Мужчина-вамп - Ирина Павская Страница 47

— Сима, ты отказываешься от работы в самый неподходящий момент. Представь, не знаю, что произошло, но Подлубняк разрешил, наконец, переделать спальню дочери. Дал полный карт-бланш. У меня есть такие интересные задумки — пальчики оближешь! Старое уже начали ломать. Тебе как искусствоведу тоже должно быть любопытно. Мне твое мнение очень важно, — добавила дизайнерша льстивым голосом.

Значит, царственной спальни, украшенной тяжелым бархатным балдахином, больше нет. Как нет и самой принцессы. Алексей Михайлович после нашего разговора решил почему-то вырвать эту печальную страницу из книги своей жизни. Сделал первый неожиданный шаг. Даже не шаг, а так — мелочь. Судорожное телодвижение. Последует ли за ним еще что-нибудь? Или Подлубняк так и будет лишь переставлять мебель на манер измученной неврастенички, которая понимает, что надо менять жизнь, но смелости хватает только на то, чтобы передвинуть шкаф.

— Раечка, спасибо за предложение. И вообще за содействие. Но, к сожалению, у меня больше нет времени. Не обижайся. Передавай привет Толику и его «оглоедам».

Я почувствовала, что Раиса откровенно приуныла у своего телефона. Но, как человек совестливый, она не могла замолчать еще одну морально-этическую проблему:

— Сима, что касается твоего заработка, то, как договаривались…

— Что касается моего заработка, — перебила я бодро, — то меня бы вполне устроил в качестве оплаты любой твой шедевр из серии «Зима в городе». Понимаю, что запрашиваю несоразмерно за свой скромный труд, но очень уж понравилось.

Судя по тому, как легко вздохнула моя собеседница, я поняла, что выдала во всех отношениях гениальную идею. Вопрос о презренных деньгах отпадал сам собой, да и самолюбие художницы было утешено.

— Конечно! Забери любой лист, какой захочешь.

— Выберу сразу после выставки. Только смотри не передумай, — плеснула я еще немного елея на трепетное сердце Раисы. Теперь она, кажется, окончательно примирилась с потерей в моем лице выгодной рабочей силы.

Но как, оказывается, долго может тянуться одинокий день. Особенно когда он ничем не занят. Пыталась читать — не получается. Не понимаю ни единого слова. Гулять не хочу. Скучно. Любимые животные и те раздражают. Бегают с тупым мяуканьем вокруг и ничего не могут подсказать путного. Значит, город себя исчерпал. Надо опять собираться в деревню. Тем более что здесь, что там — все едино! На ход событий я уже повлиять не могу. Да, удивительный у меня выходит отпуск. Где обещанная релаксация, где прилив свежих сил и новых впечатлений? А вот это зря! Впечатлений по самую макушку. А также переживаний и стрессов. Валевич вот, например. Почему не звонит? А ведь, по всем подсчетам, должен уже вернуться.

И когда мое настроение окончательно стало соответствовать теме: «Уеду, уеду и больше не приеду!», зазвонил телефон.

— Привет! Ну что, пригодилась моя записка? — В этом Борис весь. Словно мы секунду назад прервали разговор.

— Да, в каком-то смысле.

— Извини, что не мог узнать больше. Командировка была такая срочная, что едва успел зубную щетку захватить.

— А больше и ничего не надо, Боря. Вопрос снят.

Валевич рассмеялся:

— Значит, опять добилась своего. Восстановила пошатнувшуюся справедливость. Порок наказан, добродетель торжествует?

— Я бы так не сказала.

— А что случилось? Квалификацию теряешь? — шутливо переполошился мой приятель.

Но мне было не до шуток. Ради чего, собственно говоря, я убила отпуск. А под занавес еще и благородство проявила — раскрыла карты соучастнику преступления. Нет, Подлубняк, конечно, не соучастник, это я перегнула. Но и на жертву не тянет. Интересно, а сам себя он кем ощущает? А вот кем ощущает, таков и будет финал.

— Чем теперь занимаешься? — прервал мои размышления неожиданным вопросом Борис.

— Да так… Собираюсь в деревню. Еще неделя отдыха в запасе.

— Завидую. А у меня отпуск в январе. — Валевич вздохнул. — Не знаю, чем зимой можно заниматься!

— Не переживай. Есть еще время обдумать: или горные лыжи в Швейцарии, или золотой пляж Таиланда.

— Хорошая мысль, как я сам не догадался, — вяло сказал Борис и замолчал.

Что происходит? Мы, два совершенно взрослых и достаточно опытных человека, мусолим телефонные трубки и несем всякую чушь вместо того, чтобы…

— Ладно, Сима, — Валевич опять вздохнул, но уже как-то очень искренне и очень безнадежно. — Рад, что у тебя все нормально. Да, кстати, ты помнишь, лет пятнадцать назад была такая группа «Секрет». Под битлов косили. Ее участники до сих пор по разным эфирным программам тусуются, но уже врозь, конечно.

К чему это он?

— Помню смутно. Я не большая любительница попсы.

— У них была одна песенка неплохая. «Привет».

— Привет, — ответила я в полном недоумении и уже собиралась положить трубку. Что-то с моим товарищем и в самом деле неладно.

— Погоди, погоди! Ты не поняла. Это песня такая — «Привет».

— A-а… И что? — Я изумилась еще больше. Выходит, беседовать настолько не о чем, что в качестве темы предлагается обсудить шлягер давно распавшейся группы.

— Песенка нехитрая. Послушай при случае. Она про нас с тобой, только сам я так сказать не смогу. А теперь точно все. До свидания. Надумаешь чего — звони. — И, не дожидаясь моего ответа, Валевич положил трубку.

Ну, зацепил! Теперь ни есть, ни пить не буду, пока этот загадочный «Привет» не прослушаю. Сегодня уже, между прочим, вечер. А завтра с утра — загородная электричка. Целую неделю в деревне я не вытерплю, умру от любопытства. Хорошо, если Зойка вдруг вспомнит и напоет. Или лучше не надо. Потому что в этом случае я могу тоже умереть, но уже от разочарования. Ей на ухо, как она сама объясняет, наступили по очереди все три медведя из сказки. И еще девочка Машенька в придачу потопталась.

Фу, как же мне сразу-то в голову не пришло! Валерка! Вот кто меня выручит наверняка. Есть у нас такой замечательный сосед. Паренек молоденький, а уже редкий меломан. И специализация подходящая. Главным образом в попсе «рубит фишку». Комнатушка вся дисками и кассетами завалена. Мечтает, видишь ли, работать на телевидении музыкальным ведущим или, на крайний случай, звукооператором. А пока в родном лицее из трояков не вылезает, резонно считая, что физика и математика к музыке не имеют никакого отношения.

Я вышла на площадку и прислушалась. Дома любитель изящных искусств! Глюк'Oza на весь подъезд что-то кричит металлическим голосом. Типа поет.

— Валера, открой! — Железная дверь загрохотала под моими кулаками.

Музыка стихла. На площадку выглянула вихрастая голова.

— Тетя Сима, это вы? Так еще ведь не ночь!

Вот шельмец! Как скажет «тетя Сима» — я сразу сама себе кажусь теткой, древней, как пирамида инков. И такой же замшелой. Это Валеркина мама так малыша к вежливости приучала. Я была тогда еще вполне юной, но соседка, завидев меня, всякий раз наставляла кроху: