Час печали - Т. Джефферсон Паркер Страница 44

К напарникам быстрым шагом приближался молодой полисмен. В руках он держал вместительную коробку. Весь его вид говорил: "Спешу сообщить вам пренеприятное, но интереснейшее известие".

Кивнув Мерси и Хессу, он поставил коробку на стол. Даже его усы, казалось, трепетали от волнения.

– Простите, сержант Рэйборн, но полтора часа назад ребята из дорожной службы Ирвина обнаружили кое-что достойное внимания. Я ехал по делам и заодно заскочил к ним забрать находку. Как только увидел это, сразу подумал... ну, вы сами знаете, о чем. Парни, конечно, все перетрогали, но чем черт не шутит?! Вдруг остались нужные отпечатки?!

Хесс опустил взгляд: в коробке лежали три дамские сумочки.

– Одна из них открылась на лету, – продолжал полицейский, – многое вывалилось на дорогу. А в двух других лежали паспорта, кредитки, личные вещи и документы. Не было лишь водительских прав и наличных.

Мерси многозначительно посмотрела на коллегу:

– Молодец, Казик!

– Сержант, я давно мечтаю работать с вами в отделе убийств, поэтому проявил инициативу и изучил папки с данными о пропавших без вести. Две женщины исчезли бесследно. У одной сломалась машина на пятьдесят пятом километре, и она отправилась за помощью. Больше ее никто никогда не видел. Случилось это около двух лет назад. Три недели спустя другая делала покупки в одном из местных супермаркетов. Полиция вытащила ее автомобиль из озера Мэтьюз через неделю после исчезновения. Понятия не имею, где все это время были найденные сумочки и принадлежат ли они пропавшим женщинам, но чутье редко меня подводит. Я уверен – все взаимосвязано!

– Возможно, – заметила Мерси.

– Да, и еще! В сумках успели порыться, часть содержимого просто бросили в коробку. Я не удержался и посмотрел. Кое-что привлекло мое внимание. Посмотрите на газетную вырезку, лежащую сверху.

Мерси взяла со стола пинцет и аккуратно подцепила тонкий листок. Оба напарника застыли от изумления.

Это была статья со снимками из "Джорнал". Номер вышел ровно шесть дней назад, как раз тогда, когда Хесса прикрепили к делу о Похитителе Сумочек. Обычный газетный материал сопровождался несколькими фотографиями Мерси и Тима. Кстати, последний терпеть не мог сниматься для прессы. На всех изображениях у полицейских были выжжены глаза, словно к бумаге в этих местах поднесли зажженную спичку. Вокруг дырок темнели коричневатые круги, и листок напоминал подпаленную пиратскую карту, которые так часто делают дети.

В этот вечер Хесс засиделся на работе допоздна. Он долго разговаривал по телефону с заведующим кафедры патологоанатомии местного колледжа, пытаясь уточнить кое-какие детали насчет саней, формалина и исчезнувших женщин.

Брайтон, нечасто появлявшийся в департаменте по воскресеньям, прошел мимо стола Хесса и махнул ему рукой. Тим в этот момент прощался с заведующим кафедрой и обсуждал время их предстоящей встречи. Повесив трубку, он отправился в кабинет Брайтона, где тот уже ждал его. Босс закрыл за ним дверь.

– Еще три сумочки?! – возмущенно спросил Брайтон.

– Две точно. Может, и третья. Ее содержимое утеряно.

– Он занимается этим уже в течение двух лет?

– Вроде того. Первая женщина пропала двадцать шесть месяцев назад. У нее были неполадки с автомобилем. Угадайте, где в последний раз видели другую? В магазине.

– Боже праведный! Утром ничего нового не узнали? Никакого прорыва не наметилось? – Брайтон предложил Хессу сесть в кресло, стоящее напротив рабочего стола.

– Нет. – Хесс сел.

– Он действует весьма осторожно и аккуратно, не так ли?

– Думаю, он использует хлороформ, чтобы жертва потеряла сознание. Один из наших ребят узнал запах в машине. Также в салоне остались следы борьбы, но не слишком активной.

– Может, Гильяму удастся взять кровь на анализ и установить в ней наличие хлороформа?

– Вряд ли. Хлороформ очень быстро распадается, и его уже не найдешь в крови. К тому же образцы, обнаруженные нами, не вполне пригодны для подобного исследования. Есть еще новость: мы полагаем, преступник водит большой фургон серебристого цвета с разным рисунком протекторов шин. Пожалуй, на сегодняшний день эта информация является ключевой.

– Господи Иисусе! Тим, на его счету шесть жертв!

Брайтон откинулся на стуле и скрестил руки. Он был довольно тучным мужчиной с простоватым лицом, но в глазах его светился холодный огонек расчетливого ума. Хессу нравилась манера Брайта управлять своими подчиненными и то, как он мило скрывает свое стремление к власти.

Хесс слабо представлял себе, как шериф проводит свое свободное время. Он лишь слышал, что, как и многие другие высокопоставленные работники правоохранительных органов, Брайтон владел приличной собственностью: имел свой загородный особняк, то ли в Вайоминге, то ли в Монтане. Хесс редко бывал у босса дома, никогда не был приглашен на ужин, никуда не ходил с шерифом вне рабочего времени, говорил в основном о делах и не знал имен его жены и детей. Брайтон вообще не распространялся о семье в присутствии Хесса. Для подобных разговоров были другие, "семейные" сотрудники, у которых, как и у самого Брайта, подрастали дети. Говоря о своем потомстве, люди словно объединялись в особую касту, путь к которой был закрыт для Хесса. Все его браки были бездетными и заканчивались разводами, и в конце концов он остался совсем один.

Жизнь часто сводила Хесса с людьми, похожими на него, с теми, кто пытался понять происходящее, но продолжал делать ошибки. Он постоянно либо зализывал раны после очередного неудачного романа, либо искал новую женщину. Хесс каждый раз собирался начать все с чистого листа, но планы его не осуществлялись. На работе знали о несостоявшейся личной жизни Хесса, поэтому относились к нему несколько иначе, чем к примерным семейным людям. Хесс прекрасно понимал, что нужно бороться с эгоизмом, если хочешь ужиться с женщиной или с коллективом. Иначе тебя будут считать опасным чужаком. Семейный человек понятен для окружающих, он такой же, "как все", и это подчеркивает его достоинства и подтверждает способность к самопожертвованию.

Хесс не хотел детей в браке с Барбарой, которая мечтала о ребенке. Тогда он был слишком молод и ценил свободу. Мир представлялся Хессу большим, и он многого ждал от жизни. Казалось, она еще впереди и рано взваливать на себя семейные обязанности. Конечно, он бросил Барбару по глупости, но понял это слишком поздно. Муки совести побудили Хесса оставить ей все имущество.

В тридцать лет Хесс начал подумывать о ребенке, но его вторая супруга, Лотти, наслаждалась своей молодостью и независимостью. В результате они расстались, просто разошлись, без скандалов и особых сожалений. Хесса тогда очень поразило, как быстро пролетели десять лет. Годы бежали, словно мгновения.

Он снова задумался о потомстве, женившись на Джоанне. Ему стукнуло сорок пять, и отцовский инстинкт обострился до предела. Хесс желал теперь оставить что-то после себя, дать жизнь новому существу. Он даже начал приглядываться к чужим детишкам, размышлять о подходящем имени для маленького, мечтал о том, как будет держать на руках сына или дочку. А еще вспоминал своих племянников и племянниц, мать и отца. Хесс постепенно преодолевал эгоизм и менялся в лучшую сторону.