Карманный Казанова - Людмила Ситникова Страница 47

Неторопливым жестом дама в черном откинула вуаль. Виолетта Сигизмундовна!

Лицо женщины было искажено злобой и ненавистью. Глаза пылали сатанинским блеском, руки в перчатках слегка подрагивали.

Когда полчаса назад мирно спящая Настя проснулась от раздавшегося над самым ухом хриплого смеха и увидела живую невредимую свекровь, то первым делом подумала, что продолжает находиться в объятиях сна. Онемев от страха, Настя не успела опомниться, как Виолетта принялась стягивать ей руки веревкой.

Насладившись видом беспомощной Анастасии, Виолетта Сигизмундовна направилась в спальню Веры.

Освободив рты невесток от кляпов, Виолетта прохрипела:

– Ну здравствуйте, мои дорогие.

Верочка взмолилась:

– Виолетта, прошу, пощади, не убивай.

– Как вам удалось выжить? – спросила Настя. – Вы же покончили жизнь самоубийством? Пустили себе пулю в лоб.

– Это ты так считала.

– Но милиция, кровь, а потом... похороны.

Горбачева скривилась.

– Похороны, говоришь? А разве кто-нибудь из вас поинтересовался, почему гроб, в котором отбывает в последний путь горячо любимая свекровь, закрыт? Нет, милочки, вам было наплевать на меня, так же как и на моих мальчиков. Думали, я в земле и теперь можно жить на полную катушку? Обломала я вам кайф. – Виолетта расхохоталась.

– А милиция, дырка в голове? – твердила Настя.

– Милиция и дырка не больше чем бутафория. За деньги можно нанять кого угодно, а за большие деньги тебе такой спектакль разыграть согласятся – мало не покажется.

– Но зачем, Виолетта, зачем?

Горбачева наклонилась над Верой.

– Гадина, ты еще спрашиваешь? Как, по-твоему, я могла осуществить месть?

– Месть?!

– Мне это нравится! Даже находясь в метре от смерти, ты продолжаешь вести себя так, будто всю жизнь прожила в монастыре.

– Виолетта...

– Закрой рот, сейчас говорить буду я. Я расскажу, как ваш замысел обернулся против вас самих. Помните поговорку: не рой другому яму? Судьба сыграла с вами злую шутку, девочки. Вы попались в паутину, которую плели для меня.

– Это ложь, ты неправильно поняла.

– Если женщина задумала совершить коварный поступок, она никогда не должна посвящать в свои планы мужчину. Мужики слабаки, я бы не доверила им даже кошелек с мелочью.

Анастасия затряслась.

– Что, Настенька, поняла, куда клоню? Ты права, сейчас самое время вспомнить дорогого Павла Евгеньевича Сурикова...

* * *

В конце сентября Виолетта Сигизмундовна вызвала Павла для серьезного разговора. Усадив врача в кресло, Горбачева отчеканила:

– Паша, мне кажется, я потихоньку схожу с ума.

Суриков как-то неестественно сжался, заерзал и, отведя глаза в сторону, промямлил:

– Абсурд.

– Нет, не абсурд. У меня начинаются зрительные галлюцинации, я вижу то, чего никак не должна видеть.

– Поясни.

– Например, вчера за завтраком волосы Веры из темных превратились в русые.

– Как?

– Молча. Я лишь на минутку вышла из-за стола, а когда вернулась, невестка сделалась блондинкой.

– Возможно, она надела парик.

– За столом? С какой стати и для чего?

Суриков предпочел отмолчаться.

– Еще я слышу голоса, они доносятся откуда-то сверху. Паша, мне страшно.

Доктор вскочил.

– Виолетта... Виолетта... – Павел забегал по комнате. – Не знаю, как сказать.

– О чем?

– Ты меня возненавидишь.

– Павел, не интригуй.

– Я не хотел, на меня нашло наваждение, не соображал, что делал.

Затушив сигарету, Суриков процедил:

– Ты не сумасшедшая, это Настька с Веркой доводят тебя до ручки. Они решили разделаться с тобой, постепенно внушая, что у тебя не все в порядке с психикой.

Горбачева откинулась на спинку стула.

– Откуда ты знаешь?

– Виолетточка, так я же им помогал, голоса – это моя идея.

Пока Виолетта Сигизмундовна переваривала услышанное, Суриков вымаливал прощение.

– Околдовали, охмурили чертовки. Сказали, как только ты окажешься в психушке, меня сделают полноправным хозяином коррекционного центра. Ты же в курсе, я им живу, он и только он занимает все мои мысли. Сдуру я согласился помочь этим девкам, теперь искренне сожалею. Виолетта, прости! Прости, Христа ради. Бес попутал.

Горбачева попросила Павла немедленно уйти.

Едва за ним захлопнулась дверь, Виолетта Сигизмундовна разрыдалась. Она подумала о сыновьях. И постепенно в памяти всплывали куски прошлого, нестыковки, странности...

На следующий день она приехала к Сурикову. Павлу Евгеньевичу было предложено сменить «сцену».

– Я прощу тебя, если с этого момента ты перейдешь на мою сторону.

– С радостью, Виолетта, сделаю все, что пожелаешь.

– Тебе не придется прилагать особых усилий. Продолжай и дальше помогать невесткам сводить меня с ума.

– Не понял.

– Они убили моих сыновей! Теперь я это знаю. Но отправить на тот свет меня им не удастся – сработает эффект зеркала. Я первая нанесу удар.

– То есть...

– То есть они сдохнут в самом ближайшем будущем. И ты, Павел Евгеньевич, поможешь мне осуществить задуманное.

– Виолетта...

– Я поднимаю цену, помимо коррекционного центра, ты получишь пятьсот тысяч долларов.

Суриков опешил.

– Пятьсот?

– Мало? Хочешь больше?

– Нет, нет, Виолетточка, просто мне неясно...

– Молчи. Слова – это мусор, грязь... истина в молчании.

Виолетта разработала схему своего помешательства. Так, например, с ее легкой руки в доме появился лилипут Дмитрий. Посчитав, что невесткам подобное предложение придется по душе, она потребовала от Сурикова незамедлительно встретиться с Верой и Настей.

– Клюнут, как пить дать, клюнут.

Горбачева не ошиблась. Анастасия оценила предложение Павла на пять с плюсом.

– Здорово придумано. Раз в неделю лилипут с маской на лице будет носиться по дому, а мы как ни в чем не бывало продолжим жить прежней жизнью.

– Виолетта свихнется до Нового года. – Верочка потирала руки. – Павел Евгеньевич, вы фонтанируете идеями.

Врач лишь мило улыбался.

В начале ноября Виолетта Сигизмундовна объявила о заключительном этапе адского мероприятия.