Роковой отпечаток - Патриция Вентворт Страница 46

— Тебе будет гораздо больнее, если ты обманешь меня! Старик подписал новое завещание. Сколько ты получишь?

Путаясь и запинаясь, Мирри испуганно заговорила:

— Я не виновата. Он составил новое завещание… он сказал мне, что так сделал. Он сказал, что мне не о чем волноваться. А потом Джорджина пошла после обеда в кабинет и говорила с ним, и он разорвал новое завещание… и сжег его.

Сид изменился в лице, по цвету оно стало похоже на сальную свечу, только сальная свеча никого не пугает, а на него было страшно смотреть. Мирри застыла на месте, не в силах отвести от него взгляда.

— Он… сжег… его? — с трудом выдавил из себя Сид.

Мирри разрыдалась:

— Я не виновата…

На мгновение воцарилось молчание. Сиду так много надо было сказать, что он не знал, с чего начать. В эту минуту дверь открылась, и вошел Джонни Фэбиан. Он увидел кошмарного молодого человека, который приехал из Лондона, он крепко держал Мирри за руку. Джонни увидел, что Мирри плачет, но не успел он пересечь комнату, как Сид выпустил Мирри и отошел от нее. Ему не понравилось, каким взглядом одарил его Джонни, в планы Сида не входило устраивать в доме шумный скандал.

— Она расстроена, — сказал Сид.

Мирри рыдала и терла глаза носовым платком, который утром был таким чистым и гладким, а теперь превратился в мятый комочек.

— Сегодня был тяжелый день, — поспешил подтвердить Джонни. — Через десять минут я повезу мистера Модсли в Лентон, на станцию. Вас подбросить?

Это предложение необходимо было обдумать. Сид Тернер не знал, на что решиться. Он давно был знаком с Мирри и отлично знал, какая она лживая девчонка. Ему хотелось выяснить, правда ли то, что она рассказала ему.

— Мирри расстроилась, потому что ее оставили без единого пенса — вот в чем дело. Я довожусь ей родственником, думаю, она рассказывала вам обо мне. Я хотел бы знать, что следует сделать, чтобы защитить ее права.

Джонни удивленно приподнял брови:

— Боюсь, я не понимаю, о чем идет речь. Мирри, тебе лучше подняться наверх и лечь.

— Нет, она пока останется здесь! — заявил Сид Тернер. — До тех пор, пока мы не выясним, как обстоят дела! Мистер Филд говорил, что собирается обеспечить ее будущее. И сказал ей, что сделал это. А теперь Мирри утверждает, что кто-то сжег то завещание и что она ничего не получит.

— Не кто-то… мистер Филд сделал это сам.

— Брехня! — Сид заговорил грубо.

Джонни подошел к двери и распахнул ее:

— Если вы хотите, чтобы я подвез вас, можете воспользоваться оказией. А если хотите узнать, что случилось с завещанием, то по пути в Лентон расспросите мистера Модсли. В заключение советую вам заниматься своими делами и оставить Мирри в покое.

Сид посмотрел на Мирри, она продолжала плакать, он перевел взгляд на открытую дверь и вспомнил, что до Лентона три мили.

— Если дела обстоят так, подбросьте меня до Лентона.

Когда дверь за ними закрылась, Мирри последний раз тщательно вытерла глаза и привстала на цыпочки, чтобы посмотреть на себя в овальное зеркало, висевшее над камином. Оно было оправлено в тусклую позолоченную раму и давало не очень ясное изображение. Мирри не понимала, зачем в Филд-Энде, Эбботсли и в поместье Пондсбери, которое носило название Рейнингз, хранили такие вещи. Во всех этих домах было много старья, и, вместо того чтобы выбросить все это на свалку и купить новое, люди, которым принадлежали эти вещи, похоже, гордились тем, какие они старые. Они не называли их обшарпанными, а говорили, что это антиквариат. Джонни сказал так об этом самом зеркале. Мирри не удалось как следует рассмотреть себя в этом антиквариате, но и того, что она увидела, оказалось достаточно, чтобы у нее пропало желание выходить из комнаты. Она решила остаться здесь, пока не подвернется удобный случай и она сможет проскользнуть незаметно наверх. Мирри сегодня много и искренне плакала, и глаза ее опухли. Она подумала, что выглядит ужасно, и бесполезно сваливать все на зеркало, потому что веки стали жесткими и воспалились, и даже нос опух. Она дождалась, пока не замерли голоса в холле. Потом приоткрыла дверь и выглянула наружу.

В холле не было никого, кроме Джорджины. Она держалась рукой за нижнюю балясину лестницы и поставила ногу на первую ступеньку, но, заметив выглянувшую Мирри, остановилась. Что ж, не важно, если Джорджина увидит ее с распухшими глазами. Мирри вышла из маленькой столовой, и, как только она сделала это, Джорджина начала подниматься по лестнице. Она уже подошла к двери гостиной и открыла ее, когда, оглянувшись, увидела позади себя Мирри. Джорджина очень устала, ей было грустно и отчаянно хотелось побыть одной. Утром проводили дознание, и хотя оно было коротким и формальным, как все судебные разбирательства, но стоило огромного напряжения.

Потом у нее состоялся деловой разговор с мистером Модсли. А затем надо было накормить обедом родственников и нескольких старых друзей, которые приехали издалека. В основном это были пожилые люди, и все они были очень добры к ней, но они ожидали, что их выслушают и ответят на все вопросы. Что ж, теперь это осталось позади: и похороны, и довольно тягостное траурное чаепитие. Позади… Все разъехались, и ей хотелось побыть одной и ни о чем не думать. Энтони не подходил к ней весь день, и вчера тоже, после того как мистер Модсли прочитал им завещание. Вот об этом она не хотела думать в первую очередь. Он выглядел мрачным и упрямым и таким же несчастным, как она сама. Ей не следует сейчас думать обо всем этом.

Она повернула голову и увидела Мирри в одном-двух ярдах за своей спиной — маленькую, заплаканную, взъерошенную Мирри, напоминавшую котенка, которого выбросили под дождь. Не в характере Джорджины было хранить память о нанесенных ей обидах. И она спросила:

— Мирри, в чем дело?

Мирри снова заплакала, негромко, но так жалобно, как будто ей разбили сердце. Очевидно, в такой ситуации оставалось сделать только одно, и Джорджина это сделала. Она повела Мирри к себе и усадила в кресло. Закрыв за ними дверь, она вернулась и села рядом.

— Мирри, о чем ты плачешь?

— Все это так ужасно, — произнесла Мирри.

— Знаю. Но перестань плакать. Дядя Джонатан не одобрил бы тебя.

В ответ слезы хлынули с новой силой.

— Он был так добр ко мне!

— Он любил тебя.

Мирри подавила рыдания:

— Ты отошлешь меня обратно?

— Я хочу поговорить с тобой об этом.

— О, ты отошлешь! Джорджина, не надо… не надо… пожалуйста, не надо! Дядя Альберт и тетя Грейс… и этот ужасный приют… ты не представляешь, что это такое… действительно, не представляешь! И тогда я не смогу видеться с Джонни! Я сейчас нравлюсь ему, но он забудет меня, как только я уеду… уверена, что забудет! Не заставляй меня уезжать!