Сценарий убийства - Д. У. Баффа Страница 46

Майкл, ты волен уйти. Можешь забрать деньги и сделать так, чтобы в это дело не вошел никто другой, обладающий достаточными финансовыми средствами. Майкл, можешь… Но ты не в силах закрыть студию. Есть то, на что ты не способен: нельзя заставить Стэнли Рота отказаться от съемок нового фильма. Мы со Стэнли начали снимать кино, не имея ни гроша, и теперь у нас есть столько, сколько нам нужно. Возможно, даже больше, чем следовало иметь. Нет, Майкл, мы еще способны снимать кино. Честно говоря, не имею ничего против такого варианта: сделать фильм за свой счет, заняв у друзей сколько потребуется. Поживи с мое, Майкл, и ты поймешь, что мысль начать все сначала куда более симпатична, чем ты представляешь.

Все смотрели на Льюиса Гриффина. Безупречно оформленный акт открытого неповиновения они восприняли с изумлением – все, кроме Майкла Уирлинга. Не переставая помешивать кофе, он сидел, словно был один в переполненном ресторане, уйдя в собственные мысли и едва замечая бушующие вокруг страсти. В сущности, это было как раз то, что Уирлинг хотел им внушить: он почти безразличен ко всему, что говорится. Впрочем, с каждым словом, произнесенным Льюисом Гриффином, держать марку становилось все труднее и труднее. Взгляд Уирлинга становился тверже и холоднее, челюсти сжимались, кровь сама собой отлила от побледневших губ. Гриффин замолчал, и Уирлинг вынул ложку из кофейной чашечки. Двумя руками он осторожно отодвинул чашку и блюдце. Выпрямившись, укоризненно покачал головой, словно взрослый, удивившийся своенравному безрассудству ребенка. Затем по очереди посмотрел в лицо каждому, будто желая убедиться, что все поняли значение сказанного.

– Ты сам не знаешь, что говоришь. – Уирлинг бросил на Гриффина безразличный взгляд. – Этот бизнес уже не тот, каким был вначале. Ты и Стэнли – оба вечно твердили о том, как снимать кино. Фильм стоит денег, серьезных денег. Деньги такого порядка вырастают на финансовых рынках, их не собирают по друзьям. Говоришь, Стэнли Рот – это «Блу зефир»? Если бы я не вошел в дело, не было бы «Блу зефир». После моего ухода этой студии не будет.

Гриффин пристально смотрел на Уирлинга. Он ни разу не отвел взгляда, не пытался создать впечатления – ничего, кроме стойкого терпения и безупречных манер воспитанного человека.

– Майкл, я согласен, что без вас мы не могли бы основать студию «Блу зефир». Я также согласен, что пришел момент, когда вы должны уйти.

Уирлинг поверил не сразу. Не мог поверить, что Льюис Гриффин и впрямь хочет увидеть, как он покидает студию. На его губах мелькнула неуверенная улыбка и тут же стерлась. Взгляд сосредоточился на чем-то, понятном ему одному, пока Уирлинг продумывал дальнейшие действия. Он как раз собирался что-то сказать, когда в холле хлопнула входная дверь и послышались громкие, быстро приближавшиеся голоса. Сердитый знакомый голос прокричал:

– Я сам найду дорогу, без вашей помощи!

Безропотный японец-дворецкий смущенно придержал дверь, и в гостиную ввалился пьяный Стэнли Рот, тут же принявшийся искать Майкла Уирлинга.

– Вот ты где… Ты, жалкий сукин сын! – воскликнул Рот, размахивая зажатым в руке листом бумаги.

Рот собирался сказать что-то еще, куда более неприятное, когда этот листок внезапно попался ему на глаза. Как будто он только сейчас заметил, что машет бумагой, но еще не понял зачем. Наконец Рот вспомнил, и в его глазах мелькнуло трезвое выражение. Сделав шаг, он попытался рассмеяться, но тут же замолк и замер на месте.

