Secretum - Рита Мональди Страница 47

Около одного из буфетов я увидел у стены вертикальную медную трубу, которая начиналась на высоте человеческого роста воронкообразным расширением, как у музыкальной трубы, потом поднималась выше и исчезала в потолке зала. Атто заметил мой вопросительный взгляд.

– Эта труба – еще одно удобство на вилле, – объяснил он. – Она служит для того, чтобы можно было переговариваться со слугами на верхних этажах, не разыскивая их подолгу в доме. Следует просто говорить в трубу, а голос слышен из воронок, находящихся на других этажах.

Я прошел дальше. На ставнях окон были нарисованы медальоны, изображающие знаменитых женщин Рима: Помпею, третью жену Цезаря; Сервилию, первую жену Октавиана; Друсиллу, сестру Калигулы; Мессалину, пятую жену Клавдия, и многих-многих других, среди них также Коссутию и Корнелию, Марцию, Аурелию и Кальпурнию. Я насчитал в общей сложности тридцать два изображения, и все были отмечены торжественными надписями на латыни, с указанием имен, фамилий и супругов этих женщин.

Мы заметили, что над арками и в оконных нишах были еще стихотворные изречения, относящиеся к женскому полу, причем столь многочисленные, что этих страниц не хватило бы, чтобы повторить хотя бы десятую часть из них:

«Высший смысл женщин – предаваться бесплодным мечтаниям»,

«Легче найти сладость в абсенте, чем женщин, умеющих держать язык за зубами»,

«Девушка смеется, когда может, а слезы у нее наготове всегда»,

«Женщины и домашняя птица будят соседей на рассвете»,

«Мужчина и женщина в одном доме – все равно что солома вблизи огня»,

«Женское сердце привязать легче, если оно находит выгоду для себя».

– Все здесь посвящено женщинам и еде. Это зал женщин и радостей желудка, – констатировал Атто, разглядывая медальон с профилем Плаутии Ургунианиллы.

Полностью сосредоточившись на поисках следов присутствия трех сиятельных особ – членов кардинальской коллегии (мы ведь действительно нашли следы ног), мы до сих пор еще не уделили внимания интересной детали зала: длинному ряду картин на стенах. Атто встал рядом со мной, а я в это время рассматривал картины и обнаружил, что на всех, как и следовало ожидать, были изображены прелестные женские лица.

Аббат Мелани стал быстро ходить от портрета к портрету. Ему не надо было читать имена изображенных на портрете дам, он знал каждое лицо (и старался показать это), потому что либо раньше встречался с этими женщинами в жизни, либо видел их на многих других портретах, и сейчас рассказывал мне о них.

– Ее величество Анна Австрийская, оплакиваемая мать христианнейшего короля, – говорил он таким торжественным тоном, будто представлял мне ее, живую, показывая прекрасное, полное достоинства лицо умершей правительницы с пронзительным взглядом, открытым лбом и благородной шеей, окруженной кисейным жабо. – Как я тебе уже говорил при нашем знакомстве, королева-мать, осмелюсь сказать, чрезвычайно любила мое пение, – добавил он кокетливым тоном, быстрым незаметным движением поправляя парик. – Особенно печальные арии, которые исполняются вечером.

Затем он пошел дальше, к портретам курпринцессы, графини Марескотти и покойной мадмуазель Генриетты, кузины короля. Все они были написаны с таким мастерством и настолько реалистично, что казалось, будто дамы только что сидели за трапезой в этом зале.

Наконец мы подошли к последнему портрету, который, в отличие от других, находился немного в тени, но тем не менее был хорошо виден.

Поскольку зрение является учеником желаний, а слово – разума, то мой взгляд нашел это женское лицо, а разум обнаружил в воспоминаниях быстрее, чем аббат Мелани успел назвать имя. Поэтому я уже узнал ее, когда он сказал: «Мадемуазель Мария Манчини».

Без сомнения, это была та девушка, которую мы видели в парке за живой изгородью.

* * *

– Конечно же, это плод твоего воображения, – заявил Атто, выслушав мое заявление. Между тем мы покинули зал и вышли через дверь слева. – Ты поддался впечатлению от приятной и неожиданной встречи. Такое бывает, уверяю тебя, когда я был в твоем возрасте, со мной это часто случалось.

Он отвернулся от меня.

– Но все же я не понимаю, куда исчезли девушка и ее сопровождающий, – запротестовал я.

Атто не ответил. На стенах зала висели в рамках эстампы с оптическим эффектом, изображающие античные барельефы невиданной красоты, и еще один ряд портретов, на этот раз мужских.

Ниши в стенах тут тоже были украшены надписями, касающимися жизни при дворе.

ХОРОШИЙ ПРИДВОРНЫЙ

Если он хочет получить награду:

Он должен быть пунктуальным и вести себя скромно,

Говорить о своем хозяине всегда только хорошее, и ни о ком – плохое,

Хвалить без преувеличений,

Общаться с лучшим,

Больше слушать, чем говорить,

Любить хороших людей,

Остерегаться плохих,

Разговаривать любезно,

Действовать быстро,

Не доверять никому, но подозревать не всех,

Не раскрывать своих тайн и не слушать тайн других,

Не перебивать речи других людей, но и не быть самому болтуном,

Верить другим, более грамотным, чем он сам,

Не браться за то, что ему не по силам,

Не быть легковерным, но не отвечать не подумав,

Страдать, не показывая этого.

ДВОР

При дворе всегда есть волк в овечьей шкуре.

Нет лучше средства против коварства при дворе, чем отступление и сохранение дистанции.

Двор часто получает свой свет с базарной площади.

Двор и удовлетворенность – это две слишком большие противоположности.

В воздухе двора должен веять ветер честолюбия.

Придворные дела не всегда успевают за усердными людьми.

При дворе даже самая честная дружба не свободна от яда ложных подозрений.

Большинство придворных – это чудовища с двумя языками и двумя сердцами.

– И все же мне кажется, что это была та самая девушка! – упорно стоял я на своем, в то время как Атто, задирав голову, читал изречения. – Вы уверены, что Марии Манчини сейчас почти шестьдесят лет? Девушка, которую мы видели… ну, скажу я вам, она в точности похожа на портрет, хотя кажется очень юной.

Он внезапно перестал читать и посмотрел мне прямо в глаза.

– Ты думаешь, я мог ошибиться?

Атто отвел глаза и посмотрел на очередной портрет, чтобы дать мне пояснения. На портретах были изображены знаменитые правители Франции и Италии: Папы, поэты, художники, ученые, короли и их родственники, государственные министры.

– Его светлость покойный Папа Александр VII, его светлость покойный Папа Климент IX, шевалье Бернини, кавалер Кассиано дель Поццо, кавалер Марино, его величество покойный король Людовик XIII, его величество правящий король Людовик XIV; господин брат его величества Людовика XIV…