Дело об избиении младенцев - Михаил Карчик Страница 42

Именно за этим занятием его и застал дежурный наряд Центрального района, примчавшийся на сообщение, поступившие из Дома журналиста о том, что банда из десяти человек разгромила кафе. От несильного удара ногой Игорь Гречкин свалился на пол, присоединившись тем самым к Саше Логачевскому, который валялся уже минут пять, причем упал он без всякой посторонней помощи.

* * *

— Здравстуй, погромщица. — Хихикнула Светлана, Нинкина приятельница.

— Да пошла ты! — Нина чуть было не произнесла слова, которое знала, но никогда не употребляла.

— Извини, пошутить нельзя.

— Светик, позвони, пожалуйста, на выходных. Тогда все обсудим, поговорим, пошутим. А сейчас у меня очень большие проблемы. До свидания.

Нина положила, почти бросила трубку на телефон и в очередной раз за сегодняшнее утро прикусила губу, чтобы не зареветь. О вчерашнем происшествии она узнала поздним вечером. Сперва Нина не придала этому значения: какие-то пьяные ребята завалились в кафе Дома журналистов, побили посуду, с кем-то подрались. Среди них оказались два транскроссовских охранника, которых и задержала милиция. Мелочь. Однако на следующий день стало ясно, какая катастрофа случилась вчера.

Утром о произошедшем сообщили все газеты, информация прошла и в сводках новостей радиостанций. Историю называли не иначе, как «погромом» и, если все передавали верно, Нина не могла не согласиться, произошел погром. Травмы получили пятеро посетителей кафе, двое из них лежали в больнице. Нападавшие, уничтожая посуду и мебель, кричали: «П…ц продажным писакам!», а чтобы никто не сомневался, кого эти писаки обидели, на стене намалевали слово «Транскросс». Разумеется, и газеты, и милиция были уверены, что не только двое упившихся гавриков, валявшихся на полу с транскроссовскими корочками в кармане, работали в этой фирме, но и остальные, которые смогли уйти.

Дальше — больше. В десять утра состоялся брифинг у начальника ГУВД. Разумеется, половину вопросов журналисты посвятили вчерашнему набегу. И, разумеется, начальник ГУВД обрадовался возможности не говорить о заказных убийствах, раскрываемости, проблемах с депутатами и т. д. Начальник говорил о «Транскроссе». Он заверил, что никому не позволит содержать «банды в законе», что у фирмы, охранявшей «Транскросс», лицензия уже изъята. «Я надеюсь, — сказал он, — остальным охранным структурам хватит порядочности и ума не связываться с «Транскроссом». Я приму все меры, чтобы защитить город от фирм, которые не могут как нормальные люди подать в суд на обидевшую ее газету, а посылают банду головорезов. Я смогу объяснить этим доморощенным Рокфеллерам: Питер не штат Техас»…

Нертов пытался добраться до ребят, узнать, в чем дело. Правда, эти двое ему не подчинялись, а остались в наследство, со времен, когда покойный Даутов для охраны фирмы привлекал разные структуры, поручая каждой из них довольно узкий участок работы. От того, что задержанные были по сути лишь привратниками, не легче. Правда, непосредственно Логачевскому и Гречкину повезло: буфетчица при опросе заявила о полной невиновности обоих, рассказывая, те на ногах еле держались, куда уж им громить. Однако, с Алексеем, телохранителем главы «Транскросса», никто говорить не хотел. Пока что было нельзя ответить даже на самый простой вопрос: по своей воле ребята хулиганили или их втянули? Сложив в уме все события последних дней, Нертов для себя твердо решил: «втянули». Идет большой гон. А он сам и ребята Арчи-Николая, мечутся как загнанные звери, всюду натыкаясь на красные флажки. Надо заставить охотников играть по другим правилам. Надо. Но как? И кто же, наконец, эти охотники»? Нертов чувствовал, что ответ где-то близко…

