Живи, пусть умирают другие - Ян Ланкастер Флеминг Страница 44

Как раз в этот миг разведчик услышал бой барабанов. Когда Бонд еще был снаружи, среди рыб, до него сквозь толщу воды доносились какие-то приглушенные звуки, которые сделались громче, как только он вплыл в пещеру. Но тогда он подумал, что это всего лишь волны бьются о берег острова, и к тому же голова у него была занята вовсе не тем. А теперь Бонд различал четкий ритм. Звук нарастал и обволакивал его, переходя в приглушенный рев. Ощущение было такое, словно его самого поместили внутрь огромного барабана. Казалось, и вода содрогалась в ритм этому звучанию. «Тут двойная цель», — решил разведчик. С одной стороны, барабанный бой созывает и возбуждает рыб-хищниц, когда в окрестностях появляются незваные гости. Куоррел рассказывал ему, что рыбаки ночью колотят веслами по борту лодки, чтобы привлечь заснувших рыб. И в то же время это напоминает людям на берегу о злом духе, и напоминание это тем более внушительно, что на следующее утро волны выносят труп.

«Еще одна выдумка мистера Бита, — подумал Бонд. — Еще одно порождение этого незаурядного ума».

Ладно, по крайней мере теперь разведчик знал, как обстоят дела: барабанный бой означал — он замечен. Что придумают Огрейнджуэйз и Куоррел, услышав этот грохот? Им остается только сидеть на месте и с ума сходить от страха за своего посланника. Бонд уверял их, что барабаны — это просто какой-то трюк, и взял с них слово, что они не станут ничего предпринимать, разве что «Секатур» благополучно отойдет от пристани и судно придется перехватывать где-нибудь в открытом море.

Теперь враг настороже, но ему неизвестно, кто пробрался в его тыл и жив ли этот человек еще. Но надо довести все до конца, хотя бы ради того, чтобы любым способом снять Солитер с обреченного судна.

Бонд посмотрел на часы. Половина первого. Ровно неделю назад он пустился в это одинокое и смертельно опасное путешествие.

Он нащупал под резиновым костюмом «беретту», соображая, работает ли она еще — ведь в дырку, проделанную барракудой, залилось изрядно воды.

Затем, под усиливающийся гром барабанов, двинулся в глубь пещеры, освещая себе путь тонким лучом фонарика.

Через десять ярдов разведчик уловил наверху какое-то слабое мерцание. Бонд осторожно двинулся в этом направлении. Песчаное дно пещеры начало подниматься, и с каждым мигом свет становился все ярче. Вокруг сновали дюжины рыбешек, а впереди их было еще больше — они приплыли сюда на свет. Из небольших щелей в пещере глазели крабы, а к потолку прилип крохотный осьминожек.

Уже был виден конец пещеры, а за ним обширная, с блестящей поверхностью заводь, на дне которой, как при свете дня, белел песок. Гром барабанов все нарастал. Бонд остановился в тени около входа и обнаружил, что почти достиг поверхности. Свет здесь бил прямо в глаза.

Положение тяжелое. Еще шаг, и он окажется на виду у каждого, кому придет в голову глянуть вниз. Размышляя, что же делать, он вдруг с ужасом увидел, что из плеча у него течет тонкая струйка крови, образуя у входа целую лужицу. Он совершенно забыл про рану, но теперь она напомнила о себе, и когда Бонд пошевелил рукой, ее пронзила резкая боль. И к тому же наверх поднимались пузырьки воздуха. Впрочем, Бонд надеялся, что они растают, не достигнув входа в пещеру.

Он немного подался назад, но будущее его было предрешено.

Над головой у него раздался громкий всплеск, и он увидел двух негров. На них ничего не было, кроме масок, и они надвигались на него, выставив вперед длинные, как копья, ножи.

Он не успел и шевельнуться, как они схватили его за руки и потащили наверх.

Бонду ничего не оставалось, как дать вытащить себя на плоский берег. Его рывком подняли на ноги и стащили резиновый костюм. С головы сорвали шлем, с плеча кобуру, и вот Бонд неожиданно для себя очутился среди множества черных — как змея, с которой содрали кожу, совершенно нагой, если не считать плавок. Кровь струйками била из раненого плеча.

Когда сняли шлем, барабанная дробь стала почти оглушительной. Гремело вокруг и этот шум болью отдавался и внутри Бонда. Кровь пульсировала в ритм барабанам. Казалось, грохот способен был разбудить всю Ямайку. Бонд поморщился и весь напрягся, пытаясь хоть как-то устоять в этой неистовой буре звуков. Тут стражники развернули его, и глазам разведчика открылся вид столь неожиданный, что все, казалось, вдруг смолкло.

Впереди, за зеленым карточным столиком, на котором было полно всяких бумаг, откинувшись на спинку складного стула сидел мистер Биг. Да, мистер Биг в отлично сшитом желтовато-коричневом тропическом костюме, белой рубашке и тщательно повязанном черном шелковом галстуке. Опустив широкий подбородок на левую руку, он не спускал с Бонда глаз, и его взгляд напоминал взгляд босса, которого оторвал от очень важного дела мелкий служащий, пришедший попросить прибавки к жалованью. В правой руке мистер Биг держал карандаш.

Рядом с ним, так же неподвижно вперив из-под котелка взгляд на Бонда, на каменном возвышении, нелепое в своей злобе застыло чучело Барона Субботы.

— Доброе утро, мистер Джеймс Бонд, — прозвучал бесстрастный голос негра на фоне затухающей барабанной дроби. — Сколько мухе ни летать, все равно угодит в паутину, или, может, лучше сказать, сколько рыбешке ни плавать, все равно кит проглотит? У рифа было слишком много пузырьков. Он откинулся на спинку стула и помолчал. Барабаны выбивали негромкую дробь.

Значит, роковой для Бонда оказалась схватка с осьминогом. Он автоматически отметил этот факт, а глаза его между тем оглядывали помещение, в котором он оказался.

Оно напоминало огромную церковь, высеченную в скале. Посередине, занимая чуть ли не половину всего пространства — бассейн с прозрачной водой. Оттуда его и вытащили. Глубже, у черного отверстия, соединявшего «церковь» с морем, вода имела аквамариновый, а дальше голубой оттенок. Затем — узкая полоска песка. Остальная часть дна представляла собой гладкий камень, на котором здесь и там наросли серые и белые сталагмиты.

Находившиеся немного позади мистера Бига крутые ступени вели к сводчатому потолку, откуда свисали небольшие сталактиты. С их белых сосцов непрестанно падали капли, попадая то в бассейн, то на кончики тянущихся навстречу сталагмитов. На стенах, почти под потолком, был укреплен с десяток дуговых ламп, в свете которых весьма эффектно выглядели обнаженные торсы негров, стоявших от Бонда по левую руку на каменном полу. Вращая зрачками, они внимательно наблюдали за чужаком, и губы их кривились в злорадной усмешке.

Обтекая их черные ноги с розовыми подошвами, удерживая на поверхности обломки дров и проржавевшие обручи, высохшие куски кожи и клочья брезента, колыхалось целое море блестящих золотых монет — горы, насыпи, каскады золотых кругляшей. Казалось, эти черные ноги застыли посреди пламени, сквозь которое хотели пройти.

Рядом аккуратной горкой выросли плоские деревянные подносы. Иные, уже наполненные золотом, стояли на полу; Еще один, тоже полный — монеты были разложены четырьмя аккуратными башенками цилиндрической формы — держал в руках негр, стоявший на нижней ступеньке; он походил на торговца этим золотом.