Шоу на крови - Анна и Петр Владимирские Страница 46

— Ты наивная, — вздохнула Вера. — Ничего с него так просто не снимут.

— В общем так, подруга! — снова зазвучали в тоне Завьяловой командные нотки. — Поднимайся — и айда со мной в музей. Будешь на месте знакомиться со всеми событиями!

На этот раз Лученко старалась внимательнее присмотреться к самой обстановке музея, а не только к его работникам. К самой атмосфере, его дворцовой торжественности. Залы музея, казалось, были созданы для великанов, а не для винтиков социального механизма из «хрущевок» и коммуналок. Зрение выхватывало детали и удивлялось им. Обилие темного резного дерева, изысканные формы шкафов с древней посудой, дверей, старинных готических тронов. И благородный запах, и даже сам звук открывающихся музейных дверей казался особым, величественным. Витые колонны — словно некий всемогущий скульптор сделал столбам черного дерева спиральную химическую завивку. Они поддерживали лестницу и взвинчивали пространство, вознося высоко вверх весь музей со всеми его сокровищами. На стенах висели картины в тяжелых золоченых рамах с латунными пояснительными табличками. В залах второго этажа стояли прямоугольные низкие деревянные скамьи, чтоб посетитель мог сесть, отдохнуть и задуматься о прекрасном. Вера присела в первом же зале, среди стен с гобеленовым узором — рисунком королевских лилий. Уходящие вверх деревянные арки делали этот зал похожим на пространство в готическом соборе.

До Вериного слуха донеслись звуки. По лестнице поднималась группа туристов.

— Картина школы Тициана «Венера и вакханка». — Голос экскурсовода вонзился в тишину приятными грудными интонациями и легкой хрипотцой волнения. — На примере хрустального шара богиня любви обучает юную вакханку психологии любви.

Вера навострила ушки. «Ну-ка, ну-ка!» — подумала она.

— Вот что говорит Венера своей ученице: «Посмотри на этот хрустальный шар! Он красив, в нем отражается весь мир со всеми его оттенками. Им можно любоваться бесконечно. Так и любовь. В ней есть все, все краски бытия! Но стоит неосторожно разбить хрустальную сферу, и ее уже нельзя будет склеить. С любовью происходит то же. Нельзя склеить разбитое сердце!»

Вера подошла к лестнице, чтобы увидеть экскурсовода, так интересно трактующего картину. Экскурсанты толпились вокруг худощавой и высокой девушки. Серые уставшие глаза ее были устремлены поверх голов на полотно. Полнотелая, роскошно цветущая Венера, обучавшая премудростям любви вакханку, была полной противоположностью девушке-экскурсоводу с лицом мученицы. Имелось лишь небольшое сходство между ними: и у Венеры, и у рассказчицы вились золотистые пушистые волосы.

Тут Вера увидела, как ей навстречу стремительно поднимается Лида, помахивая снизу ладошкой. По пути Лида, не церемонясь, взяла худую девушку за руку и повлекла ее с собой.

— Знакомьтесь! Вера Алексеевна Лученко, тот самый уникальный эксперт, а это — Олеся Суздальская, у которой пропали японцы. По-моему, вам не обойтись друг без друга! — торжественно произнесла Завьялова.

— Такие дела, — грустно кивнула Олеся. — Олег Аскольдович сказал, что вы поможете… Мне очень приятно познакомиться с вами, Вера Алексеевна! Только наша ситуация абсолютно безнадежна!

— Олеся, вы сперва расскажите все. А уж потом определим степень безнадежности, — сказала Лученко.

— Хорошо, — легко согласилась Суздальская. — Через минуту закончу экскурсию, пройдем в Испанский зал. Там скамья, мы присядем, и я все расскажу. А то меня уже ноги не держат.

Лидия Завьялова, успешная актриса и еще более успешная любовница Олега Чепурного, рассматривала девушку как некую экзотическую зверушку. Высокая, метр семьдесят восемь без каблуков. Натуральная блондинка. Серые глаза, свежая кожа, никогда не знавшая косметики. Но все эти дары природы достались не той, кому следовало. Эх! Было бы все это у какой-нибудь ветреницы или, наоборот, у стервы, мечтающей быстренько сделать карьеру, — все пошло бы в ход! И свежая кожа, и волосы цвета растения лунник, и рост — форматный для модели. Можно только представить себе, с какой ловкостью эти дамы использовали бы все отпущенное им щедрой природой! Но Суздальская была барышней вне формата. Роста своего она явно стеснялась и при всяком удобном и неудобном случае старалась как-то ссутулиться, чуть ли не сложиться пополам. Натуральные светлые волосы она с маниакальным упорством изводила химической завивкой.

Три женщины едва начали разговор в сокровенной атмосфере музейных стен, как их тихую беседу внезапно прервали.

— Вот вы где, Суздальская! — рявкнул небольшого роста господин чиновничьего вида, крепенький, как откормленный желудь. — Ты тут как бы сидишь, с подругами лясы точишь, а сам заместитель мэра ждет твою группу, едрит твою налево! — Он вплетал в речь непарламентские выражения, не обращая ни малейшего внимания ни на музей, ни на женщин. — Ты хоть понимаешь, коза музейная, что как бы подставляешь все городское руководство?!

— Я… — пискнула Олеся, но чиновник не дал ей слова сказать. Он замахал перед носом кожаной папкой, и его щечки налились нездоровой свекольной краснотой.

— Мало того что этот …ный режиссер у вас здесь дуба дал, позор на всю страну! Так теперь японцев у тебя как бы с… ли! Позор на весь мир! Сегодня музей как бы закроют! К … матери! Я тебя не просто типа уволю! Мать!.. Тебя даже на панель работать не возьмут!!!

— Стоп! Перебор, — поднялась со скамьи Вера. — Представьтесь как положено!

— А ты кто такая?! — захрипел желудевый чиновник. И уже побагровел всей лысинкой с зачесанными на нее тремя волосами и задергал короткой, лишь чуть выглядывающей из галстука толстой шеей.

— Я — «скорая помощь»! — властно сообщила Вера, глядя ему прямо в точки зрачков. — Она вам скоро понадобится. Так орать в глухом костюме, в рубашке с галстуком. Да еще с этакой инсультной шеей! Хотите прямо сейчас в реанимацию?!

— Не… не хочу, — перешел на шепот деятель городского масштаба. Он сел на скамью рядом с Лидой и принялся лихорадочно ослаблять узел галстука. Лицо его медленно бледнело, на лбу появилась испарина. Ему явно становилось совсем нехорошо.

— Ну вот видите, — сказала ему Лученко. — Уже артериальное давление подскочило, голова кружится, подташнивает. Так?

— А… Как бы… Типа того, — проквакал желудевый.

Вера не спеша достала пластинку с витаминными таблетками из глубин внутренних карманчиков сумки. Протянула таблетку чиновнику, приказала:

— Под язык!

В разных житейских ситуациях доктор Лученко использовала эти таблетки с безвредными витаминами для эффекта плацебо, знакомого каждому медику. Пациент верит в чудодейственную силу таблетки, и ему становится легче. Чиновник послушно положил таблетку в рот. Минуту смотрел на Веру кроличьим взглядом. Потом по лицу прошла волна облегчения. Ему стало Легче. Давление нормализовалось. Запал гнева и ора куда-то улетучился. На лавке сидел тихий уставший человек.

— Как быть, доктор? — спросил он, угадывая профессию и глядя на Веру уже человеческим взглядом.