Каждые десять минут Нине звонили знакомые и деловые партнеры, недоуменно спрашивая: «Что же произошло»? Сперва Нина отвечала как научил Алексей: пока ничего не ясно. На Дом журналиста напали хулиганы, среди которых были двое наших охранников, но они никакого не трогали. Эти люди уже в фирме не работают. Потом Нине надоело объяснять, и она коротко отвечала: «Не знаю». И ей снова хотелось заплакать, как в детстве, когда в доме происходила беда, а она знала не в ее силах чего-нибудь изменить. Скорей бы приезжал Алексей! Он же заниматеся безопасностью. Пусть сам и отвечает на эти проклятые вопросы. Однако Алексея не было и не было. Это начинало злить Нину. Человек, в обязанности которого входит обеспечение безопасности фирмы, ничего не способен сделать. Может, он расслабился, потому что уже считает меня своей женой, из-за ребенка? Мол, разве жена может спросить с мужа? Нина понимала, что она сейчас не права, что Нертов наверняка носится сейчас по городу, пытаясь найти какую-нибудь другую охранную контору, которая взяла бы на себя нелегкий труд. Еще он пытается разобраться во вчерашнем происшествии. Если удастся доказать, что «Транскросс» подставили, половина проблем отпадет сразу. Однако Нина злилась как маленькая девочка. Почему все ушли, а меня бросили одну?

В кабинет вошла секретарша.

— Нина Анатольевна, вам звонит Нертов.

Нина взяла трубу.

— Алеша, где ты? Скоро приедешь?

Голос Алексея был усталый, будто он не сидел за рулем, а толкал полдня машину своими руками.

— Приеду обязательно. Но не сейчас. Надо смотаться в область, насчет вчерашнего происшествия.

— Позавчерашнего?

— Нет. Вчера поздним вечером захватили еще один трейлер. Машину отогнали на два километра вглубь леса и подожгли бензобак. Шофера оставили на шоссе. Он, наверное, не выживет. Я должен поговорить с местной милицией.

— А потом?

— Потом к тебе. Надо еще заскочить по одному делу, связанному с попыткой налета на Захарьевскую. Позвоню около восьми и — сразу к тебе.

— Хорошо, приезжай побыстрей.

* * *

Назначив встречу Юле в кафе «Кошкин дом», Нертов не рассчитал одного. В этом заведении нельзя было курить. Если бы Алексей знал о такой форме заботы администрации о здоровье клиентов, он предложил бы какое-нибудь другое местечко. А так, это было одно из самых ближайших заведений к «Чернышевской». На эту оплошность наложилась другая — он опаздывал, угодив в огромную пробку, вызванную очередными земляными работами. Юля уже выпила кофе и пятьдесят грамм коньяка, но юриста все не было.

«Стоит ли тратить столько времени на эти маньячные дела? Ведь у меня в работе сейчас и другие темы. С теми детьми из риэлтерской конторы. Или с проклятым приютом. Там хоть можно сделать что-то реальное. А я ради одного чикатиллы, которого поймают и без моей беготни, трачу целые вечера, хожу по ментовкам, жду уже пятнадцать минут этого Нертова». На этой мысли Юля остановилась. Ей, вдруг, показалось, что она ждет Алексея с удовольствием, что приди вместо него какой-нибудь его помощник с ценной информацией, она испытала бы разочарование. Выражение «личная жизнь» она считала пошлым, и десяток ее друзей-журналистов были с ней полностью солидарны. Но, так было, пожалуй, пять лет назад. Верка вышла замуж за менеджера из мебельного магазина и уже третий год пытается создать роман, воспитывая уже второго ребенка. Вадик пишет по-прежнему о своих заводах-пароходах и всегда готов выпить пива с коллегами, но к девяти обязан быть дома — требует супруга. Игорь долго смеялся над Танькиным стилем и постоянно ее правил. Теперь их работу можно назвать семейным подрядом. А как же я?