Последняя воля Нобеля - Лиза Марклунд Страница 44

— Молоко, сахар?! — крикнула Эбба с кухни.

— Немного молока, пожалуйста, — попросила Анника.

На дальней стене висела темная картина под стеклом. Анника подошла ближе и принялась ее рассматривать. На портрете была изображена молодая серьезная женщина с печальными глазами. Она смотрела с полотна, повернув голову, прямо в глаза зрителю. Рот слегка приоткрыт. Совсем молодая, почти ребенок.

— Кто это? — спросила Анника, когда Эбба вошла в библиотеку, неся в каждой руке по кружке с кофе.

— Беатриче Ченчи, — ответила Эбба, взглянув на портрет. — Была обезглавлена в Риме 11 сентября 1599 года.

Она подала Аннике кружку.

— Немного молока, но без сахара…

Анника взяла кофе, не отрывая взгляда от лица давно погибшей девушки.

— Спасибо. Что она сделала?

Эбба села на один из диванов и поджала под себя ноги.

— Она убила своего отца. Папа Климент Восьмой приговорил ее к смерти. Это на самом деле очень старая картина, и, конечно, здесь не самое подходящее для нее место, но если ты заметила, на стекле находятся сенсоры и термостат, поддерживающие постоянную температуру и влажность.

— У тебя очень красивый дом, — сказала Анника, усаживаясь на диван напротив Эббы. — Ты живешь здесь одна?

Женщина подула на кофе и осторожно сделала глоток.

— Нет, с Франческо, — ответила она. Ты считаешь это вульгарным?

Анника едва не поперхнулась кофе.

— Нет-нет, что ты. Просто это немного необычно. Знаешь, такие комнаты я видела только в кино.

Эбба улыбнулась:

— Почти вся мебель досталась мне по наследству. Она принадлежала моей матери. Она умерла от болезни Альцгеймера.

— Сочувствую, — пробормотала Анника. — Это случилось недавно?

— Пять лет назад, незадолго до того, как я купила этот дом. Ей бы здесь понравилось. Я разбогатела как раз перед покупкой дома.

Анника пила кофе, не зная, о чем говорить. «Отлично, ты разбогатела, и я разбогатела». Вообще, о чем говорят за кофе в таких богатых пригородах?

— Я продала бизнес, — продолжала Эбба. — Точнее, бросила дело, которое помогла организовать. Таким образом, я получила сразу много денег, на которые не рассчитывала. Во всяком случае, в тот момент… Скажи мне, как ты проводишь время? Кажется, у тебя есть дети?

Анника поставила кружку на инкрустированный мраморный стол; действительно, она чувствовала себя не вполне в своей тарелке, сидя здесь, в такой обстановке. До переезда у нее ни разу в жизни не было таких соседей.

— Да, двое. Эллен и Калле, четырех и шести лет. Мы много лет прожили в городе, но решили переехать, пока дети не пошли в школу. Я журналист, муж работает в Министерстве юстиции…

Она замолчала, боясь, что выглядит слишком высокомерной. Достаточно того, что Томас рассказывает всем встречным, какой важной и интересной работой он занят.

— Каким бизнесом занималась ты? — быстро спросила Анника, желая сменить тему.

— Это была биотехнологическая компания, — ответила Эбба. — Я изучала медицину, потом занялась наукой. Сразу после защиты диплома мне удалось открыть совершенно новый тип адъюванта — это вещество, усиливающее действие вакцин, — а когда я соединила его с возбудителем коровьей оспы, то получила фантастический результат. К моменту окончания докторантуры у меня уже был патент.

— О-о, — сказала Анника, не придумав в ответ ничего умного.

— Мой жених в то время учился в школе экономики, и идея начать свой бизнес принадлежала ему. Мы основали компанию. Она называлась «АДВА-Био». Ты никогда не слышала такого названия?

Анника покачала головой.

— Это было, когда началась эпидемия атипичной пневмонии. В Юго-Восточной Азии были зафиксированы первые случаи птичьего гриппа, поэтому стала востребованной разработка вакцины, — рассказывала Эбба. — Мой жених и его друг оставили учебу и повели переговоры с некоторыми многонациональными компаниями о правах на патент. Первое предложение принесло десять миллионов, второе — пятьдесят. В этот момент ребята поняли, что я им больше не нужна. С их точки зрения, я не приносила компании никакой пользы. В то время компанию оценивали в семьдесят пять миллионов долларов, больше полумиллиарда шведских крон. Они откупились от меня за 185 миллионов крон.

Анника откинулась на спинку дивана. Она еще воображала себя богатой…

— Ты была довольна, когда от тебя откупились? — спросила она.

Эбба криво усмехнулась.

— У меня, собственно, не было выбора, — ответила она. — Но теперь, оглядываясь назад, я даже рада, что так вышло. Через неделю после того, как я получила деньги, мой бывший жених и его партнеры вылетели в США для переговоров с многонациональной компанией «Ксарна». В первый же вечер было выпито так много шампанского, что мой жених, точнее, бывший жених уснул на диване в лаборатории компании. Но в этом не было никакой беды. Беда была в том, что его трезвый партнер не уснул, он болтал с учеными и директорами и выболтал им все, что касалось моей работы и моего патента. Он объяснил им, как обойтись без них. Утром им указали на дверь, не заплатив ни единого пенни.

— Никогда не знаешь, чего ждать! — воскликнула Анника.

Эбба равнодушно пожала плечами.

— Эта компания продолжала использовать альтернативный метод с теми же результатами, что сделало «АДВА-Био» и мой патент бесполезными. «АДВА-Био» обанкротилась и задолжала двести пятьдесят миллионов.

— Черт! — возмутилась Анника.

— Да, хорошо смеется тот, кто смеется последним… — с улыбкой сказала Эбба. — Еще кофе?

— Да, не откажусь, — сказала Анника, и Эбба, захватив кружки, вышла на кухню.

Анника осталась сидеть на диване. В одном ухе стояло непрерывное жужжание. Ее не покидало чувство, что ей рассказали сказку. Зачем надо рассказывать такие истории людям, которых видишь первый раз в жизни? Причем Эбба рассказывает ее не первый раз — это очевидно. Но почему она так поторопилась?

Должно быть, вся цепь событий все еще продолжает вертеться у нее в голове, поняла Анника. Наверное, она думает об этом каждый день. Эта незалеченная травма проявляется всякий раз, когда она отдыхает, бегает, может быть, принимает душ.

Как важно, подумала Анника, иметь коллектив, где ты находишься на своем месте.

Вошла Эбба с кружками кофе и тарелкой фруктов. Розовые губы расплылись в широкой улыбке.

— Сейчас я исследую пути передачи клеточных сигналов, — сказала Эбба, беря с блюда яблоко. — Я пожертвовала Каролинскому институту пятнадцать миллионов, чтобы получить возможность заняться исследованиями причин болезни Альцгеймера. Наша группа работает над этим уже три года.

— О, — почтительно произнесла Анника, — и вам удалось что-нибудь обнаружить?