Тайные убийцы - Роберт Уилсон Страница 45

— Я могу для вас кое-что сделать. Вы к этому готовы? — спросил Анхел.

— Сейчас я подготовлен к этому лучше, чем когда-либо в жизни, — заявил Аларкон, протягивая ему свою автобиографию.

Сидя на заднем сиденье такси на обратном пути в редакцию «АВС», Анхел листал автобиографию Аларкона. Хесус Аларкон родился в Кордове в 1965 году. В семнадцать лет поступил в Мадридский университет, где изучал философию, политическую историю и экономику. Ревностный католик, он презирал атеистическую идеологию коммунизма и был убежден, что лучший способ расправиться с врагом — узнать его. Он продолжил образование в Берлинском университете, чтобы изучить русский язык и русскую политическую историю. Он находился в Берлине (имелась подтверждающая фотография), когда в 1989 году обрушилась Берлинская стена. Все должно было случиться иначе. Это знаковое событие лишило его цели в жизни.

В это же время бизнес его отца потерпел крах. Вскоре Аларкон-старший умер. Полгода спустя мать Хесуса разделила участь мужа. Ее сын поступил в парижскую «ИНСЕАД», [39]чтобы получить диплом МВА. [40]В конце 1991 года он уже работал в Бостоне, в «Мак-Кинси», [41]и в следующие четыре года стал одним из ее аналитиков и консультантов по Центральной и Южной Америке. В 1995 году он перешел в «Леман бразерс», [42]войдя в их группу по слияниям и поглощениям. Тогда же он сменил зону деятельности на Евросоюз и сформировал внушительный список инвесторов, рассматривающих возможность вложений в быстро растущую испанскую экономику. В 1997 году его жизнь снова изменилась: он познакомился с прекрасной севильянкой Моникой Абеллон, отец которой был одним из главных клиентов Хесуса. Отец Моники познакомил его с Лукрецио Аренасом, принявшим его на работу в известный своей закрытостью «Банко омни». Хесус переехал в Мадрид, где Моника работала моделью.

В 2000 году Анхел, вконец устав от Народной партии, стал заниматься рекламными проектами для клиентов банка. Лукрецио Аренас, уверенный, что в лице Хесуса Аларкона он открыл будущего лидера Испании, очень хотел, чтобы его новая находка потренировалась на местной политике, и попросил Анхела о помощи. Как только Анхел познакомил Аларкона с Эдуардо Риверо и другими руководителями партии «Фуэрса Андалусия», они охотно приняли его в свои ряды, признав за своего. Хесус Аларкон был традиционалистом, активным католиком, человеком, ненавидящим коммунизм и социализм, верящим в возможность бизнеса изменить жизнь общества к лучшему; кроме того, он был любителем боя быков. Он был на двадцать лет моложе их. Он обладал приятной внешностью: возможно, несколько скучноватой, но он компенсировал это женитьбой на красавице Монике Абеллон; у них было двое очаровательных детей.

Прибыв в редакцию «АВС», Анхел поработал с досье Аларкона и с архивными материалами. Через час у него был готов проект полосы: редактора она должна вполне удовлетворить. Заголовок: «Он знает ответ». В качестве главного снимка он выбрал часть фотографии из делового журнала, в котором Хесус рассуждал о будущем Испании. Хесус смотрел вверх, словно бы на солнце (хотя, скорее всего, это был специальный осветительный зонтик фотографа), и его лицо лучилось надеждой и верой в будущее. Еще имелись снимки Хесуса с ослепительной Моникой, а также фотографии этой четы с детьми. Подзаголовок гласил: «Новый лидер «Фуэрса Андалусия» верит в наше будущее». В тексте, поданном в форме заметки, описывалась не только жесткая политика партии по отношению к иммигрантам, но и важнейшие экономические и аграрные реформы, которые должны были сделать Андалузию мощной силой. Здесь же была представлена хроника трудовой деятельности Хесуса, показывавшая, что он был «экономически благоразумным», обладал международными связями, а также контактами в сфере промышленности, что даст ему возможность осуществить свои идеи на практике.

Перед обедом, около двух часов, в редакции наметился спад активности. Поток, текущий в кабинет редактора, обмелел. Тогда-то Анхел и сделал свой ход.

— По-видимому, нам придется снять вашу колонку по крайней мере на ближайшие несколько дней, — предупредил редактор, увидев Анхела, переступающего порог.

— Разумеется, — согласился Анхел. — В такое время не до политических пересудов.

— Зачем же вы тогда ко мне пришли? — спросил редактор. В нем пробудилось любопытство, когда он понял, что Анхел явился не для спора.

— Почти все материалы в сегодняшнем номере — это тяжелые новости, многие из которых станут просто травмирующими, взять хотя бы репортажи о разрушенном детском саде и погибших детях. Единственный позитив — в репортажах об отличной работе аварийно-спасательных служб. Кроме того, я слышал, что среди жертв есть выживший. Вы напишете передовицу, в которой будут переданы настроения в городе, выражена реакция на полученный по почте текст Абдуллы Аззама и высказано предположение, что с одиннадцатого марта мы продвинулись вперед не так далеко, как многим казалось.

— А теперь, Анхел, после того как вы объяснили мне мою часть работы, — язвительно ответил редактор, — самое время перейти к вашим предложениям.

— Образ надежды, — сказал Анхел, подавая ему только что созданную страницу. — Сейчас, в период кризиса, в одной из партий существует молодой, энергичный, способный человек, который может обеспечить Андалузии безопасность и процветание.

Редактор проглядел страницу, уяснил себе все, кивнул и хмыкнул.

— Значит, слухи насчет Эдуардо Риверо все-таки верны.

— Не совсем понимаю, на что вы намекаете.

— Бросьте вы, Анхел, — произнес редактор, пренебрежительно взмахнув сжатой в кулак рукой. — Его застали со спущенными штанами.

— Не думаю, что в этом есть хоть капля правды.

— С несовершеннолетней. Говорят, есть и диск.

— Который никто не видел.

— Ходили очень громкие сплетни. А теперь вот это. — Редактор помахал страницей в воздухе. — Если бы не бомба, я бы заставил кого-нибудь покопаться в грязном белье вашего старого друга.

— Видите ли, планы зрели давно, — сообщил Анхел. — Когда произошел взрыв, он просто почувствовал, что пришло время уступить место более молодому лидеру, чтобы он вывел партию на новый этап развития. В конце этого года ему исполнится семьдесят.

— Итак, перед нами первая политическая жертва этой бомбы.

— Нам следует отнестись к этому иначе, — возразил Анхел. — Да, это резкое изменение, но это просто означает, что нам необходимы перемены, если мы хотим выстоять после этого вызова, брошенного нашей свободе.

— Да вы серьезно, Анхел. Что сталось с нашим великим ниспровергателем? С человеком, который острой иглой протыкал воздушные шарики политических амбиций?