Тайник - Элизабет Джордж Страница 43

Чайна, похоже, угадала намерения Деборы, потому что взяла чашку и сказала:

— Англичане и их чай.

— Мы и от кофе не отказываемся.

— Но только не в такое время, как сейчас.

Чайна держала свою чашку в точности так, как и хотела Дебора, уютно обхватив ее всей ладонью. Она бросила взгляд в окно, где городские огни уже складывались в мигающую желто-черную палитру по мере того, как дневной свет уступал место ночи.

— Никак не могу привыкнуть к тому, что здесь так рано темнеет.

— Все дело во времени года.

— Я так привыкла к солнцу.

Чайна пригубила напиток и поставила кружку на стол. Вилкой отковырнула кусочек гернсийской булки, но есть не стала.

— Хотя, похоже, пора начинать привыкать. К отсутствию солнца, я имею в виду. И к жизни взаперти.

— Этого не будет.

— Я этого не делала. — Чайна подняла голову и посмотрела на Дебору в упор. — Я не убивала этого человека, Дебора.

Дебора почувствовала, как внутри у нее все содрогнулось при мысли, что Чайна могла поверить, будто ее нужно в этом убеждать.

— Господи боже мой, ну конечно ты этого не делала. Думаешь, я приехала сюда убедиться лично? И Саймон тоже.

— Но у них есть улики, понимаешь? — сказала Чайна. — Мой волос. Мои туфли. Следы. У меня такое чувство, как будто я во сне пытаюсь закричать, но никто меня не слышит, потому что я во сне. Замкнутый круг. Понимаешь?

— Как бы я хотела тебя из него вытащить! И вытащу, если смогу.

— Он был на его одежде, — продолжала Чайна. — Волос. Мой волос. На его одежде, когда они его нашли. И я не знаю, как он туда попал. Пытаюсь что-нибудь вспомнить, но не могу.

Кивком она указала на блокнот.

— Я записала все события день за днем, по порядку. Может быть, он приобнял меня как-нибудь? Но зачем ему меня обнимать и почему я ничего не помню об этом? Юрист говорит, мне лучше сказать, будто между нами что-то было. Не секс, конечно. Зачем заходить так далеко. Сказать, якобы он за мной бегал. То есть надеялся на секс. Якобы между нами было что-то такое, что могло привести к сексу. Прикосновения. Что-нибудь в этом роде. Но ничего такого не было, и я не хочу лгать. Не то чтобы я находила ложь зазорной. Поверь мне, будь в этом хоть малейший прок, я соврала бы что угодно. Но кто в это поверит? Люди видели нас вместе, и он меня даже пальцем ни разу не тронул. Ну, может, коснулся когда-нибудь руки, но не более того. И если в суде я встану и скажу, что мой волос оказался у него на одежде, потому что он — что? Обнимал меня? Целовал? Ласкал? Что еще? Это будет мое слово против слова любого, кто встанет и скажет, что он в мою сторону даже не глядел. Конечно, мы можем выставить в качестве свидетеля защиты Чероки, но я не собираюсь заставлять брата лгать.

— Он горит желанием помочь.

Чайна решительно помотала головой.

— Он и так всю жизнь только и делает, что врет. Помнишь, как он заделался ярмарочным менялой? И вкручивал людям поддельные индейские артефакты? Наконечники для стрел, осколки керамики, орудия труда и прочую ерунду? Даже я почти поверила, что они натуральные.

— Ты же не хочешь сказать, что Чероки…

— Нет-нет. Я просто говорю, что мне следовало дважды, нет, десять раз подумать, прежде чем соглашаться ехать с ним сюда. Ему все казалось просто, без подвохов, слишком хорошо, чтобы быть правдой, но все же правда… Но я должна была знать, что тут нечто большее, чем просто доставка каких-то чертежей на другую сторону океана. Конечно, не Чероки затеял все это, скорее кто-то другой.

— Чтобы сделать тебя козлом отпущения, — закончила Дебора.

— Другого объяснения я не нахожу.

— Это значит, что все случившееся было спланировано заранее. В том числе и приглашение американца, на которого следовало свалить вину.

— Двух американцев, — сказала Чайна. — Чтобы, если один почему-либо не сможет сыграть роль подозреваемого, другой бы уж наверняка подошел. Вот такая мышеловка, и мы в нее попались. Двое тупых калифорнийцев, которые отродясь не бывали в Европе, а всем ведь известно, как они этого хотят. Парочка наивных олухов, которые понятия не имели бы, что делать, случись им попасть здесь в такую переделку. А самое смешное в том, что я даже ехать не хотела. Я знала — что-то тут нечисто. Но за всю жизнь так и не научилась говорить своему брату «нет».

— Он ужасно переживает из-за того, что случилось.

— Он всегда ужасно переживает, — ответила Чайна. — И тогда я чувствую себя виноватой. Надо дать ему шанс, говорю я себе. Он сделал бы для меня то же самое.

— По-моему, он думал, что оказывает тебе услугу. Из-за Мэтта. Дает тебе передышку. Он, кстати, все мне рассказал. Про вас двоих. И вашу ссору. Мне очень жаль. Мне нравился Мэтт.

Повернув свою чашку вполоборота, Чайна так долго и пристально смотрела на нее, словно хотела вовсе избежать разговора о прекращении своих многолетних отношений с Мэттом Уайткомбом. Но когда Дебора уже собиралась сменить тему, она заговорила.

— Сначала было трудно. Но тринадцать лет ждать, пока мужчина созреет, это чересчур. И потом, мне кажется, подсознательно я всегда знала, что у нас ничего не выйдет. Просто раньше я не могла собраться с духом и сказать, что между нами все кончено. Я боялась остаться совсем одна, вот и цеплялась за него. С кем я буду встречать Новый год? Кто пришлет мне валентинку? Куда я пойду четвертого июля? Подумать только, какое количество людей не решаются прекратить отношения из страха, что им не с кем будет встречать праздники!

Чайна подняла вилку с куском гернсийского пирога и, содрогнувшись, отодвинула ее подальше.

— Не могу это есть. Извини. — И продолжила: — Но сейчас на моей повестке дня проблемы поважнее Мэттью Уайткомба. Как случилось, что я потратила молодость на попытки превратить классный секс в семейную жизнь — с домом, деревянной изгородью и детьми? Будет над чем подумать на старости лет. А теперь… Странно, как все получается. Не окажись я на этом острове, где мне грозит срок, сидела бы сейчас дома и думала, как это я сваляла такого дурака с Мэттом.

— В смысле?

— Он же все время трусил; это было видно с самого начала, только я не хотела замечать. Стоило мне только намекнуть, что хорошо бы нам проводить вместе не только каникулы и выходные, и он тут же находил причину этого не делать. То неожиданная командировка. То работа дома накопилась. То надо отдохнуть и подумать. За эти тринадцать лет мы с ним столько раз разбегались, что наши отношения стали напоминать повторяющийся кошмар. В сущности, наши отношения перешли в стадию разговоров об отношениях, если ты понимаешь, о чем я. Мы часами говорили о наших проблемах, о том, почему он хочет одного, а я — совсем другого, почему он пятится назад, а я мчусь вперед, почему он задыхается, а я чувствую себя брошенной. Господи, ну почему мужчины такие нерешительные?