Кроваво-красная текила - Рик Риордан Страница 45

— А это еще что за дерьмо? — спросил мой сокамерник, невероятно худой и грустный, с пятнистой кожей и лицом, состоящим главным образом из носа.

Я решил, что одним из его родителей наверняка был веймаранер. [85]Он сидел, сгорбившись, на верхних нарах и смотрел на меня с болезненной улыбкой на лице. Ко всему прочему, он сильно сопел.

Возможно, если бы я постарался, то сумел бы ответить на его вопрос, но я даже не пытался. Все мои силы уходили на то, чтобы не упасть и не начать блевать. После того как первая серия упражнений закончилась, он потерял ко мне интерес и улегся на нары.

— Проклятый псих, — просипел он.

К тому моменту, когда я переключился на следующую серию, меня пробил хороший пот. Я бы хотел сказать, что почувствовал себя лучше, но на самом деле лучше стала работать голова, и у меня появилась возможность оценить, насколько паршивым является состояние моих дел.

Мы имеем талантливого мистера Карнау, за чьи фотографии даже после того, как мир искусства перестал ими восхищаться, заинтересованные клиенты выкладывают десять тысяч в месяц. Слишком большие деньги за подлинники Карнау, разве что кто-то из покупателей не хочет, чтобы они увидели свет, и платит шантажисту, защищая — предположим — некие нелегальные заказы на строительство стоимостью в миллионы. Потом наступил момент окончательной расплаты, и стало очевидно, что выгоднее устроить небольшое похищение или даже маленькое убийство. Бизнес Бо стартовал в прошлом году, одновременно Лилиан решила прекратить сотрудничать с ним. Тогда Бо повел себя слишком агрессивно, что привело к постановлению суда. Теперь, когда Лилиан снова захотела выйти из дела, она исчезла.

У нас есть энергичный мистер Шефф, которому не терпится привести свою компанию к величию, с тех самых пор, как мать завязала ему шнурки и причесала волосы. Но я сомневался, что девятнадцатилетний Дэн сумел задумать аферу с «Центром Трэвиса» десять лет назад. И что двадцатидевятилетний Дэн продолжил семейную традицию — он просто не в состоянии обеспечить своей фирме заказ на строительство нового центра изящных искусств. Тем не менее он солгал мне относительно Бо, и у него едва не случился удар, когда я упомянул его имя.

Не приходилось сомневаться, что Дэн отчаянно хотел объявить Лилиан своей территорией, причем через несколько месяцев после того, как у нее появились на этот счет совсем другие идеи. Дэн-старший или кто-то другой в «Шефф констракшн» — его жена, или Гарза, действовавший на свой страх и риск — организовал выплаты Карнау и похищение Лилиан. Далее Гарза начал отчаянные поиски компромата. И участвовала в них не только компания «Шефф констракшн». Существовало еще два человека, вырезанных из фотографии, которую Карнау использовал для шантажа, и две копии в его портфолио, из чего следовало, что Карнау предъявил счет кому-то еще. Может быть, этот кто-то разозлился на своих партнеров в «Шефф констракшн». Может быть, именно поэтому Эдди Морага пришел вчера на работу мертвым.

Однако «может быть» получалось слишком много.

Всю ночь мне снился синий «Тандерберд» Эдди Мораги, вот только за рулем сидел я, а иногда Лилиан. Она смотрела на меня и говорила:

«Я хранила это для тебя, Трес».

Мне казался логичным только один ответ на вопросы, почему Лилиан исчезла именно сейчас и почему Гарза устроил обыск в ее доме, галерее, а потом в моей квартире. Лилиан отдала мне что-то на хранение, но я по неосмотрительности с ее подарком расстался.

Я закончил упражнения тайцзи как раз к тому моменту, когда охранник принес завтрак.

Я попытался есть размолотые в порошок яйца с пластикового подноса. После каждого глотка у меня так сильно начинал болеть живот, как будто я жевал скрепки. Веймаранер на верхних нарах занюхал свой завтрак до смерти. Я протянул ему то, что не смог съесть, и он мгновенно схватил поднос.

Когда я услышал, как скрипят металлические воротники в конце коридора, и следом приближающиеся шаги, я предположил, что Ривас пришел насладиться моим унижением. Возможно, он нашел друга-садиста. Я постарался принять мрачный вид стоика и не пускать слюну из разбитого рта.

Однако все оказалось гораздо хуже, чем я представлял. Когда охранник распахнул дверь, я оказался лицом к лицу с собственной матерью. Она тут же взяла мое лицо двумя руками, чтобы поцеловать, и огненная лава потекла от моих десен к кончикам ногтей на пальцах ног.

— О, Трес, — сказала она. — Мне так жаль.

Сквозь слезы боли я сумел кивнуть.

Мама хорошо подготовилась к посещению тюрьмы: надела разноцветный лоскутный гватемальский плащ, чтобы победить присущий здешним местам зеленый цвет, и такое количество серебряных мексиканских украшений, что могла бы пронести несколько металлических напильников, не вызвав ни малейших подозрений. К счастью, мне не пришлось узнавать, так ли это. Ее окутывал такой насыщенный аромат ванили, что он перебил даже вонь тюремной камеры.

Моя мать стояла и печально качала головой.

— Пойдем домой, — наконец сказала она.

Все еще ошеломленный, я побрел за ней к свету и бюрократии с печатями окружной тюрьмы Бехар. Тремя или четырьмя фунтами бумаг позднее нас привели в пустую комнату для совещаний — если не считать стола и четырех стульев. На одном из них сидел детектив убойного отдела Джин Шеффер, который выглядел таким же сонным, как и во время нашего первого разговора по телефону пять дней назад. На втором стуле я увидел пятидесятилетнее воплощение куклы Кен, одетое в летний костюм от Армани.

— Трес, — начала моя мать, глядя на куклу Кена в Армани, — это Байрон Эш. Мистер Эш согласился представлять твои интересы.

Прошла, наверное, минута, прежде чем имя дошло до моего сознания, и я приподнял брови. «Лорд Байрон», в прошлом с ранчо «Кинг», являлся самым дорогим корпоративным адвокатом в Южном Техасе. Говорили, что стоит Байрону Эшу чихнуть, как сразу падает цена на нефть, а у окружных судей начинается воспаление легких. Не исключено, что моей матери пришлось заложить дом только для того, чтобы оплатить его консультацию. Как ни странно, она не слишком гордилась своим достижением. Я бы даже сказал, что у нее было кислое выражение лица.

— Я все объясню позднее, дорогой, — пробормотала она.

Улыбка Эша получилась более скользкой, чем сырая нефть.

— Мы как раз обсуждали с детективом Шеффером это недоразумение, мистер Наварр. И хотя я не специализируюсь на криминальных делах, мне кажется…

Он обратил свою улыбку на Шеффера, продолжая говорить, и через пятнадцать минут я вышел на свободу. Должен признаться, я не вполне понял, что произошло. Естественно, меня никто не подозревал в убийстве Эдди Мораги. Шеффы решили не предъявлять мне обвинений за вторжение. Поэтому меня не могли удерживать в тюрьме. Эш использовал слово «ответственность». Шеффер не слишком уверенно заявил, что мне «следует оставаться в городе, чтобы ответить на вопросы, если они возникнут». Ривас так и не появился.