Вечный сон. Прощай, красавица. Высокое окно - Реймонд Чандлер Страница 42

— Нужны… и даже очень.

— Тогда говори, куда их тебе привезти.

— Я… я… — Агнес осеклась, а потом опять, со страхом и настойчивостью, спросила: — Где Гарри?

— Струсил и смылся. Давай где-нибудь встретимся… все равно где… деньги у меня с собой.

— Я тебе не верю. Ты мне соврал — насчет Гарри. Это ловушка.

— Не дури. Если б я хотел, давно бы уже посадил твоего Гарри за решетку. Зачем мне загонять тебя в ловушку, сама посуди? Канино каким-то образом связался с Гарри, и тот дал деру. Давай-ка все сделаем без лишнего шума. Все же мы хотим спокойной жизни — я, ты, Гарри… — Гарри, впрочем, уже успокоился. И лишить его покоя не может никто. — Неужели ты думаешь, детка, что я работаю на Эдди Марса?

— Н… нет, не думаю, нет. Вряд ли. Встретимся через полчаса. Возле Буллокс-Уилшир, у входа на стоянку.

— Договорились.

Я опустил трубку на рычаг. Меня мутило от прокисшего запаха рвоты и терпкого запаха цианистого калия. Хлюпик неподвижно сидел на стуле. Бояться ему теперь было нечего. Все страхи и волнения остались позади.

Я вышел из комнаты. В сумрачном, захламленном коридоре стояла мертвая тишина. За матовыми стеклами дверей было темно. Я спустился по пожарной лестнице на второй этаж, посмотрел, перегнувшись через перила, на освещенную крышу кабины лифта и нажал на кнопку. Лифт медленно пополз наверх, а я сбежал вниз. Когда я выходил из подъезда, кабина находилась у меня над головой.

Дождь припустил опять. По лицу стекали крупные, тяжелые капли. Когда же одна из них упала мне на язык, я вдруг сообразил, что иду с открытым ртом. Причем, судя по боли в челюсти, — с широко разинутым ртом и запрокинутой назад головой, подражая гримасе, застывшей на мертвом лице Гарри Джонса.

— Давай деньги.

Ее голос глохнул в рокоте мотора и шуме дождя. Высоко над темным, промокшим городом, на отливающей медью башне Буллокса горел яркий фиолетовый свет. В приспущенном окне машины появилась рука в черной перчатке, и я вложил в нее деньги. Агнес нагнулась к слабо освещенной приборной доске, пересчитала банкноты, затем щелкнула замочком сумки, облегченно вздохнула и повернулась ко мне:

— Уезжаю, сыч. Эти деньги мне на дорогу, без них я бы не смогла смыться. Что случилось с Гарри?

— Говорю же сбежал. Канино, видать, здорово его припугнул. Забудь о Гарри и рассказывай — я же тебе заплатил.

— Значит, так. В позапрошлое воскресенье едем мы с Джо по Футхилл-бульвар. Вечереет, огни зажигаются, полно машин — все как всегда. Обгоняем бежевый двухместный автомобиль, смотрю: за рулем блондинка, а рядом — смуглый коренастый тип. Я их обоих сразу узнала: это была жена Эдди Марса, а с ней — Канино. Как-то раз я их уже видела и запомнила. На всю жизнь. Джо поехал впереди и стал следить за ними в заднее стекло, это он умел. Как потом выяснилось, Канино, сторожевой пес, вывез жену Марса на прогулку, проветриться. В миле от Реалито дорога сворачивает в сторону гор, на юг тянутся апельсиновые плантации, а на севере — места глухие, пусто, ничего не растет, только у подножия горы прилепился завод ядохимикатов; еще дальше, прямо у дороги, находится небольшой гараж, принадлежит он Арту Хаку; в таких гаражах обычно ворованными машинами торгуют. За гаражом — дом, за домом опять тянется голая равнина, а в нескольких милях от дома — этот самый химический завод. Вот в этом-то доме жену Марса и прячут. Едем дальше и видим: они на эту дорогу сворачивают. Джо оторвался от них, развернулся, поехал назад, и мы заметили, как бежевая машина подъехала к дому за гаражом. Мы остановились и с полчаса за этим домом наблюдали — никто не вышел. Когда совсем стемнело, Джо вылез из машины и отправился на разведку. Видит: окна в доме освещены, работает радио, а перед домом стоит двухместный бежевый автомобиль, тот самый. Мы развернулись и уехали обратно в город.

