Скандинавия глазами разведчика - Борис Григорьев Страница 44

— Хорошо, господин Енсен, вы меня убедили в том, что вы действительно состоятельный человек. Пока вопросов у меня нет. — В дверном проёме появилась голова очередного посетителя. — Такие вопросы, как вы понимаете, естественно, не решаются сиюминутно. Я доложу о вашем предложении послу, и о нашей реакции на него мы сообщим вам отдельно. Мы можем с вами как-то связаться?

— Конечно. Визиток я принципиально не держу. Я вам сейчас напишу номер моего домашнего телефона. Вот держите.

— Спасибо. Ещё одна деталь, господин Енсен. Вы не смогли бы одолжить вашу чековую книжку на несколько минут? Я хочу показать её нашему финансовому специалисту.

— Пожалуйста.

— Прошу вас посидите здесь, я скоро вернусь.

Я опрометью выбежал во двор и направился прямо к резиденту. Резидент был вообще воплощением скептицизма, ну а в данной ситуации особенно. Сидевший рядом Серёгин внимательно слушал, вертел в руках чековую книжицу, курил, ходил по комнате, и когда он понял, что я перед резидентом уже исчерпал все аргументы и что мне уже не убедить его в том, что игра при минимальном с нашей стороны риске стоит свеч, неожиданно выступил на моей стороне:

— Анатолий Александрович, а чего мы, собственно, теряем? Ничего. А приобрести можем крупную сумму в валюте. Давай не будем пока информировать Центр, проверим всё сами, и если всё подтвердится, подключим к делу Центр. Мне что-то кажется, что этот Енсен — нормальный мужик.

Если заместитель по контрразведке не возражал, это уже снимало часть ответственности с резидента. Во всяком случае, зам разделял эту ответственность с ним. Скрепя сердце резидент дал добро на то, чтобы я занялся Енсеном.

— Но ты слабо разбираешься в финансах, я подключу к тебе в качестве эксперта Шарова. У него по этой части имеется опыт, — крикнул вдогонку резидент.

Перефотографировав чековую книжку Корейко—такой псевдоним был единодушно присвоен ему в резидентуре, я вернул её владельцу и договорился, что мы с ним в ближайшее время свяжемся по телефону.

У моего старшего коллеги Толи Шарова голова была прикручена к плечам правильным местом и играла роль не только вешалки для шляпы, и вместе мы быстро выработали план дальнейших действий. Главным пунктом этого плана были проверочные действия в отношении состоятельности подпольного датского миллионера.

Первым делом мы осмотрели жилище Корейко, местонахождение которого было указано в чековой книжке. Это был скромный коттедж в ближайшем пригороде Копенгагена, в котором проживали представители среднего класса столицы. Он ничем не выделялся из окружавших его других частных сооружений, если не считать высокого забора, за который заглянуть с улицы было невозможно. Мы несколько раз выезжали на местность, чтобы попытаться зафиксировать хоть какие-то признаки активности вокруг виллы, но всё было напрасно: она каждый раз таинственно смотрела на нас закрытыми глазницами ворот, и даже самого её владельца мы ни разу не видели ни входящим, ни выходящим. Это, конечно, могло свидетельствовать о чём угодно, в том числе о наших ограниченных возможностях.

Следующим нашим шагом была проверка кредитоспособности объекта. Мне было поручено под видом германского бизнесмена, заключавшего с нашим клиентом сделку, позвонить в «Скандинависка Эншильда» и спросить, можно ли и насколько можно доверять при этом Енсену. Как мы узнали, обращение в банк клиента было обычным делом при проверке его кредитоспособности, и ничего противозаконного в наших действиях не содержалось. Естественно, от имени советского посольства или торгпредства звонить было неразумно.

Я выехал в город и на немецком языке позвонил по справочному телефону в банк из телефона-автомата. Меня быстро соединили с клерком, отвечавшим на хорошем же немецком. Он подтвердил, что наш Корейко значится среди клиентов банка, что на его счете имеется солидная сумма, а когда я уточнил, можно ли мне заключать с ним сделку в размере нескольких миллионов крон, клерк ответил утвердительно.

