Заговор бумаг - Дэвид Лисс Страница 48

— Но мне любопытно, — сказал я. — Каким образом смерть мистера Бальфура связана с евреями?

— Хорошо, — медленно начал сэр Роберт, — он был в дружеских отношениях с брокером-евреем, как я уже вам говорил. И говорят, они затевали какую-то аферу.

— Я тоже об этом слышал, — вставил Хоум. — Тайные собрания и тому подобное. Этот еврей с Бальфуром затеяли что-то, что было им не под силу.

— Вы хотите сказать, — почти шепотом сказал я, — что верите, будто этих людей убили из-за какой-то финансовой махинации?

— Бальфур имел дело с этими злодеями, — всплеснул руками сэр Роберт, — с этими маклерами, и заплатил высокую цену. Остается только надеяться, что другие извлекут из этого урок. А теперь, извините меня, господа.

Сэр Роберт внезапно поднялся, и Торнбридж, Хоум, сэр Оуэн и я инстинктивно последовали его примеру. Он с приятелями пошел через зал, а я минуту или две стоял один, мучаясь оттого, что все присутствующие на меня смотрят. Потом сэр Оуэн подошел ко мне с широкой улыбкой на лице:

— Я должен извиниться за Бобби. Я рассчитывал, что он окажется более гостеприимным. Знаете, он не хотел вас обидеть. Возможно, он был немного разгорячен вином.

Признаюсь, я не стал проявлять чудес красноречия в попытке объяснить, что не был задет; мною руководили чувства, а не модный этикет. Я лишь поблагодарил сэра Оуэна за приглашение и удалился.

Выйдя из здания клуба, я почувствовал неописуемое облегчение. Желая избежать неприятностей, подобных вчерашней, я велел лакею вызвать экипаж и в скверном расположении духа отправился домой.

Нa следующий день, наскоро позавтракав черствым хлебом и чеширским сыром и запив их кружкой легкого пива, я поспешил на квартиру Элиаса. Несмотря на поздний час, мой друг все еще спал. Это было на него похоже. Как и многие другие, полагавшие, что боги одарили их умом, но не деньгами, Элиас часто спал дни напролет, рассчитывая, что таким образом ему удастся избежать осознания собственного голода и нищеты.

Я подождал, пока миссис Генри будила его, и счел за честь, что он незамедлительно бросился одеваться.

— Уивер, — сказал он, сбегая по лестнице, на ходу вдевая руку в рукав темно-синего, украшенного кружевом камзола, великолепно сочетавшегося с желто-синим жилетом. Несмотря на отсутствие денег, у Элиаса был хороший, гардероб. Он пытался закончить свой туалет, перекладывая из руки в руку толстую пачку бумаг, перевязанную зеленой лентой. — Чертовски рад тебя видеть. Полно было дел, да?

— Этот Бальфур занимает все мое время. У тебя найдется минута обсудить?..

Он посмотрел на меня с тревогой.

— Ты выглядишь усталым, — сказал он. — Боюсь, ты не высыпаешься. Не пустить ли вам немного крови, сударь, чтобы слегка вас освежить?

— Когда-нибудь я позволю тебе пустить мне кровь из чистого удовольствия видеть твое изумленное лицо, — сказал я со смехом. — Если я разрешу пустить мне кровь, можно ли рассчитывать, что я останусь жив?

Элиас смотрел на меня во все глаза:

— Я удивляюсь, как вы, евреи, вообще выжили. В отношении медицины вы недалеко ушли от диких индейцев. Если кто-то из ваших соплеменников заболевает, вы посылаете за врачом или за шаманом, одетым в медвежью шкуру?

Остроумное замечание Элиаса вызвало у меня смех.

— Я бы с удовольствием послушал о том, как вы, шотландцы, бегающие по горам нагишом в синей раскраске, более цивилизованны, чем авторы священных книг, но я надеялся, что у тебя будет время обсудить дело Бальфура. И я хотел бы также поговорить с тобой обо всех этих маклерских операциях, поскольку мне кажется, ты в этих вопросах разбираешься.

— Конечно. У меня есть что рассказать. Но если ты хочешь поговорить о ценных бумагах, для этого нет лучшего места, чем кофейня «У Джонатана». Это душа и сердце Биржевой улицы. Если только ты оплатишь экипаж, чтобы туда поехать. А потом я позволю тебе купить мне что-нибудь поесть. Или, что еще лучше, почему бы не включить все расходы в счет мистера Бальфура?

Вряд ли мистер Бальфур сможет оплатить какие бы то ни было расходы. Мистер Адельман сказал, что мне повезет, если я получу от него хоть какие-то деньги, но я не хотел гасить энтузиазма Элиаса. У меня в кармане позвякивало серебро, полученное от великодушного сэра Оуэна, и мне доставляло удовольствие оплатить завтрак друга в придачу к его доброму совету.

В экипаже по пути к Биржевой улице Элиас не умолкал, но не сказал ничего, представлявшего интерес. Он рассказал о том, как встретил старинного приятеля, как чуть не принял участия в беспорядках, о нескромном приключении с двумя шлюхами в задней комнате аптекаря. Но я слушал беззаботную болтовню Элиаса вполуха. День был прохладный и пасмурный, но воздух оставался чист, и я смотрел в окно, когда наш экипаж направлялся на восток, к Чипсайду, пока мы не свернули на Поултри. Вдалеке появился Гросерз-Холл, где размещался Банк Англии, а прямо перед нами возвысилась громада Королевской фондовой биржи. Надо сказать, это гигантское здание всегда внушало мне страх. Хотя отец не вел в нем свои дела со времени моего раннего детства, оно по-прежнему ассоциировалось у меня с гнетущей и загадочной отцовской властью. Здание биржи, перестроенное после Большого пожара [3], уничтожившего предыдущее здание, по сути, представляло собой большой прямоугольник, внутри которого помещался-огромный открытый двор. Хотя здание имело всего два этажа, его стены были в три или четыре раза выше, чем любое другое двухэтажное здание. Над входом возвышалась громадная башня, верхушка которой уходила прямо в небо.

Много лет назад биржевые маклеры, как мой отец, вели дела в Королевской бирже; там у евреев даже была собственная «галерея», или место во внутреннем дворе, где также продавали одежду и бакалейные товары купцы, занимавшиеся торговлей с иностранными державами. Но затем парламент принял закон, запрещавший оперировать ценными бумагами в Королевской бирже, поэтому маклеры переместились на Биржевую улицу по соседству, расположившись в кофейнях, таких как «У Джонатана» и «У Гарравея». К неудовольствию тех, кто сражался против биржевых маклеров, большая часть лондонской торговли переместилась вслед за ними. Королевская биржа осталась монументом финансовой прочности Великобритании, но монумент был пуст.

Напротив, настоящая деловая жизнь Биржевой улицы протекала на нескольких маленьких боковых улочках, которые можно было обойти всего за несколько минут. На южной стороне Корнхилл, буквально напротив Королевской биржи, вы попадали на Биржевую улицу. Если идти дальше на юг мимо кофейни «У Джонатана», а потом «У Гарравея», улица заворачивала на восток, выводя на Берчин-лейн, там находился старинный банк «Сорд-Блейд» и несколько других кофеен, где можно было приобрести лотерейные билеты или страховку или совершить внешнеторговые операции. Берчин-лейн заворачивала на север и выводила вас снова к Корнхилл, на чем обход самых непонятных, влиятельных и загадочных улиц в мире завершался.