Льюис Гриффин медленно встал со стула:

– Стэнли, я…

Рот вскинул голову, углы его губ пошли вниз. Обращаясь к Гриффину, он требовательно спросил:

– Как ты мог?

– Что? Я ничего не сделал…

Развернувшись, Рот оказался рядом с Уирлингом.

– Думал, я это подпишу? – гневно спросил он, потрясая листком бумаги перед его лицом.

– Что это, Стэнли? – спросил Гриффин, поднимаясь со своего места во главе стола. Голос его звучал тихо, но твердо. По взгляду Льюиса я понял, что он сильно обеспокоен. – Что написано в бумаге, которую ты держишь? Клянусь, я не знаю.

Рот даже не повернулся, чтобы взглянуть на Льюиса. Он продолжал смотреть на Уирлинга, старавшегося выглядеть равнодушным.

– Но ведь ты знаешь, что там, не так ли? – усмехнулся Рот. Скомкав бумагу, он бросил комок в сторону Уирлинга.

– Майкл, что это?

Гриффин задал вопрос тоном настолько командирским, что Уирлинг ответил, не колеблясь ни секунды:

– Моя последняя попытка спасти студию. – На считанные секунды отвернувшись от Стэнли Рота, он пояснил: – Это соглашение о ликвидации. Стэнли покидает студию, отказываясь от всех интересов в «Блу зефир». Партнерство остается, но в составе двух, а не трех участников.

Этого ждал Стэнли Рот. Оттолкнув в сторону Джули Эванс, он схватил ее стул и метнул его в Уирлинга. Тот оказался достаточно проворен, чтобы увернуться. Зацепив спину Уирлинга, стул влетел в застекленный проем, и тысячи осколков мгновенно усыпали пол. Комната наполнилась криками. Я машинально закрыл лицо.

Когда я снова поднял глаза, Рот уже стоял по другую сторону стола рядом с тем местом, где скорчился Уирлинг, закрыв голову руками. Потянувшись к откупоренной бутылке вина, Рот схватил ее за горлышко и поднял вверх. Он повернул бутылку, и я увидел этикетку – цветную картинку с танцовщицей из «Мулен-Руж» с красным плюмажем и задранной в канкане юбкой. Стэнли Рот занес бутылку для удара, и мне почему-то показалось, что юбка с танцовщицы вот-вот спадет.

Это было последним, что осталось в памяти: цветная этикетка, а на ней танцовщица с красным плюмажем на голове и торчащими вверх ногами. Не помню, как я кинулся через стол в попытке остановить Стэнли Рота, удержать его руку, не дать бутылке разбиться о голову Майкла Уирлинга. Не помню, как, схватив Рота, рухнул на пол, и не помню, что чувствовал, когда зазубренный край бутылки вонзился мне в лицо.

Все, что помню: я лежу на спине в незнакомой спальне и доктор в деловом костюме орудует иглой, сшивая мне кожу. Он напевал себе под нос какую-то песню, которую я вроде бы знал и все пытался вспомнить, но никак не мог. Наконец, едва я подумал, что помню название, вокруг потемнело и все потеряло смысл.

Безразлично.

– Доктор говорит, вам повезло.

Солнечный свет попадал в комнату через окно в спальне. Я подвинул голову – так, чтобы свет не бил в глаза. В квадратном кресле с низкой спинкой сидел Льюис Гриффин. Попытавшись подняться с подушки, я тут же ощутил в голове пульсирующую боль.

– Повезло? – промычал я, ложась и стараясь по возможности не шевелиться в надежде, что пульсация остановится.

– Позвольте, я немного задерну шторы. Возможно, тогда вам станет легче, – с сочувствием сказал Льюис.

Яркий свет рассеялся, и боль понемногу отступила. Появилась шаткая надежда: возможно, теперь я смогу посмотреть по сторонам, избежав болезненных ощущений. В первый момент я только водил глазами по сторонам, боясь пошевелиться.