Это уже было кое-что, но не всё. Существовала теоретическая возможность того, что за обращением Корейко к нам стояла непонятная пока провокационная акция противника, и организовать подстраховку в банке для спецслужбы особых трудностей не представляло. И всё-таки мы каким-то шестым чувством чуяли, что на провокацию это не было похоже и что миллионер с нами искренен, хотя и не до конца. У него были какие-то серьёзные обстоятельства, не позволявшие пока до конца раскрыться перед нами, — например, налоговые обязательства перед Датским государством, сложные взаимоотношения с партнёрами по бизнесу, родственниками или знакомыми и — в конце концов — естественное недоверие к нам.

— Давай пригласим его в шикарный ресторан и заставим раскошелиться. Простенькая, но эффективная комбинация, — предложил Шаров. — Посмотрим на его поведение. Помнится, в Лондоне мы таким способом разоблачили жулика.

Я стал было сомневаться, пойдёт ли на это сам объект проверки (джинсовый костюм и шикарный ресторан в моём представлении слабо увязывались вместе), разрешит ли нам резидент встречаться с ним без согласования с Центром, но всё быстро уладилось: Корейко без колебаний пошёл на встречу и принял наш вызов (в разговоре с ним я нагло напросился вместе с ещё одним коллегой угоститься за его счёт!), а резидент дал добро «погулять на халяву».

Объект дал согласие на его проверку:

В назначенный вечер после тщательной поверки мы входили в надушенный всеми запахами синтетической парфюмерии вестибюль гостиницы «Шератон». Ресторан был несколькими этажами выше, и бесшумный лифт в несколько секунд вознёс нас в царство кулинарии. Модерновый интерьер, приглушенная музыка, медленно передвигающиеся официанты, стекло, бетон, мрамор и современные скульптуры, плеск и близкое ощущение воды. Неужели Корейко опять появится здесь в джинсовом костюме и резиновых шлёпанцах на босую ногу? Кстати, где же он?

Он возник откуда-то из соседнего зала и материализовался перед нами во всей своей красе: тот же потёртый джинсовый костюм, те же «вьетнамки», с той только разницей, что на сей раз пришёл в носках. Уму непостижимо, как он удерживал их через носки на ногах.

Изменений во внешнем виде X. за истекший период не произошло, за исключением ампутации левой ноги.

Я представил ему Шарова по имени, и мы прошли в отдельный кабинет, где нас встретил предупредительный официант во фраке.

Корейко дал нам карт-бланш на заказ, а сам ограничился каким-то простым блюдом типа омлета с салатом. Мы долго изощрялись, пытаясь выбрать блюда и напитки подороже и поэкзотичнее, но при всей нашей фантазии не могли выйти за пределы 300—400 долларов. (Эх вы, жалкие потомки рабоче-крестьянского люда!) Обед проходил несколько натянуто — это была первая встреча с объектом, и беседа касалась в основном общих тем. Корейко ел исключительно мало, ссылаясь на необходимость соблюдать диету, а пил только «рамлёсу» — шведскую минеральную водичку.

Во время беседы мы в общих чертах обрисовали ему схему финансовой операции, в которой ему придётся участвовать. Наше положение упрощалось в том смысле, что нам не пришлось что-то выдумывать или врать. Сама жизнь заставляла нас следовать условиям, в которые был поставлен Советский Союз в 1970-х годах. Наши западные противники в очередной раз устроили блокаду, запретив своим бизнесменам продавать в Советский Союз современные технологии. Инициаторы блокады США в рамках так называемого комитета КОКОМ навязали эту линию своим союзникам, и те были вынуждены следовать ей вопреки своим экономическим и торговым интересам. У некоторых представителей частного бизнеса эти беспардонные действия американцев вызывали законный протест, и они с удовольствием нарушали запреты и списки КОКОМа, когда для этого возникали благоприятные условия. К благоприятным условиям относилось наличие у нашей стороны денег и соблюдение тайны.