Смерть в Поместье Дьявола - Энн Перри Страница 45

— Да. — Куда деваться? Это надо сделать, и ехать опять Питту. — Да… дайте мне адрес.

В раннем утреннем свете Сибрук-уок выглядела невзрачной и серой. После дождя чистой улица не стала — только мокрой.

Питт отыскал нужный ему дом и подошел к двери. Как и всегда, медлить не имело смысла; утрата не причинила бы меньшей боли, зато он мог узнать что-то важное. Где-то что-то наверняка связывало этих мужчин: общий знакомый, склонности, какая-то причина, по которой все они вызывали такую дикую ненависть… И Питт понимал, что любой ценой должен найти эту связь. Время ждать не собиралось. Как и убийца.

На узких цветочных клумбах в такое время года ничего не росло, только чернела земля. Трава казалась безжизненной — все-таки на дворе зима, — кусты лавра под окнами едва проступали из тени. На всех окнах висели тюлевые занавески. Еще час, и их закроет черная материя траура.

Томас поднял полированную дверную колотушку и отпустил ее. Прошло несколько секунд, прежде чем дверь приоткрылась, и в щели появилось заспанное лицо молоденькой служанки: так рано в дверь обычно никто не стучал.

— Да, сэр?

— Мне надо поговорить с миссис Поумрой. Это срочно.

— О-о-ох, не знаю, сможет ли она вас принять. Она еще даже не… — служанка сглотнула слюну и вспомнила, что о домашних порядках незнакомцам рассказывать не принято, — …даже не позавтракала. Можете вы вернуться через час или два, сэр?

Питт пожалел девочку. Видел, что она не старше тринадцати или четырнадцати лет, и это наверняка ее первая работа. Если бы она потеряла ее, чем-то не угодив хозяйке, то оказалась бы в сложном положении. Могла бы даже закончить уличной проституткой, менее удачливой, чем те женщины, которые благодаря опыту и внешним данным оказывались в борделе под крылышком какой-нибудь Виктории Долтон.

— Я из полиции. — Питт снял с нее ответственность. — У меня плохие новости для миссис Поумрой, и будет жестоко, если она узнает об этом из слухов, а не от нас.

— О-о-ох! — Девушка распахнула дверь и позволила Питту войти. Посмотрела на воду, капающую с одежды: даже в критический момент она не забывала о своих обязанностях. — Вы же весь мокрый! Лучше снимите это и отдайте мне. Я попрошу кухарку повесить все в посудомойне. Вы подождите здесь, а я пойду наверх и скажу миссис Поумрой, что вы пришли по срочному делу.

— Спасибо.

Питт снял пальто, шарф и шляпу и протянул служанке. Она ушла, сгибаясь под тяжестью мокрой верхней одежды. Инспектор остался стоять, дожидаясь появления миссис Поумрой.

Он оглядел комнату. Просторная, с массивной мебелью из темного дерева. В скудном свете полировка не блестела. На спинках стульев вышитые салфеточки, на сиденьях никаких подушечек. С развешенных по стенам картин на него смотрела Италия с избытком ярко-синего: синее небо, синее море под слепящими солнечными лучами. Картины эти Томас нашел скверными и отталкивающими; Италию он всегда представлял себе прекрасной. Над каминной доской увидел полоску материи с вышитым над ней религиозным текстом: «Цена добродетельной жены выше жемчугов». [23]Задался вопросом, кто выбирал эту фразу.

На шифоньере стояла ваза с искусственными цветами. Лепестки из шелка радовали глаз нежностью и красотой, выделяясь в этой прозаичной гостиной.

Адела Поумрой остановилась на пороге, глядя на Питта. Лет на пятнадцать моложе мужа, в лавандовом халате с кружевами у горла и на запястьях. Волосы падали на спину. Укладывать она их не стала. Правильные черты лица, грациозная шея. Еще несколько лет ее красота оставалась бы нетронутой, но потом морщинки нервного напряжения начали бы вгрызаться в кожу, разрезая его грубыми полосами.

— Верди сказала мне, что вы из полиции. — Она вошла и закрыла за собой дверь.

— Да, миссис Поумрой. Сожалею, но у меня для вас плохие новости. — Он бы предпочел, чтобы она села, но Адела оставалась на ногах. — Этой ночью мы нашли человека, и есть основания думать, что это ваш муж. При нем обнаружены письма, позволяющие его опознать, но, разумеется, мы должны в этом удостовериться.

Адела стояла, не шевелясь, выражение лица не изменялось. Может, слишком рано. Она просто в шоке.

— Сожалею, — повторил он.

— Он мертв?

— Да.

Она оглядела комнату. Взгляд задерживался на знакомых вещах.

— Он ничем не болел. Несчастный случай?

— Нет, — ровным голосом ответил Питт. — Боюсь, это убийство. — Она бы все равно узнала. Притворство ничего хорошего принести не могло.

— Ох, — тихий, лишенный эмоций голос.

Она медленно подошла к дивану и села, автоматически запахнув шелковые полы халата на коленях. Питт вдруг подумал, что она ослепительная красавица. Вероятно, лицо Поумроя не отражало его богатства и щедрости. Как знать, может, он видел не прижимистость, а пустоту смерти… Может, этот человек очень любил свою жену и экономил деньги только для того, чтобы дарить ей предметы роскоши: цветы, халат… Питт почувствовал, как в нем нарастает неприязнь к женщине, основанная только на том, что на ее лице не отражалось скорби.

— Как это произошло? — спросила она.

— На него напали на улице, — ответил Питт. — Ударили ножом в спину. Вероятно, он умер быстро. Если и почувствовал боль, то на мгновение.

Поначалу лицо Аделы не менялось. Потом появилось легкое удивление.

— На улице? Вы хотите сказать, что его… его ограбили?

А чего она ожидала? Ограбление — не такое уж редкое преступление, хотя далее не всегда оно сопровождается столь жестоким насилием. Может, он имел при себе что-то ценное, но грабители не могли этого знать — во всяком случае, заранее.

— Денег при нем не нашли, — ответил Томас. — Но часы лежали в кармане, вместе с очень хорошим бумажником для визитных карточек и писем.

— Он никогда не носил с собой много денег. — Она по-прежнему смотрела перед собой, словно общалась не с Питтом, а с бестелесным голосом. — Гинею или две.

— Когда вы в последний раз видели его, миссис Поумрой? — Питт понимал, что должен поделиться с ней и остальным: где его нашли, в каком виде. Будет лучше, если бы она узнала об этом от него…

— Вчера вечером, — ее голос ворвался в его мысли. — Он собирался передать книгу одному из своих учеников. Он был учителем. Но вы, вероятно, это знаете… учителем математики.

— Нет, я не знал. Он называл вам фамилию ученика, его адрес?

— Моррисон. Боюсь, адрес я не знаю… но это недалеко. Он собирался дойти пешком. Адрес наверняка есть в его бумагах. Его отличала педантичность.

В голосе Аделы опять не звучало никаких эмоций, за исключением легкого удивления, словно она не могла представить себе, что такая трагедия могла произойти со столь ординарным человеком. Она встала и подошла к окну. Худенькая и хрупкая, как птичка. Даже в состоянии оцепенения миссис Поумрой сохраняла удивительную грациозность и высоко держала голову. Питт подумал, что ему сложно представить ее в объятьях мужчины, которого он видел в Девилз-акр. Но, с другой стороны, так сложно понять, почему люди кого-то любят, а кого-то ненавидят… И с чего такая предубежденность? Он ничего не знал ни об одном из них.