Пророчество Романовых - Стив Берри Страница 42

— Никто из них просто не мог остаться в живых. Их расстреляли в упор, после чего добили штыками.

Сталин провел рукой по подлокотнику кресла, ощупывая резьбу по дереву.

— Я говорил во время последней нашей встречи, что вам, американцам, трудно понять трепетное отношение русских к судьбе. Вот пример. Я видел протоколы допросов НКВД, предшественника КГБ. Распутин предсказал, что род Романовых будет возрожден. При этом он якобы добавил, что это возрождение осуществят ворон и орел. Ваш господин Лорд обнаружил письмо, подтверждающее это предсказание. Разве господин Лорд не подходит под описание «ворон»?

— Только потому, что он чернокожий?

Сталин пожал плечами.

— Это объяснение ничуть не хуже любого другого.

Хейес удивлялся, как такой трезвомыслящий человек может верить, что какой-то проходимец-крестьянин в самом начале двадцатого столетия предсказал воскрешение династии Романовых. И больше того, что в этом каким-то образом примет участие чернокожий американец из Южной Каролины.

— Пусть я не понимаю вашего трепетного отношения к судьбе, но я прекрасно знаю, что такое здравый смысл. Все это полный бред.

— Профессор Пашенко так не думает, — быстро возразил Брежнев. — Он не зря направил своих людей в цирк — и оказался прав. Лорд действительно там появился. Наши люди доложили, что вчера ночью в поезде из Петербурга ехала цирковая артистка. Акулина Петрова. Они даже переговорили с ней, хотя тогда у них и в мыслях не было, что она каким-то образом связана с Лордом. Однако сегодня вечером люди Пашенко вывели ее вместе с Лордом из цирка и увезли на своей машине. Что, по-вашему, это тоже чистый вымысел?

Хейес вынужден был признать, что это справедливый вопрос.

Лицо Сталина оставалось строгим.

— На древнерусском имя Акулина означает «орлица». Вы владеете русским языком. Вы это знали?

Хейес молча покачал головой.

— Все это очень серьезно, — продолжал Сталин. — Пришли в действие силы, истинную суть которых мы не до конца понимаем. Всего каких-нибудь несколько месяцев назад, до референдума, никто всерьез не воспринимал возможность восстановления монархии, и уж тем более никто не предполагал, что ситуацию можно использовать в политических целях. Однако теперь мы видим, что это возможно. Нужно немедленно остановить то, что происходит, прежде чем оно разрастется в нечто большее. Позвоните по телефону, который мы вам дали, вызовите людей и разыщите своего Лорда.

— Работа уже ведется.

— Этого мало. Напрягитесь еще больше.

— Почему вы не займетесь этим сами?

— Потому что у вас есть полная свобода передвижения, которой мы лишены. Эту задачу должны решить именно вы. Быть может, для этого вам даже придется покинуть Россию.

— Орлегов уже занят поисками Лорда.

— Будем надеяться, сводка о перестрелке на Красной площади многократно увеличит количество глаз, — заметил Брежнев. — Был убит милиционер. Милиция горит желанием найти убийцу. Быть может, все наши проблемы будут решены одним прицельным выстрелом.

— Я сожалею о том, что произошло с вашими родителями, — сказал Лорд.

После ухода Пашенко Акулина сидела неподвижно, опустив взгляд.

— Мой отец хотел быть рядом со своим сыном. Он собирался жениться на матери ребенка, но для того, чтобы выехать из страны, требовалось согласие обоих родителей — нелепое советское правило, не позволявшее никому эмигрировать за границу. Разумеется, моя бабушка дала отцу согласие, но дедушка пропал без вести на фронте во время Великой Отечественной войны.

— Но твоему отцу по-прежнему нужно было получить его согласие?

Акулина кивнула.

— Дедушку ведь так и не признали официально умершим. Как это было со всеми пропавшими без вести. А раз нет отца, нет разрешения и нет выездной визы. И санкции не заставили себя ждать. Отца выгнали из цирка и запретили выступать на арене. А это было все, что он умел.

— А почему ты не встречалась с родителями?

— Я их терпеть не могла. Мать все время думала о другой женщине, родившей ребенка от ее бывшего мужа. Отец видел лишь женщину, которая развелась с ним, чтобы выйти замуж за другого. И оба вынуждены были терпеть ради общего блага. А меня отправили к бабушке. Сначала я ненавидела родителей за это, но потом, став старше, я поняла, что просто не могу жить с ними, поэтому старалась держаться от них подальше. Они умерли с интервалом в несколько месяцев. Обычная простуда, перешедшая в воспаление легких. Я частенько задумываюсь, не такая ли судьба уготовлена и мне. Когда я больше не смогу ублажать публику, что со мной станется?

Лорд не знал, что ответить.

— Американцам трудно понять, как здесь все было. Как все в какой-то степени остается и по сей день. Человек не мог жить там, где хотел, не мог заниматься тем, чем хотел. Выбор определялся еще в начале жизни.

Лорд знал, что Акулина имеет в виду так называемое «распределение». Когда подростку исполнялось шестнадцать лет, он должен был решать, чем будет заниматься всю оставшуюся жизнь. Те немногие счастливчики, у кого была «лапа», действительно могли выбирать. Остальные вынуждены были довольствоваться доступным. А тем, кто был в немилости, приходилось делать то, что им говорили.

— Детям партийных работников бояться было нечего, — продолжала Акулина. — Они получали лучшие места в Москве. Попасть в Москву — это была заветная мечта каждого.

— Но только не ваша?

— Я ненавидела Москву. Что здесь хорошего? Но мне пришлось сюда вернуться. Мои способности были нужны государству.

— Вы не хотели выступать в цирке?

— А вы в шестнадцать лет уже знали, чему хотите посвятить всю свою жизнь?

Лорд промолчал, признавая справедливость ее замечания.

— Многие мои друзья покончили с собой. Это гораздо предпочтительнее, чем провести всю жизнь в Заполярье или в какой-нибудь глухой сибирской деревне, занимаясь ненавистным делом. У меня в школе была подруга, которая хотела стать врачом. Она отлично успевала по всем предметам, но она не была членом комсомола, а это было обязательным требованием для поступления в медицинский институт. Поэтому ее обошли другие, менее способные. А ей пришлось пойти работать на фабрику игрушек.

Акулина посмотрела Лорду в глаза.

— Вы очень счастливый человек, Майлз Лорд. Если вы состаритесь или заболеете и не сможете работать, о вас позаботится государство. У нас ничего подобного нет. Коммунисты ругают царя за роскошь и расточительство. Но сами они были ничуть не лучше.

Постепенно Лорд начинал все лучше понимать тягу русских к далекому прошлому.

— В поезде я рассказывала вам о своей бабушке. Все действительно было именно так. Однажды ночью ее забрали, и больше ее никто не видел. Бабушка работала в государственном магазине и видела, как директор изо дня в день берет с прилавка все, что захочет, а обвиняет в воровстве других. В конце концов она написала письмо в Москву и рассказала все как есть. Ее тотчас же уволили с работы, лишили пенсии, а в трудовой книжке поставили штамп о доносительстве. После этого бабушку уже никуда не брали. Тогда она стала писать стихи. Ее преступлением была поэзия.