Золотой запас. Попытка политического фэнтези - Александр Анучкин Страница 43

– Так. – Тимоха сделал озадаченное лицо. – И кто тогда пустил туда следователя, я вас спрашиваю? – Спецназовцы стушевались. – Вы хоть понимаете, что его нельзя сейчас тревожить? Безобразие. – Тимоха толкнул дверь и еще раз сказал: – Безобразие! – настолько громко, насколько вообще можно было говорить в палате умирающего. Захлопнув дверь, он огляделся: в просторном боксе, около передвижной койки, сидел какой-то молодой человек в дешевом сером костюме. На кровати лежало тело, с ног до головы покрытое бинтами. Изо рта и носа к аппаратам шли трубки. Туда, где должны были быть руки, вели сразу две капельницы. Следователь пристыженно смотрел на врача:

– Мне сказали ждать – вдруг он очнется, – шепотом сказал молодой человек.

– Гражданин следователь! Это возмутительно, – зашипел Тимоха. Одним уверенным движением он выхватил из-под халата пистолет. Раздался короткий резкий звук – как будто кто-то сломал сухую ветку– Нехорошо так, гражданин следователь. – Тимоха усадил осевшее тело обратно на стул, развернув спиной к двери. Достал шприц. Осмотрелся еще раз. Он ввел содержимое сначала одного, а затем второго в покрытое бинтами бедро. Прислушался. Прерывистый писк медицинского аппарата превратился в один сплошной – без пауз – протяжный вой. Киллер подошел к прибору и выдернул его из розетки. Наступила тишина. Он открыт окно. Нет, высоко. Обратно придется тем же путем. Достав второй пистолет, он поудобнее перехватил рукоятки, легонько стукнул глушителем в дверь и сдавленно крикнул: «Охрана!»

Тимоха успел отскочить на два шага назад, когда в палату влетели охранники в черном. Два ствола синхронно издали щелкающий звук. Времени на то, чтобы добивать или собирать гильзы, уже не было. Распахнув дверь ударом ноги, Тимоха помчался по коридору огромными прыжками, сжимая пистолеты в руках. По лестнице поднимались три офицера в форме. «Черт, черт!» – выругался Тимоха. Он не любил шум и грязь, но – время, пээсэмы в его руках снова защелкали. Пусть свободен. Туалет первого этажа. Окно открыто. Путаясь в рукавах, он скинул халат, зашвырнул в унитаз бесполезный стетоскоп и, сунув пистолеты за пояс, сиганул через подоконник. Отдышался. Прислушался. Похоже, все получилось. Выверенным движением сменил обоймы, бросив почти пустые тут же, на траве. Короткими перебежками, от дерева к дереву, он стремился к главному входу. Оставалось всего метров сто, когда его окликнули. Тимоха успел повернуться и даже прыгнуть в сторону, когда посыпались срезаемые автоматной очередью ветки и листья. В полете он выхватил пистолеты – пули сухо защелкали куда-то туда, в направлении стрелявшего. Раздался сдавленный крик, но, похоже, их там несколько, а патронов-то, патронов – почти нет!

Одновременно с этим Тимоха чувствовал, как другие пули, гораздо больше, горячее, страшнее и злее, разрывают его грудь, живот и ноги. Он успел расстрелять обе обоймы и теперь лежал, тяжело дыша. Киллер пытался встать, но уже не мог. Он поднял голову, прижав подбородок к груди, и увидел, что все его тело – одно сплошное кровавое месиво. Было тепло и совсем не страшно. Стремительно темнело, заходило солнце. Тимоха сложил руки с пистолетами крестом на груди и умер. Так, как и мечтал всегда.

Директору ФСБ России

Секретно

Экземпляр единственный

Рапорт

Довожу до Вашего сведения, что сегодня, в соответствии с ранее поступившими от Вас указаниями, при мониторинге был осуществлен перехват телефонного разговора между двумя неизвестными, который может представлять большой интерес в деле защиты государственного строя и законности. Расшифровку разговора прилагаю.

Один из абонентов носит псевдоним «Куратор», второй, предположительно, «Немец». Личности обоих в настоящий момент устанавливаются.

Куратор (К): Мне нужен (неразборчиво, предположительно – «Немец»)

Немец (Н): Кто говорит?

К: Вы меня не знаете. Я – Куратор. Все задания, которые вы выполняли, исходили от меня.

Н: Я не понимаю вас, вы ошиблись номером.

К: Не вешайте трубку. У вас остались деньги от последнего гонорара? Я могу сообщить вам серию и номера купюр.

Н: Кто вы?

К: Я уже сказал. Так у вас остались деньги?

Н: Так точно. Держу в руках. Говорите.

К: Купюры достоинством по сто долларов США, в упаковке «Зак-Банка». Серия АВ, номер 46 (далее неразборчиво – перечисляет номера десяти купюр). Достаточно?

Н: Три совпадают.

К: Отлично, так это вы? Вы готовы говорить?

Н: Да.

К: Вы совершили ошибку.

Н: Я знаю. Я исправлю, это случайность.

К: Случайностей быть не должно, все уже исправлено без вас.

Н: Я сожалею…

К: Я тоже, у вас есть шанс все исправить. Вы работаете только со взрывчаткой?

Н: Так точно! То есть никак нет. Могу с оптикой неплохо, с ножами, могу…

К: Устройство автомобилей знаете?

Н: Так точно.

К: Сегодня получите новые задания по старой схеме, но уже от меня. Больше никаких посредников. Я покажу вам купюру, следующую по номеру за самой нижней в вашей пачке. Ясно?

Н: Так точно.

К: Хорошо. До встречи. Не опаздывайте.

(конец записи)

Директор ФСБ дважды прочитал расшифровку. Куратор и Немец. Заказчик, возможно основной организатор, и исполнитель.

…Немец. Это проще. Не самая редкая кличка, но в разговоре есть зацепка – он взрывник. Значит, можно искать, можно и найти. Теоретически. Так. С Куратором все гораздо сложнее. Кураторов у нас, м-да, хоть пруд пруди. Кем он может быть? У киллера, убитого при отходе из ЦКБ, был документ прикрытия ФСО. Значит, Куратор – оттуда? Кто он? Уволенный, действующий? Зачем ему все это надо? Как он связан с золотом? Предположим, напрямую. Он – первое лицо? Вряд ли. За ним кто-то должен стоять, кто-то, кто-то, кто-то… Даже если возьмем Немца – не поможет. Исполнитель ничего о нем не знает. Какое задание может быть у Немца? Любое. Если у него тоже документы ФСО – это опасно. Звонить директору охраны? Нет. Нет, тысячу раз – нет. Он, конечно, не при делах, но Куратор может входить в его ближний круг. Что же делать? Так…

Директор поднял телефонную трубку:

– Срочно зайди.

Через несколько минут раздался стук в массивную дверь, потом створка осторожно приоткрылась.

– Вызывали, товарищ генерал армии?

– Без чинов. Садись.

– Так точно, без чинов. – Напротив директора сидел мужчина неопределенной внешности и неопределенного возраста. Не меньше тридцати, не больше пятидесяти. Темно-синий костюм, белая рубашка, безупречно повязанный галстук в тон. Аккуратная стрижка, ровный пробор.