Пуля для депутата - Алексей Рыбин Страница 46

— Здорово, командир, — тихо сказал он, подойдя сзади к вышедшему из машины Комару.

— А… Ну, слава Богу, — ответил Комар, быстро оглянувшись. — Готов?

— Что за вопрос? Что мы — на экскурсию, что ли, тут собрались? Конечно, готов.

— Там был?

— Был, был. Все путем. Как в аптеке.

— Отход?

— Все будет, Комар, никто и не врубится. Операция-то, на самом деле, говна не стоит. У тебя-то все в порядке?

— А что? — Комар подозрительно взглянул на Смирнова.

— Да нет, это я так. Просто после этой рубки в пивной — выступать-то не будет эта шобла? А то я уеду — с кем будешь работать?

— Не будут они выступать, даже не думай об этом. Не забивай себе голову. Это же шелупонь! Мелочь!

— Ну, мелочь тоже может напакостить, и не хуже крутых. Особенно если эта мелочь безбашенная, — солидно заметил Смирнов.

— Может. Но не станет… Все, поехали. Время поджимает.

— А че? Пусть подождут. Только нервничать побольше станут. Это нам даже лучше.

— Ну, тут, Коля, главное — не переиграть.

— Согласен.

Они сели в «Мерседес» Комара.

— Ну, с Богом, — прошептал Гена.

Машина мягко тронулась, пронеслась по набережной, развернулась и, перелетев Дворцовый мост, въехала на Васильевский.

— Тут я тебя высаживаю, Коля. Пехом добирайся. И смотри…

— Не учи ученого! Я все ходы-выходы здесь знаю. Лучше тех, кто эти домики строил.

— Не сомневаюсь.

Комар проводил взглядом неприметную фигуру своего лучшего киллера — и нажал на газ. «Мерседес», лениво покачивая респектабельно-мутными боками, подплыл к дверям офиса Гриба, в котором последние дни Комар был, что называется, «за хозяина».

Гена махнул рукой одному охраннику, стоящему у входа, подмигнул второму, торчавшему этажом выше, и спокойно миновал два металлоискателя, через которые проходил каждый из посетителей (сейчас они, по приказу самого Комара, были отключены и поэтому не встретили «хозяина» и его «беретту», вкупе с «ТТ», веселым предательским звоном).

В холле перед кабинетом, некогда принадлежавшим Грибу, Комара уже ждали. К своему неудовольствию, Гена отметил, что гостей оказалось больше, чем он предполагал. Кроме Демы (крепкого сорокалетнего бандита, способного и череп раскроить ударом кулака, и финансовую отчетность составить — на все руки был мастером этот Дема, прибывший в Питер из Владивостока и заботливо подобранный Грибом) в холле находилось еще четверо.

Иван Федорович — бухгалтер, без него, само собой, ни один вопрос не решить. Тем более такой принципиальный, какой рассматривался сегодня. Двое его телохранителей — тоже понятно, их можно было ожидать. Но еще толкался возле пожарной лестницы невзрачный мужичок в кепочке (которую он никогда, сколько помнил его Комар, не снимал).

Невзрачный-то он, конечно, невзрачный, однако Комар не знал никого на земле, кто бы лучше этого мужичка владел ножом. Да и не только ножом. Казалось, не было такого вида холодного оружия, с которым не управился бы Григорий Васильевич. Так уважительно называли все, включая покойного Гриба, этого человечка, ростом и комплекцией напоминающего скорее подростка с признаками дистрофии, чем отчаянного бандита, просидевшего за «колючкой» около пятнадцати годков.

«А этот-то что здесь делает? Спелись они уже, что ли?» — с раздражением подумал Комар. О том, чтобы провалить сегодняшнюю операцию, не могло быть и речи: охранники в офисе были предупреждены, секретарша — тоже, основная ударная сила — Коля Смирнов — никогда не вызывал у Гены сомнений.

Конечно, на всякий случай, люди Комара в течение последнего месяца следили за Колей, прослушивая телефон и не выпуская его самого из поля зрения ни на минуту. Ни в каких подозрительных контактах он замечен не был. Как и обычно, в последнее время сидел дома, и даже по телефону ни с кем не разговаривал. Место сегодняшней акции тоже готовил правильно: никому, разумеется, об этом не сообщал. Ребята Комара проверили: отследили каждый шаг Смирнова — не подаст ли он кому какого-нибудь условного знака или весточки какой? Не подал…

— Извините за опоздание! — весело приветствовал Гена ожидавшую его компанию. — Столько дел навалилось — все разом не разгрести.

— Нехорошо, Комар, заставлять людей себя ждать. Чай, не чужие — свои. Чего же ты наше время не бережешь? — Иван Федорович неодобрительно покачал головой.

Он мог себе позволить упреки в адрес Комара — один из немногих в команде Боровикова. Иван Федорович Липский был не просто уважаемым человеком, а одним из «вершителей судеб», одним из тех «полубогов», которые отдавали приказы. Их никогда и в глаза не видел никто из низовых работников, и о них в организации лишь ходили многочисленные слухи и легенды.

— Иван Федорович! — решив не извиняться еще раз, дабы не ломать дальше и без того очевидную для всех комедию, произнес Комар. — Вы проходите в кабинет, там и поговорим. Прошу всех, господа, прошу, прошу!

Он привычно быстро отпер сложный замок и распахнул дверь, пропуская гостей вперед.

Когда все вошли. Комар шагнул вслед за ними — и запер дверь кабинета изнутри.

— Ну, давай, Гена, рассказывай, какие твои планы.

Иван Федорович расположился на диване. Он сидел, закинув ногу на ногу: между краем коротковатых брючин и верхом коротковатых носков выделялись бледные, поросшие черными волосами, жирные икры.

— Насчет чего это вы, Иван Федорович? — Гена уселся за стол Гриба.

Впервые, демонстративно и уверенно, он занял место Хозяина. Ему, по большому счету, было наплевать, на каком стуле сидеть — хоть на этом, хоть на другом, хоть на диване или в кресле для гостей. Но важен был жест! Важно показать, что он не только намеревается стать хозяином, но и фактически уже стал таковым. А они должны теперь либо принять этот факт и смириться с ним, либо…

Впрочем — что за «либо»? Участь, по крайней мере, троих из них была предопределена.

— Насчет чего? Чтой-то ты. Гена, непонятливый стал. На тебя не похоже.

— Может быть. Стрессы, знаете ли. Последствия душевных переживаний. Психологические травмы. То да се.

Он заметил, что Григорий Васильевич, так и не снявший кепочки (как, собственно, и плаща), сместился к двери, ведущей в коридор. Незаметно сместился, не шагая, а словно скользя по паркету кабинета.

— Ты мозги не пудри, Комар, — вмешался в диалог Дема. — Что ты придуриваешься? Не понимаешь, для чего мы пришли?

— Отчего же? Власть делить, судя по всему.

— Правильно, — Дема важно кивнул.

«Боже, как достали эти его рабоче-крестьянские замашки! Провинция — она и есть провинция. Хоть ты певец, хоть ты бандит, — все одно: деревня!..»

— Правильно, — повторил Дема. — Только не делить, а утвердить. Понять, кто у нас теперь главный.