Anamnesis vitae. Двадцать дней и вся жизнь - Татьяна Шарпарь Страница 46

– Вы, товарищ майор, меня не слушаете? – Теперь слушаю, извините, отвлекся.

– Вы с дамой выйдете не у главного входа, а во дворе. У нас пропуск. Там вас встретит ваш подчиненный и проведет в ложу. Временной интервал – всего пятнадцать минут, потом двор будет закрыт. Поэтому, пожалуйста, предупредите даму, чтобы была готова.

Алексей набрал номер телефона Натальи. Трубку она взяла сразу.

– Наталья Сергеевна, я прошу вас быть готовой, мы будем через пятнадцать минут.

– Алексей Николаевич, а можно, Машка с нами поедет и няня тоже?

– Не получится, у нас пропуск на три лица и водителя для проезда во двор театра.

– Как же быть?

– А Мария Викторовна с кем должна была ехать? – С Анатолием, только она пришла ко мне, и я думала, что она с нами поедет.

– Может быть, вы такси вызовете? – Да, придется.

– Все, готовность номер один через… – посмотрел на часы, – двенадцать минут.

Иван твердо решил не заходить в квартиру Мирзоевых, просто позвонил из машины, что скоро будет около подъезда. Но, когда водитель остановился, из парадной вышел консьерж и доложил, что господина Горчакова ждут. Не объяснять же незнакомому человеку, что он не хочет покидать суверенную территорию, какой представлялась ему сейчас машина с водителем и бодигардом. Кстати, на небольшом расстоянии за ними следовала еще одна машина, набитая под завязку телохранителями. Бодигард вопросительно взглянул на Ивана, тот кивнул. Начался спектакль с названием «Прибытие важной персоны на свидание с бывшей невестой». С переднего сидения выскочил телохранитель, оглядел окрестный пейзаж бдительным взглядом, уделяя особое внимание окнам и чердакам стоящих во дворе зданий. Водитель тоже вышел, обошел машину, огляделся, открыл Ивану дверь и почтительно отошел. Когда Иван покинул пределы автомобиля, тот бодигард, который с переднего сидения, пошел перед Иваном, а тот, который водитель, стал усиленно прикрывать тылы. Все очень серьезно.

Ландыш стояла перед зеркалом в передней. Перед ней, стоя на коленях, расположилась ее мать, которая что-то делала с подолом роскошного длинного платья. Увидев Ивана, она с трудом поднялась и прикрыла нижнюю половину лица платком. Чудеса! А дочка одета совсем по-европейски: декольте, открытые туфельки, сумочка, духи.

– Здравствуйте, Малика Габдулхаковна, – почтительно, прижав левую руку к сердцу, поздоровался Иван.

Она кивнула.

– Ладно, иди, мама, – сказала Ландыш, – здравствуй, Иван.

– Здравствуй, хотя мы здоровались утром.

– Это было несерьезно, – сказала она быстрым шепотом и, воровато оглянувшись, подставила щеку для поцелуя.

Он прикоснулся губами к душистой щеке, отстранился и деловито взглянул на часы.

– Мы опоздаем.

– Никуда мы не опоздаем. Ты же знаешь, такие мероприятия обычно не начинаются вовремя: то родственники опоздают, то вип-персоны не приедут. Так что расслабься и получи удовольствие.

Она засмеялась своей сомнительной шутке и, приглашая его подурачиться вместе с собой, подвела к огромному зеркалу на стене и взяла под руку.

– Смотри, какая классная парочка, – сказала она, вдоволь налюбовавшись своим отражением, – чем не жених и невеста?

Они выглядели действительно очень хорошо: респектабельная молодая пара, получившая приглашение в Большой театр, где собирается весь московский бомонд. Он постарше, стройный, спортивного вида, явно с интеллектом, она – ослепительно молодая красивая женщина, одетая для шикарного вечера. Он молчал. Она немного подождала, потом отпустила его руку и сказала безразлично:

– Да. Ну, пошли.

Увидев стоящих перед квартирой телохранителей, она в первое мгновение охнула и отступила назад, но сразу успокоилась.

– Ты повысил статус?

– Повысил, пошли скорее.

До театра ехали в полном молчании.

Наталья с досадой нажимала на кнопки телефона. Все известные номера такси были заняты. Машка, напротив, была безмятежна.

– Что ты волнуешься? – спокойно спросила она. – Ты успокойся.

– Как ты поедешь? Как ты встретишься с Толей? – Да перестань ты! Он сейчас приедет. – Кто приедет?

– Анатолий Дмитриевич приедет и заберет меня и няню.

– Ты! Ты знала и молчала?

– Ну и молчала, что тут особенного?

– Да ничего особенного, только я тут икру всю выметала, а ты наблюдаешь и помалкиваешь.

– Ну Наташ!

– Все, я с тобой поссорилась.

– Глупости, никто ни с кем не ссорится, у всех ровное настроение, все едут в театр.

– Как же я это выдержу?

– Мы все рядом. Слушай, а где Полина?

– А я тут, – Полина вошла в комнату и закружилась, держась пальчиками за подол длинного праздничного платья.

– Красавица ты наша! – Сказала Машка, обнимая девочку.

– Маша, не трогай меня, ты всю красоту помнешь! – Твою красоту ничто и никто не сможет помять. – Полина! – Няня быстро вошла, взяла Полину за руку и увела.

– Слушай, почему она всегда Полину уводит, когда я с ней разговариваю? – удивленно спросила Машка.

– Отрабатывает зарплату, считает, что ребенок не должен находиться в компании взрослых. Но вообще это уникальный человек. Представляешь, может посидеть с ребенком в любое время суток.

Машкин телефон, который лежал перед ней на столе, вдруг задрыгался, а потом заквакал – это такой звонок она выбрала для Натальиного братца.

Машка схватила его с виноватой улыбкой:

– Слушаю, Анатолий Дмитриевич!

Смотреть на Машку, когда она разговаривала по телефону, было смешно. Она кивала головой, как будто собеседник мог ее видеть, разводила руками, возмущенно подергивала плечом. Наталья в такие минуты замирала от изумления. По Машкиным ужимкам вполне можно было составить представление о содержании разговора, а также об ее отношении к собеседнику. Сейчас Машка только кивнула, сказала, что, мол, сейчас, и закрыла крышечку мобильника. Весело вскочив со стула, она закричала:

– Полина, Вера Александровна, пойдемте! Все, мы уходим.

– Полина поедет со мной, а няню можешь забирать.

Машка скорчила недовольную рожу, но делать было нечего. Вера Александровна стояла уже перед входной дверью, что-то говоря Полине на ухо. Полина смеялась, как будто ее щекотали.

– Мама, а мы скоро поедем?

В это время зазвонил телефон внутренней связи. Охрана предупреждала, что «в квартиру поднимается милиция в белом костюме». Белый цвет костюма на милиции, видимо, настолько поразил охранника, что он интонационно выделил это слово, придав ему особенный смысл. В дверях возникла маленькая давка. Машка и Вера Александровна выходили, но Машка затормозила, увидев Алексея. Вера Александровна при этом продолжала движение. А Наталья пыталась выглянуть в открытую дверь. Полина взяла ее за руку и потянула к себе: