Цветок фикуса - Наталья Александрова Страница 46

И Елена Дмитриевна рассказала Надежде свою историю. Точнее,историю своей тетки.

Ее тетя, Неонила Васильевна, всю жизнь работала в торговле.Торговала она в основном молочными продуктами и сама была, что называется,«кровь с молоком» – полная, дебелая, краснощекая. Абсолютная противоположностьсвоей старшей сестре, Лениной матери, Леокадии Васильевне. Лека, как называлиродные Ленину мать, была худа, бледна и интеллигентна. Работала она в школеучителем русского языка и литературы, не пропускала ни одной театральнойпремьеры и очень стеснялась разбитной и вульгарной сестры.

Единственное, что сближало обеих сестер, – имудивительно не везло на мужчин. Казалось бы, такие разные, они непрерывнонаступали на одни и те же грабли.

Правда, мужчины им попадались такие же непохожие, как онисами, но одинаково никчемные и бесперспективные.

Румяная и дородная Неонила увлекалась моряками дальнегоплавания. Все они как на подбор были жгучие брюнеты с обветренными лицами иромантикой во взоре. Все как на подбор переживали временные материальныетрудности. Все проводили месяц-другой в тесном общении с прекрасной молочницей,занимали у нее некоторую сумму, необходимую для покупки потерянного компаса,или для возврата долга чести, или для восстановления утраченных документов…причины были разные, но результат один: получив требуемую сумму, романтическиебрюнеты уходили в дальнее плавание и растворялись в соленом тумане где-то врайоне мыса Доброй Надежды. Неонила некоторое время страдала, затем вытирала слезыфартуком и возвращалась за прилавок восстанавливать пошатнувшееся материальноеположение.

Бледная, интеллигентная Леокадия страдала по-своему. Ейпопадались такие же бледные, интеллигентные мужчины – сначала с длиннымиромантическими волосами, а к более зрелому возрасту – вовсе без волос. Ееизбранники были завсегдатаями филармонии, любителями балета и авангарднойживописи. С брюнетами дальнего плавания их роднило только одно – временныематериальные трудности. Конечно, у бледной учительницы с деньгами было хуже,чем у ее практичной сестры, но ее избранники удовлетворялись малым и исчезали вголубой дали – отправлялись на концерт в Саратов или на гастроли по городамНечерноземья.

Неонила во всем была практичнее сестры. Так, она раз инавсегда решила для себя: как ни привлекателен был очередной романтическийбрюнет, никаких детей у нее не будет, пока она не создаст настоящую семью – сосвадебным маршем Мендельсона и штампом в паспорте.

Леокадия была не так предусмотрительна, и в результатеочередного увлечения на свет появилась Елена. Ее рождение не изменило плановлысоватого любителя камерной музыки: слегка поправив материальное положение, онотправился в Нижний Тагил, откуда уже не вернулся. Зато образ жизни ЛеокадииВасильевны изменился кардинально: она прекратила романтические увлечения и сголовой окунулась в воспитание дочери.

Разумеется, мать приохотила Леночку к театру и музыке ивырастила из нее собственное подобие. Тетя Неонила по-прежнему увлекаласьморяками, но время от времени навещала сестру и племянницу, нагруженнаяподарками. С годами моряки в ее судьбе появлялись все реже, и становились онистарше и солиднее. Солидность и годы не мешали им, однако, беззастенчивопользоваться щедростью Неонилы и покидать ее после непродолжительного общения.

Когда Леокадия Васильевна скончалась от разочарований иодиночества, Лена уже окончила педагогический институт и устроилась на работу вту самую среднюю школу, где проработала всю жизнь ее мать. Жизнь ее пошла понакатанным рельсам, за единственным исключением: насмотревшись на маминыувлечения, она шарахалась от мужчин, как черт от ладана. Тем временемокружающая жизнь сильно изменилась, на дворе расцвел махровым цветом дикийкапитализм, и практичная Неонила Васильевна нашла в нем свое место. Она открыласобственный магазинчик, потом – довольно большой магазин и, наконец, целую сетьпродовольственных магазинов. Благосостояние ее росло, и на это благосостояние,как бабочки на свет фонаря, налетели новые романтические брюнеты – всоответствующем возрасте, посеребренные сединой. Среди них образовался некийотставной капитан, у которого, судя по всему, были серьезные намерения. То естьон не собирался отплывать в сторону мыса Доброй Надежды, напротив – решилокончательно бросить якорь в уютной гавани под боком у процветающей Неонилы. Идаже завел разговоры насчет свадебного марша и печати в паспорте.

Но тут-то Неонила неожиданно проявила твердость. На всеразговоры о браке отвечала престарелому моряку уклончиво, утверждая, что ей итак хорошо. Капитан все же уговорил ее прописать его в свою квартиру, но дальшеэтого дело не пошло.

Когда же Неонила Васильевна скоропостижно скончалась послебанкета, посвященного открытию очередного магазина, выяснилось, что оназаблаговременно оформила завещание, по которому все ее имущество отходило кплемяннице.

– Так что я получила все ее деньги, все еедрагоценности и прочее имущество. Правда, тетины компаньоны не подпустили меняк ее магазинам, но выкупили ее долю в фирме за хорошие деньги. Опять же хитрыйкапитан отсудил себе тетину квартиру, поэтому сейчас я ищу новую, чтобы в неепереселиться…

На этом Елена Дмитриевна закончила свой рассказ иоткланялась.

Проводив ее, Надежда уверенно заявила Стасу:

– И это – пустой номер! Никакого мужчины у нее нет, вагентство она приходила сама, так что спокойно можем ее вычеркивать.

– Что же дальше делать? – расстроился Стас. –Завтра я работаю, так что ничем не смогу вам помочь…

– Ну, попробуй еще раз позвонить Айвазову.

На этот раз телефон ответил, господин Айвазов оказался дома,более того, невероятно обрадовался звонку и пообещал немедленно приехать.

Не прошло и получаса, как снова зазвучалвысокохудожественный дверной звонок.

Стас открыл дверь, и в квартире появился жгучий брюнетнебольшого роста с круглым солидным животиком и выпуклыми восточными глазами.

– Ай! – воскликнул он, театрально поднявруку. – Дорогой, какой у тебя хороший звонок! Это, наверное, Хачатурянамузыка? Да? Я себе обязательно такой звонок хочу!

– Да нет, это вроде Моцарт… – осторожно возразилСтас. – Ну, знаете, который конфеты…

– Не может быть! Да? – бурно изумилсяАйвазов. – Не армянин – а такая музыка хорошая!

– Ну, вы заходите, осмотритесь, – пригласил егоСтас, внимательно присматриваясь.

– Непременно, дорогой! – Айвазов сделал несколькошагов и замер, выпучив глаза. – Ай, дорогой, какая красота! Я, когдамаленький мальчик был, в Батуми ездил. Там кондитерский магазин был, тоже весьв зеркалах. Ай, красота! Глаз не отвести!

Стас довольно заулыбался и повел Айвазова по своей квартире.На этот раз ему попался благодарный посетитель.

– Ай! – восклицал он каждую минуту. – И кранызолотые, да? Красота! Глаз не отвести! – Остановившись посреди ваннойкомнаты, он заклекотал от восторга, как горный орел: – Ай, какая исключительнаякрасота! Когда я был молодой человек – совсем как ты, дорогой, – я работалповаром у маршал Баграмян. Да? Знаешь маршал Баграмян, дорогой? Да? Тожеармянин! Так у самого маршал Баграмян не было в ванной такой исключительнойкрасоты! Это у тебя бриллианты, дорогой? – Айвазов ткнул пальцем в ручкукрана. – Какие большие, дорогой! Сколько карат?