Агент в кринолине - Елена Хорватова Страница 47

Но Эрни, решившись на фантастическую щедрость, вовсе не собирался забирать свои дары обратно.

— Нет, подарок есть подарок! Ты можешь нанять толкового управляющего, а я прослежу, чтобы твои лошади регулярно участвовали в дерби! — предложил он.

— Господи, как же скучно и уныло то, о чем вы говорите! — не выдержала Мэри. — Пожалуй, я оставлю вас, мальчики. У меня еще столько дел перед свадьбой… А вы тут на досуге вволю поговорите о лошадях.

Алексей и сэр Эрнст с тоской посмотрели ей вслед. Жених мечтал провести с ней хотя бы несколько минут наедине, и то, что вместо возлюбленной ему навязали общество ее брата, не казалось Алексею равноценной заменой.

А Эрни вдруг задумался о словах будущего родственника: «Я ведь служу, и служу в Петербурге»… Граф Чертольский и вправду слишком привязан к России, значит, он увезет туда и Мэри, и повидать лишний раз сестру станет недоступной роскошью для Эрни. Черт возьми, ну почему этой строптивице не пришло в голову влюбиться в какого-нибудь англичанина!

День свадьбы показался Мэри совершенно безумным, суматошным, полным радостной суеты и, несмотря ни на что, очень счастливым.

С раннего утра госпожа Райна и ее болгарские подруги и родственницы обряжали ее к венцу.

Белое вечернее платье удивительно хорошо сидело на невесте и придавало необыкновенное изящество ее фигуре, хотя оно и не было сшито на заказ по ее меркам — Мэри и Дженкинс купили его в лондонском магазинчике готовых моделей. Старый дворецкий недаром уговаривал ее остановить выбор именно на этом платье, утверждая, что такой фасон к лицу юной леди.

Украшавший платье турнюр из тонкого шифона заканчивался небольшим шлейфом, что было особенно эффектно для подвенечного наряда.

— Кто бы мог подумать, что помощь Дженкинса будет незаменима при подготовке к венчанию? — прошептала самой себе Мэри. — Он бы и сам поразился, если бы узнал, для чего мне понадобится выбранное им платье!

— О чем говорит госпожа Мария? — тут же спросила у матери Лиляна, дочь госпожи Райны.

— Не знаю, — ответила та. — Может быть, молится…

— Тогда пора прикреплять фату, — напомнила девушка. — Жених уже, наверное, заждался в храме…

Фату, которую женщины смастерили из куска кружева, прикрепили к венку из белых цветов и торжественно водрузили на голову невесты.

Алексей должен был встретить невесту в церкви. Женщины целой вереницей с пением торжественных грустных песен вывели невесту во двор дома, где ее поджидал посаженый отец — генерал Палич-Верейский. Он восторженно посмотрел на Мэри, облаченную в подвенечный наряд, и предложил ей руку.

Рядом переминался с ноги на ногу Эрни с белой розой в петлице, немного обиженный тем, что ему не доверили ввести родную сестру в храм к алтарю.

Алексей, увидев Мэри в белоснежном наряде, просто онемел. Он и представить не мог, что здесь, в прифронтовых условиях, она будет выглядеть, словно невеста, сошедшая с картинки модного журнала.

— Ты так прекрасна, моя дорогая, что у меня просто нет слов, чтобы выразить свое восхищение, — честно признался он.

В его глазах появилось выражение, которого Мэри прежде никогда не видела — в них горел яркий огонь, и казалось, Алексей готов был воспламенить невесту взглядом. Что ж, нет слов, и не надо…

— Слова сейчас излишни, — сдержанно ответила она, хотя ее сердце разрывалось от счастья.

— Ответ истинной чопорной англичанки, — улыбнулся Алексей. — Представляю, какой строгой и черствой дамой ты станешь лет через десять, моя милая!

— Я и сейчас уже строгая и черствая. Но я тебя очень люблю, и это мешает моим чопорным манерам проявиться во всем своем великолепии, — рассмеялась Мэри. — Ну так мы пришли сюда венчаться или перебрасываться остроумными репликами?

В православном храме все было для нее непривычно, хотя ей уже доводилось бывать в русских церквях, когда она жила в России. Но она так и не привыкла к традиции стоять во время церковной службы — в англиканских храмах прихожане сидели на скамьях и меньше уставали.

Но православные люди говорили, что они должны стоять перед лицом Бога, и нередко проводили все время богослужения не просто на ногах, а на коленях.

Жених с невестой, на головы которых водрузили тяжелые металлические венцы, не просто стояли перед священником, а ходили вокруг аналоя. Хорошо, что два молодых офицера следовали за Алексеем и Мэри, поддерживая венцы, иначе это подобие императорских корон оставило бы на лбах новобрачных глубокие борозды.

Но при этом венчание в православном храме отличалось большой торжественностью. В роли церковных певчих выступили в этот раз казаки, и слушая возвышенные мелодии славянских песнопений, Мэри невольно прониклась мыслью о божественном таинстве происходящего.

Столы для свадебного пира были накрыты прямо во дворе того дома, где остановилась Мэри. Сервировка не была изысканной — простая посуда на грубых полотняных скатертях, глиняные кувшины с вином, хлеб и пироги в плетеных корзинках. Но все было приготовлено с такой любовью, блюда, выставленные на свадебный стол, казались такими аппетитными, что у гостей самым буквальным образом при виде щедрого угощения потекли слюнки.

Алексей невольно подумал о какой-то древней, исконной общности славянских вкусов — казалось бы, угощение было приготовлено не по рецептам русской кухни и должно было казаться непривычным. А то, что непривычно, редко бывает по вкусу. Даже сами названия блюд ничего не говорили русскому человеку — яхния из зеленой фасоли, паприкаш со сладким перцем, капама с жареными помидорами и шпинатом, чечевичная плакия, овощной гювеч-зарзават и болгарские пироги — баницы и баклавы… Все чужое — ни тебе заливной рыбы, ни холодца, ни блинов с икоркой…

И все же русским гостям угощение очень нравилось, общие славянские традиции подсказывали, что это — то, что надо для свадебного обеда. Не какие-нибудь чуждые лягушачьи лапки или клеклые британские пудинги!

А уж когда на столе появились запеченные бараньи ноги, жареная ягнятина и фаршированные мясом баклажаны, славянское единение дошло до самой высшей точки. Подвыпившие русские и болгары обнимались и проникновенно объясняли другу, что они не чужие, что братушки друг другу…

И только одинокий лорд Дартлвилль, которого никто, кроме жениха, не признавал своим братом, уныло поедал кусок баранины, чувствуя себя на этом празднике чужим.

Генерал Палич-Верейский заметил это и провозгласил в честь английского лорда, в частности, и британской короны вообще витиеватый тост. Эрни оттаял, потянулся чокаться с русскими офицерами, и вскоре тоже побратался с обществом, напившись, как в Англии ему редко доводилось…

Все вокруг веселились, и только Мэри была так взволнована, что не чувствовала вкуса блюд и почти не могла есть. Она думала только о том, что Алексей сидит рядом и что теперь она — его жена… Это было так невероятно, что Мэри понимала — потребуется много времени, чтобы сродниться с этой мыслью.