Казнь на Вестминстерском мосту - Энн Перри Страница 42

— С начала, — нарушила тишину Зенобия, отвечая на вопрос Веспасии. — Нет, я не утверждаю, что Африка невиновна. Я верю в это, но не знаю наверняка, и я понимаю, что если мы попытаемся помочь ей, то можем только навредить. Но я готова идти на риск.

Шарлотта собралась с мыслями и приказала себе рассуждать логически.

— Если мы не можем доказать ее невиновность, — заговорила она, — тогда нам придется выяснить, кто виноват, и доказать это. — Она понимала, что при сложившихся обстоятельствах надобности соблюдать приличия и церемониться с этой женщиной нет. — Я читала кое-что об этом деле в газетах, — добавила она, не собираясь сообщать, что это дело ведет ее муж, дабы Зенобия не подумала, что она не сможет быть беспристрастной, иначе Веспасии пришлось бы нести неподъемное бремя лояльности обеим сторонам.

Шарлотта знала, что дамы высшего света не читают в газетах ничего, кроме светской хроники или, возможно, театральных новостей или книжных или художественных обзоров, однако сейчас не было смысла делать вид, будто она нежное и возвышенное создание — хотя это получилось бы у нее запросто, — если они намерены искать виновников преступлений и тем более виновников конкретно этих преступлений.

— Какие факты нам известны? — начала она. — Двое депутатов парламента были убиты ночью на южной оконечности Вестминстерского моста, им перерезали горло, потом их тела шарфом привязали к фонарному столбу. Первым был сэр Локвуд Гамильтон, вторым — мистер Вивиан Этеридж. — Она посмотрела на Зенобию. — Зачем этой женщине — как, кстати, ее зовут?

— Флоренс Айвори.

— Зачем Флоренс Айвори убивать обоих? Они оба имеют какое-то отношение к тому, что она потеряла ребенка?

— Нет, только мистер Этеридж. Я тоже не понимаю, почему полиция считает, что она убила и сэра Локвуда.

Шарлотта была в замешательстве.

— Мисс Ганн, а вы уверены, что у нее есть повод для опасений? Разве вы исключаете возможность того, что полиция просто опрашивает всех, у кого имелись причины обижаться на одну из жертв, в надежде что-нибудь выяснить, убедиться, что на самом деле у них нет оснований подозревать миссис Айвори или вашу племянницу?

На лице Зенобии промелькнула улыбка, одновременно и ироничная, и веселая, и опечаленная.

— На это можно только надеяться, миссис Питт, но Африка сказала, что полицейский, пришедший к ним, оказался необычным человеком; он хотя бы не бушевал и не угрожал им и, кажется, совсем не обрадовался, когда выяснил, что у них был веский мотив. Флоренс рассказала ему свою историю и даже не пыталась скрыть ни глубину своего горя от потери ребенка, ни свою ненависть к Этериджу. Африка сказала, что наблюдала за его лицом и считает, что он предпочел бы альтернативный результат своего расследования. В самом деле, она не сомневается, что история произвела на него сильное впечатление. Но она также уверена и в том, что он перепроверит все факты и вернется. А так как у них нет свидетелей, которые подтвердили бы, что они находились в доме, который, кстати, недалеко от Вестминстерского моста, и так как у них имеется веский мотив, и так как у Африки есть достаточно денег, чтобы нанять кого-нибудь, кто совершил бы действие как таковое, — они боятся, что их арестуют.

Шарлотта тоже так считала, хотя ей и казалось маловероятным, что эти женщины убили Локвуда Гамильтона. Также маловероятным, но не невозможным казалось то, что по Лондону свободно разгуливает еще один убийца.

— Тогда, если это не Африка и не миссис Айвори, — проговорила она, — значит, кто-то другой. Нам стоит выяснить, кто именно!

Зенобия боролась с подступающей паникой. Она владела собой, но Шарлотта ясно видела по ее глазам, что она отлично представляет огромность стоящей перед ними задачи и ее почти полную безнадежность.

Веспасия села попрямее в своем кресле, вздернула подбородок и заговорила, однако в ее словах слышалась скорее отвага, чем уверенность, и все это понимали.

— Я уверена, Шарлотта что-нибудь придумает. Давайте обсудим это за обедом. Ну что, пойдем в малую столовую? Я решила, что там будет уютнее — уж больно красивый вид открывается на цветущие нарциссы.

Она встала, отмахнувшись от поспешившей ей на помощь Шарлотты, и направилась к двери с таким видом, будто ничего необычного в сегодняшнем обеде нет, будто он устроен исключительно для того, чтобы подкрепить старую дружбу и завязать новую, будто нет более серьезной темы для обсуждения, чем что надеть сегодня вечером и кого навестить завтра.

В утренней столовой пол тоже был паркетным, как в холле, а французские окна выходили на мощеную террасу. В горках, стоявших вдоль стен, красовался минтонский [22]фарфор в бело-голубой гамме и полный белый с золотом и завитушками сервиз фабрики «Рокингем». Стол с раздвижными ножками и откидной крышкой был сервирован на троих, и горничная уже ждала, когда можно будет подавать суп.

Когда они приступили ко второй перемене, которая включала цыпленка и овощи, и когда слуги на время оставили их одних, Веспасия подняла голову и встретилась взглядом с Шарлоттой, и та поняла, что пора начинать. Она тут же позабыла, что на тарелке у нее лежит сочное мясо и отличающаяся особой сладостью первая весенняя брюссельская капуста.

— Если это анархисты или революционеры, — осторожно начала Шарлотта, взвешивая каждое слово и пытаясь не думать о Флоренс Айвори и ее ребенке или о Зенобии Ганн, спокойной, внимательной, но под внешним самообладанием остро переживающей за племянницу, — или маньяк, тогда очень мало шансов, что мы узнаем, кто это сделал. Следовательно, мы должны направить свои усилия туда, где у нас есть хоть какая-то вероятность успеха, то есть мы должны допустить, что сэр Локвуд и мистер Этеридж были убиты тем, кто знал их обоих и имел личные мотивы, чтобы желать им смерти. Насколько я знаю, существует всего несколько побуждений, достаточно сильных, чтобы подвигнуть здравомыслящего человека на такую крайность: ненависть, которая подразумевает месть за прошлые обиды; жадность; страх перед некоей физической опасностью или, что более вероятно, страх потерять нечто дорогое — например, доброе имя, любовь, честь, или положение, или просто каждодневное спокойствие.

— Мы мало что знаем об обеих жертвах, — сказала Зенобия. По хмурому выражению на ее лице было ясно, что она осознает: задача перед ними стоит более многотрудная, чем она надеялась, когда ехала к Веспасии.

Однако Шарлотту тревожили не сложности, а опасения, что в конечном итоге обнаружится, что именно Флоренс Айвори совершила убийства, если не собственноручно, то наняв кого-то, а это еще большее преступление.

— Именно этим нам и надо заняться, — громко произнесла она, отодвигая от себя тарелку. — Мы в более выгодном положении, чем полиция, потому что можем встречаться с нужными людьми в любое время и по любому поводу и таким образом наблюдать за ними в обычной обстановке, когда они беспечны. А так как мы во многом принадлежим к одному слою общества, мы сможем понять, что у них на уме и что кроется за их словами.