Убийство на верхнем этаже - Энтони Беркли Страница 45

Роджер смотрел на нее и мечтал. Чистое сокровище для писателя. Если б только она не упрямилась и помогла ему. Даже живейшего воображения Роджера не хватало, чтобы представить Стеллу в предсвадебных муках. Почему бы ей не поведать ему, честно и вдумчиво, как она ощущает себя в таком волнующем для всякой девушки состоянии? В конце концов, это ведь ее долг перед великим английским читателем.

Он предложил ей этот довод как последний свой аргумент.

— Вы хотите использовать меня в какой-нибудь своей книге? — спросила она как всегда невозмутимо.

— Да, Стелла.

— Для этого вы меня и наняли?

Роджер смутился.

Мисс Барнетт обдумывала это предположение.

— За жалованье предоставить писателю свой характер для изучения? Это что-то новое! Однако на мой взгляд, это вполне справедливо: вы мне платите и используете по своему усмотрению. Нет, такое положение вещей определенно не вызывает у меня протеста. Значит, вы находит, что я представляю для вас интерес, мистер Шерингэм?

— Да. Чрезвычайный.

— Почему?

— Потому что у вас ничего общего ни с одной из знакомых мне девушек. Вас это обижает?

— Что я для вас представляю интерес? Ни в коей мере Естественно, мне это приятно.

— Совсем не естественно, — проворчал Роджер. — У любой другой это было б естественно, но ваши реакции совершенно непредсказуемы.

— Это как раз очень удачно, — безмятежно отозвалась Стелла. — В противном случае, полагаю, я была бы уже уволена. Однако, мистер Шерингэм, вы еще не сказали, не стыдно ли вам находиться в моем обществе сегодня?

— Боюсь, сегодня утром я был излишне откровенен.

— Отнюдь. Я очень ценю откровенность. И я согласна с вами относительно той шляпки, в которой была вчера. Сегодня, вернувшись домой, я швырнула ее в камин.

— Неужели?

— Ну конечно. После вашей страстной филиппики.

— А я думал, что после моей страстной филиппики вы как знаменем будете размахивать ею у меня перед носом каждый день с утра и до вечера.

— Как вы правы, мистер Шерингэм, — мягко улыбнулась Стелла, — когда говорите, что совсем не умеете предвидеть мои реакции. Не могу понять почему. В данном случае, как мне кажется, все очень просто. Вчера я убедилась, что вы прекрасно разбираетесь в женских нарядах, у вас замечательный вкус, я бы даже сказала чутье. Сегодня утром вы осудили мою шляпку; уважая ваше суждение, я ее и спалила. Разве это не логично?

— Стелла, — произнес Роджер, удостаивая ее высочайшего комплимента, какой представитель сильного пола только может сказать женщине, — Стелла, вы рассуждаете совершенно как мужчина!

— Надеюсь, что при этом я выгляжу как женщина, — отозвалась мисс Барнетт почти кокетливо. — Следует ли мне повторить свой вопрос? Вы, кажется, решили уклониться от ответа. Вам что, все еще стыдно находиться рядом со мной?

— Ни в коем случае, — решительно ответил Роджер.

— И вы не считаете, что я компрометирую ваш синий бархат?

— Я нахожу, что на меня снизошло вдохновение, когда я решил купить его и заставил вас надеть это. Так, значит, вы все-таки любите комплименты, Стелла?

— Да, когда они искренние. Также я склонна приветствовать и искренние оскорбления. Нет, вина больше не надо, благодарю вас.

— Да вы же выпили только бокал! Нельзя же оставлять на мою долю всю бутылку!

— Я же сказала: благодарю, больше не надо. Возможно, вы скоро усвоите наконец, что я всегда имею в виду то, что говорю. И разве, — насмешливо поинтересовалась мисс Барнетт, — разве это не так с другими девушками, с которыми вы знакомы?

Роджер взглянул на нее уныло и подумал с нежностью, что сегодня утром ранил самолюбие этой женщины и сейчас она благодарит его за это и похоже, что искренне.

Мисс Барнетт тем временем рассеянно съела кусочек груши.

— Между прочим, — проговорила она будто во сне, — сдается мне, мистер Шерингэм, что вы пытаетесь за мной ухаживать.

— Вот еще, с чего вы это взяли?

Роджер, который льстил себе, что в кои-то веки в обществе красивой женщины не делает ни малейшей попытки пофлиртовать с ней, был скорее удивлен, чем обижен.

— Когда мужчина говорит женщине, что она не похожа ми на одну из его знакомых, это с неизбежностью означает, что он просит ее принять его ухаживания, — объявила мисс Барнетт, холодно глядя на своего шефа из-под длинных ресниц. — Кроме того, насколько я понимаю, вы принадлежите к тому типу мужчин, которые начинают заигрывать с любой девушкой, оставшись с ней наедине хотя бы на пять минут. В любом случае, если вам это интересно, я отвечаю — нет. Поэтому будьте любезны оставить все свои старания.

— Да не просил я вас нисколько принять мои ухаживания, — яростно защищался Роджер, теперь уже скорей обиженный, чем удивленный такой явной несправедливостью. — И в голову не приходило!

— Да? — равнодушно промолвила мисс Барнетт, больше занятая своей грушей, чем Роджером.

— Да. Поскольку, если уж говорить откровенно, я нахожу вас самой хорошенькой и в то же время самой непривлекательной из всех знакомых мне девушек.

— Вот как? — совсем не безразлично отозвалась мисс Барнетт.

— И, как мне кажется, вам должно быть решительно все равно, комплимент это или оскорбление, — холодно добавил Роджер, — потому что, по вашим словам, вы рады и тому и другому, если они искренни, а это в данном случае именно так. Хотите кофе?

— Нет, благодарю.

— Тогда пошли.

И они весьма свирепо друг на друга взглянули.

Затем мисс Барнетт выпрямила ножки в новых чулках и туфлях, погляделась в новое зеркальце, вынутое из новой сумочки, — как сидит ее новая шляпка, коснулась губ новой помадой, счет за которую был уже внесен в статью «мелкие расходы», разгладила складки на своем новом платье, взяла свои новые перчатки и объявила, что готова.

Следуя за ней к выходу, Роджер внутренне злился. Сидит здесь в его платье и утверждает, что он пытается с нем флиртовать! Да ничего в мире не нужно ему меньше, чем флирт с ней! Он скорей примется ухаживать за белым медведем! И какого бы дьявола ему не пофлиртовать с ней, если захочется? И какого дьявола эта девица всегда ставит его на место, словно он школьник? И почему он ответил ей так по-мальчишески, так вульгарно? И почему она всегда вынуждает его думать, говорить и делать глупости, оставаясь при этом неизменно спокойной и собранной? И какого дьявола он вообще ее нанял? И почему, наконец, ее не хватает на то, чтобы благопристойно заявить об уходе?

Но более всего уязвила его мысль — когда она на это ему указала, — что самым определенным образом он таю флиртовал с ней: вкрадчиво, тонко, дразняще, но — флиртовал.

Черт!

Он мелко отомстил ей, заставив делать бесполезные записи в продолжение целого спектакля, и от всего сердца презирал себя при этом, как дешевого негодяя.