Агнес замолчала. Мимо, шурша шинами, катились машины.

— За это время они, конечно, могли в другое место перебраться, — проговорил я, — но это уж не твоя забота. Ты ее точно узнала? Не ошиблась?

— Ошибиться тут невозможно, такие лица не забываются. Прости, сыч, мне пора. И пожелай мне удачи, а то мне последнее время здорово не везет.

Это тебе-то не везет? — возмутился я и, перейдя улицу, направился к своей машине.

Серый «плимут» тронулся с места, набрал скорость, скрылся за поворотом, и Агнес исчезла навсегда — из моей жизни, по крайней мере. Итак, трое мужчин — Гейгер, Броди и Гарри Джонс — отправились на тот свет, а одна женщина, целая и невредимая, мчится сейчас в машине под дождем, да еще увозит в своей сумочке мои кровные двести долларов. Я развернулся и поехал в центр обедать: до Реалито было как-никак сорок миль — расстояние, особенно в дождь, немалое, а ведь предстоит — если удача будет на моей стороне — еще и обратный путь.

Я взял курс на север, переехал через реку, оставил позади Пасадену, и почти сразу же по обеим сторонам дороги потянулись бесконечные апельсиновые плантации. Дождь, казавшийся в свете фар тяжелым белым покрывалом, припустил с такой силой, что «дворники» с ним едва справлялись. И все-таки, несмотря на ливень и темноту, видны были выстроившиеся по обочине апельсиновые деревья.

Мимо со свирепым свистом, в облаке грязных брызг проносились машины. Миновав городок, состоящий в основном из ангаров и складов, которые были опутаны паутиной железнодорожных путей, я опять поехал равниной. Апельсиновые плантации поредели, ушли куда-то на юг, дорога начала подыматься в гору, стало холоднее, впереди выросли черные отроги скал, подул резкий северный ветер. А затем в темноте, где-то высоко в воздухе, обозначились два желтых противотуманных фонаря, а между ними неоновая вывеска: «Добро пожаловать в Реалито».

Широкая главная улица, в глубине — небольшие каркасные дома, за матовыми стеклами аптеки горит свет, перед кинотеатром — вереница машин, на углу — погруженное во тьму здание банка с большими, выдающимися над тротуаром часами, у входа собралась под дождем небольшая толпа, люди глазеют на темные окна с таким видом, будто внутри что-то происходит. Вскоре город остался позади. И опять потянулись голые поля.

Не зря все-таки говорят, что от судьбы не уйдешь. Не успел я выехать из Реалито, как, примерно в миле от городка, меня занесло на повороте и я съехал правыми колесами на обочину. Сначала со злобным шипением спустило переднее правое колесо, а следом за ним — и заднее. Я резко затормозил и, прихватив фонарь, вылез из машины. Стояла она левыми колесами на дороге, а правыми, спущенными, — на обочине. Два пробитых баллона и только одна запаска. Посветив фонарем на переднее колесо, я увидел, что из протектора торчит шляпка здоровенного оцинкованного гвоздя. На краю асфальта их было полно. С дороги их смели, но недалеко.

Я выпрямился, выключил фонарь и, глубоко вдохнув влажный воздух, увидел, что направо от шоссе уходит грунтовая дорога. В конце этой дороги был свет. Свет этот мог гореть в гараже, гараж мог принадлежать человеку по имени Арт Хак, а за гаражом мог быть дом. Тот самый. Я поднял воротник плаща, уткнулся в него подбородком и направился было в сторону гаража, но потом, передумав, вернулся, забрал из кабины регистрационный талон и спрятал его в карман, после чего, нагнувшись под руль, сунул руку в находившийся под педалью газа тайник, где лежали два пистолета — мой собственный и пистолет Ленни, того самого, которого Эдди Марс подослал ограбить Вивьен Риган. Взяв пистолет Ленни, поскольку он наверняка чаще бывал в употреблении, я положил его дулом вниз во внутренний карман пиджака и только тогда снова зашагал к дому.