Школа для негодяев - Дэнни Кинг Страница 46

— Как прошло? — поинтересовался Конопля, пока остальные с вожделением пялились на фодерингштайновскую видеокассету.

Мисс Говард окинула вопрошавшего мимолетным взором и скрылась в кабинете Грегсона.

— Видать, все улажено, — задумчиво проговорил Шпала.

До утра я почти не сомкнул глаз. Судя по непрекращающимся шорохам, почесываниям, ворочанью в кроватях, взбиванию одеял, бесконечным взглядам на будильник и в потолок, этой ночью не спал никто.

К семи часам мы прекратили всякие попытки уснуть и принялись вертеть в руках захватные крюки, каждые полминуты бегая в сортир, поскольку от возбуждения постоянно ощущали позывы к мочеиспусканию.

До сих пор мы играли в увлекательную игру, но вот пришел день «X», и начала сказываться нервозность. Четырехглазый побежал в ванную, где его вывернуло наизнанку — бедняга заблевал себе все очки. Что до меня, то я, как заведенный, мерил шагами гостиную, не в силах на секунду присесть.

— Только измотаешь себя, — предупредил Шпала, но я был настолько накачан адреналином, что мои ноги не гнулись в коленках.

В половину восьмого Шарпей принес целый чемодан школьных костюмов. Все, разумеется, были уже наготове и беспокойно приплясывали, точно на горячих угольях.

— Марш завтракать, — скомандовал Шарпей, копаясь в чемодане.

— Я не голоден, — буркнул я, и пятнадцать голосов эхом повторили то же самое. От завтрака отказался даже Бочка.

— Значит, ешьте через силу. Выпейте хотя бы чаю с шоколадом, энергия вам сегодня еще понадобится.

Мы спустились в столовую. Там нас, как всегда, ждали хлопья, молоко и каша; мы на них даже не посмотрели, а вместо этого набросились на шоколадные батончики, оставленные на одном из столов, поскольку иной пищи наши желудки не принимали. Разумеется, у Четырехглазого шоколад полез из глотки обратно. Фодерингштайн вытер ему физиономию полотенцем и посоветовал ограничиться питьем.

— Глотни апельсинового сока, а в автобусе выпьешь лимонада и сгрызешь пару кусочков сахара, легче будет.

Мы поднялись к себе в комнаты, где на кроватях уже лежала форма, и начали одеваться. На этот раз нам приготовили зеленые свитеры и зеленые с желтым галстуки на застежках, так что мучится с уродливыми узлами не пришлось. Теперь мы выглядели как обычные ботаны-заучки.

Утешала одна мысль: как только мы вытащим из сумок свои «Хилти», все презрительные и насмешливые взгляды со стороны прочих групп школьников волной смоет.

— Проверьте снаряжение. Убедитесь, что все под рукой, но не на виду.

Пока мы выполняли распоряжение Шарпея, появились Грегсон с Фодерингштайном. Оба одобрительно кивнули, глядя на нас.

— Молодцы! — улыбнулся Грегсон, наблюдая за последними приготовлениями.

Даже Фодерингштайн умилился и незаметно промокнул платком глаза. Должно быть, мы и вправду неплохо смотрелись.

— Ну что ж, парни, долгих речей произносить я не собираюсь. Все уже сказано, так что идемте. Добудем себе славу и богатство. Прошу в автобус, джентльмены.

Дорога в музей запомнилась только тем, что мне нестерпимо хотелось по-маленькому, несмотря на то, что перед отъездом я бегал в гальюн через каждые пять минут. Когда мы свернули на Блумсбери-стрит, я чуть не обмочился.

Если честно, я испугался, что не выдержу, особенно когда Фодерингштайн акулой начал кружить по площади, выискивая место для парковки. К счастью, скоро он выбрал подходящий пятачок.

Грегсон настоял на последней проверке снаряжения. Мы еще раз оглядели содержимое рюкзаков и быстро проверили маленькие микрофоны (замаскированные под плееры), выданные мне, Конопле, Биг-Маку и Шпале. Только после этого Фодерингштайн открыл дверь. Шестеро из нас тут же справили нужду прямо за автобусом; Грегсон сосредоточенно подводил часы и не обратил на это внимания.

— Сбор в половине одиннадцатого. Вернуться должны все до единого. Проследите, чтобы никто не остался. — Грегсон посмотрел на нас, своих помощников. — Это ваша задача. Ну, успеха!

Мы энергично зашагали, сразу разделившись на четверки. Вид у нас был глупее не придумаешь: веселенькая зеленая форма, как у педиков, галстуки, врезающиеся под кадык, рюкзаки за спинами. Мы топали парами, друг за дружкой, точно отпрыски гуманоидов из «Деревни проклятых». Если бы я сам не принадлежал к этой кучке идиотов, то обязательно налетел бы на них с другой стороны улицы, размахивая руками, как ворона — крыльями, и делая страшные глаза.

С другой стороны, в этом и заключался весь смысл. Прилизанные гомики, не привлекающие внимания, легче всего могли застать охрану врасплох. Идея должна была сработать. Просто обязана.

Мы вошли через главный вход, миновали дюжину охранников и несколько камер слежения. В нашу сторону никто и не обернулся.

В музее мы разошлись: молотобойцы, пробивщики и сборщики золота поднялись прямиком на второй этаж, чтобы занять позиции, а спецагенты, то бишь, я, Крыса, Трамвай и Четырехглазый, отправились выполнять свою часть работы.

В первом зале были выставлены какие-то глиняные черепки и с десяток плит, похожих на те, которыми мостят дорогу, изрисованных египетскими закорючками (видать, в Древнем Египте тоже нашлось немало любителей граффити). Разумеется, все экспонаты находились в витринах. Мы с Крысой ринулись к одной из них и немедленно облапили стекло липкими пальцами.

— Ни фига себе! — заорал я, чувствуя неодобрительные взгляды остальных посетителей. — Просто обалдеть, да? — Я продолжал вдохновенное вранье. — Только посмотри!

— Ага, круто! — восторженно вторил мне Крыса.

Одновременно с этим выражением раздражающе-шумного энтузиазма на другом конце зала двое школьников в такой же зеленой форме наступили на собственные шнурки. Никто не обратил на них внимания. В самом деле, если ты, конечно, не извращенец, то тебе совершенно неинтересно смотреть, как мальчишки завязывают шнурки. Довольно скоро мы перешли в следующий зал.

В общем и целом за двадцать минут мы посетили более шестнадцати залов, и в каждом из них двое бурно изображали любовь к естественной истории, а еще двое «нечаянно» наступали на шнурки и присаживались, чтобы завязать их. Мы закончили на втором этаже, рядом с залом, где был выставлен раннэмский клад, и к этому моменту наши рюкзаки заметно полегчали.

— Первый этап завершен, — негромко отрапортовал я по рации Грегсону, который сидел в автобусе.

— Отлично, «спецы». Первый этап завершен, — сообщил он трем остальным «лейтенантам» (мы имели связь только с Грегсоном, который контролировал операцию с улицы, и не могли переговариваться между собой). — Переходите ко второму этапу и возвращайтесь, когда все сделаете, — сказал Грегсон, хотя это распоряжение относилось только ко мне.

Второй этап представлял собой мое сольное выступление и самую рискованную часть всей операции. Если помните, Грегсон уже опробовал этот метод с участием Трамвая, однако не было никакой уверенности в том, что музейные охранники каждый раз будут действовать по одному и тому же сценарию. На экстренный случай имелся запасной план, но если бы возникла необходимость в его осуществлении, меня бы гарантированно вывели из игры.