больше получаса. Неужели пришел Гойко? Мукусеев лежал в сорока метрах от дома, напряженно вслушивался в ночь. Тишина не была абсолютной — шумели деревья, где-то в лесу ухнул филин, по шоссе проехал грузовик. Ночь жила своей тайной жизнью… Снова раздался звук со стороны дома. Что это — человек? Или дом, изувеченный снарядом, дает трещины, роняет черную от копоти штукатурку? Тоскует, вспоминая те времена, когда он был домом, а не развалиной, и в нем жили люди?

…Снова что-то прошуршало в той стороне, где дом. И Мукусеев вдруг понял, что это Джинн. Хитрый Джинн в очередной раз решил переиграть всех и проник в здание, чтобы в критический момент быть рядом… Ну, конечно, это Джинн. Кто же еще?

…Джинн находился в двадцати метрах от входа. Он тоже слышал звуки. Он слышал их даже лучше, чем Мукусеев. В отличие от Мукусеева, он не сомневался в происхождении звуков — к дому подошел человек. Подошел осторожно, с тыльной стороны, которая разрушена меньше всего и где на траве почти нет битых кусков черепицы. Но дважды человек все же наступил на черепицу, выдал себя. Рановато пришел сегодня господин Гойко, рановато. Страхуется… По шоссе проехал грузовик, перекрыл все звуки. Я бы, подумал Джинн, под шумок этого грузовика аккуратно проник в дом. Впрочем, возможно Гойко так и сделал и уже находится внутри дома… Да, так и есть — скрипнула половица.

Со стороны Костайницы раздался звук двигателя, вспыхнули фары. По звуку двигателя Джинн предположил, что это английский броневичок «скорпион». Видать, «миротворцы» куда-то поехали… К девкам, поди.

Рыча мощным движком, восьмитонная махина проехала. На несколько секунд осветила фарами дом. Джинн воспользовался светом фар, чтобы внимательно осмотреть здание, но ничего, естественно, не увидел. Он и не мог ничего увидеть — под шум двигателя «скорпиона» человек в доме спокойно закончил свою нервную работу и присел, прячась от света фар. Когда машина проехала, человек выбрался из здания, но далеко уходить не стал — лег под стеной и затаился. За стеной, чуть выше лежащего человека, комнату пересекала тонкая медная проволока. Один из ее концов был привязан к решетке камина, другой — к чеке гранаты…

Ровно в три Владимир Мукусеев встал и направился к дому.

С противоположной стороны к дому подъехал велосипедист. Джинн в пустом бассейне насторожился: если велосипедист — это Гойко, то кто же в доме? Из-за шума, который произвел проехавший «скорпион», Джинн не знал, что человек уже покинул здание и лежит за стеной, там, где его не достанут осколки гранаты.