Санкта-Психо - Юхан Теорин Страница 42

– Расскажи, Ян, кто это.

– Кто?

– Та, в которую ты влюблен… как ее зовут?

Она пристально и все так же холодно смотрит на него, и Ян отводит глаза:

– Это совсем другая история.

– Другая, чем… чем какая?

– Чем у вас с Иваном Рёсселем.

Ханна со стуком ставит чашку на стол. Глаза ее делаются еще холодней, а он-то думал, холодней некуда.

– Откуда тебе-то знать, что у меня с ним? Ты даже не знаешь, что меня заставило искать с ним контакт. Ты ничего не знаешь. И как ты можешь судить?

У Яна такое чувство, что сейчас в воздухе начнут проскакивать искры. Но он был прав. Она встречается именно с Рёсселем.

– Да ничего я не знаю, конечно, – говорит он примирительно. – Но ведь тебе он нравится?

Она не сводит с него глаз. Кажется, даже не моргает.

– За любым преступлением надо видеть человека, – говорит она после долгой паузы. – Большинство об этом не думают.

– Ну, сама подумай: если ты, рискуя работой и много чем еще, потихоньку с ним встречаешься, значит, он тебе нравится? Несмотря на то, что он… творил?

Она отвечает не сразу:

– Я с ним не встречаюсь. Мы поддерживаем контакт через охранника… или санитара, как их там называют. Иван придумал один проект… надо же как-то коротать время. И я ему помогаю.

– В чем? В чем ты ему помогаешь? Что он там делает?

– Пишет.

– Что? Книгу?

– Типа.

– Воспоминания убийцы?

Ханна напряглась и поджала губы.

– Он не убийца. Он подозреваемый. Никаких прямых улик. Никаких признаний… он говорит, книга все объяснит, – вздохнула она. – Говорит, люди поймут, что он ничего такого не делал.

– И он сам в это верит?

– Да. Верит. Иван настолько погано себя чувствует из-за всего, что случилось, что если его выпустить… он скорее убьет себя самого, чем кого-то другого. Думаю, только мои письма и поддерживают его на плаву…

Она замолкает. Ее пронзительный и холодный взгляд выводит его из равновесия. Ему не хочется больше говорить о Рёсселе.

И Ханна тоже, как ему кажется, посчитала разговор о Рёсселе законченным.

– Мне скоро надо уходить. – Она посмотрела на часы. – Теперь твоя очередь рассказывать.

– Что?

– Как ее зовут… ту, с которой ты там встречался.

– Я с ней еще не встречался, – тихо произносит Ян.

– Как ее зовут?

Ян не знает, что сказать. Он может назвать два имени: Рами и Бланкер… Какое выбрать?

– Посиди, – решается он наконец, – я покажу тебе кое-что.

Через две минуты он возвращается со стопкой тонких книг и выкладывает их на стол перед Ханной. «Сто рук принцессы», «Зверомасгер», «Ведьмина болезнь» и «Вивека в каменном доме».

– Ты это видела раньше?

Ханна качает головой – нет, не видела.

– Они лежали в «Полянке»… Сделаны вручную. Думаю, единственные экземпляры. Кто-то положил их в ящике книгами.

– Обычно Мария-Луиза подкладывает туда книжки.

– Вряд ли эти… Думаю, кто-то из детей получил их в подарок от родителей… в комнате свиданий.

Ханна перелистывает книги. Поднимает глаза на Яна:

– И кто их написал?

– Она называет себя Мария Бланкер. Мама Жозефин. То есть я точно не знаю, но почти уверен.

– Бланкер… Значит, это ее ты мечтаешь увидеть?

– Да… Ты знаешь, кто это?

– Слышала…

– От Рёсселя?

– От Карла… это мой контакт там, наверху…

Имя Яну знакомо. Ударник в «Богемос».

– Могу взять почитать?

– Ну, хорошо, – не сразу соглашается он. – На несколько дней.

Она собирает книги и встает. Ян задает последний вопрос:

– Она в закрытом отделении или в открытом?

– Не могу сказать, я там никогда не была… – пожимает плечами Ханна и добавляет: – Но, по-видимому, в закрытом.

– Почему?

– Психоз. Она совершенно не в себе. Суициды и все такое… Так я слышала, по крайней мере.

– А что она такого натворила?

– Социально опасна.

– Для кого? Для себя или для других?

– Не знаю. Но, если хочешь, можешь пройти к ней и спросить сам.

– Сейчас и пойду.

Он усмехается, но Ханна даже не улыбнулась:

– Я говорю серьезно. Туда можно проникнуть, если очень хочется.

– Но в Патриции все заперто. Все ходы.

– Один открыт.

– И ты его знаешь?

Она кивает:

– Знаю. Но это не легкий путь. Скажи мне… ты не клаустрофоб?

«РЫСЬ»

Ну, подумаешь, заперли – что страшного? Полно еды, питья, тепло – и вдобавок говорящий робот в компании.

Ян все время возвращался мыслями к Вильяму и уговаривал себя – ничего страшного.

Наоборот, где и чувствовать себя в безопасности, как не за толстыми каменными стенами.

Девять часов. Полиция прекратила прочесывать лес – уже с полчаса назад. Попытались идти с карманными фонариками. Яну казалось, что организовано все из рук вон плохо. Никаких результатов. Вильям бесследно исчез. Шагнул неосторожно – и оказался в параллельном мире.

Или покинул пределы суши. Последний час полицейский командир приказал сосредоточиться на поисках вдоль довольно длинного берега птичьего озера, и Ян понял, что полицейский опасается, не упал ли малыш в воду.

Но стало совершенно темно, и все участники цепочки собрались в «Рыси». Люди устали, кто-то пошел домой. Решили с раннего утра возобновить поиски.

Ян возвращался в «Рысь» в обществе пожилого полицейского. Тот пыхтел и все время спотыкался в темноте о корни.

– О, черт… жуткое дело, – сказал полицейский, когда они вошли в теплое помещение. – Можно, конечно, надеяться, что ночь он продержится, но вряд ли.

– Сейчас достаточно тепло, – возразил Ян. – Наверняка с ним все в порядке.

Но тот его не слушал.

– О, черт, – снова чертыхнулся он. – Я один раз уже находил мертвого малыша… какой-то отморозок сбил его машиной, а трупик оттащил подальше в лес, чтобы подольше не нашли. Как мешок с мусором. Такое не забудешь… – Он посмотрел на Яна усталыми глазами и горестно покачал головой.

Ян вошел в воспитательскую и вдруг услышал глухое жужжание, быстро перешедшее в вибрирующий грохот прямо над ним, будто в небе работал отбойный молоток.