Гора трех скелетов - Артур Баневич Страница 48

– Знаете, когда ее раздевали в операционной, у нее нашли… – Старик замолчал. По глазам было видно, что он колеблется.

– Нашли драгоценности? – подсказал я.

Доктор облегченно вздохнул:

– Вы знаете об этом? Слава богу!..

Сбоку от меня стояла не женщина, а некий персонаж из фантастических романов – человекоподобный биоробот-переводчик с восковым лицом, пустыми глазами и неживым голосом. Я понял, пытку нельзя затягивать надолго.

– Видите ли, доктор, ваша бывшая пациентка моя… ну, как бы вам сказать…

Теперь уже доктор Булатович пришел мне на помощь:

– Ваша гражданская жена?

Я не стал возражать против его версии.

Повеселевший старик бодро потер сухонькие ладони:

– Хорошо, значит, вы и без меня все знаете! Я ведь хирург, а не гинеколог. Не скрою, меня просто шокировал способ хранения ее… побрякушек.

Доктор покосился на Йованку и замолчал. Моя переводчица о чем-то спросила старика, он ответил. Йованка энергично возразила.

– Доктора Булатовича смущает мое присутствие, – пояснила моя бледная как смерть спутница. – Я сказала ему, что я тоже детектив, что мы с тобой работаем вместе…

Я поспешил подтвердить наглое вранье. Лицо мое было до такой степени невозмутимо, что у доктора отпали последние сомнения.

– В общем-то это врачебная тайна, но вам я скажу, – начал он. – На ней было множество синяков, причем более раннего происхождения, чем рана на голове. Ну, знаете, словно бы ее крепко побил муж. Ноги у нее были стерты до волдырей, до крови. Два пальца сломаны. На запястьях и щиколотках у пациентки имели место кровавые потертости. Почти все ногти у нее на руках были обломаны, бедра в ссадинах, а тело натерто каким-то жиром, поверх которого были грязь и засохшая кровь. Были содраны колени и локти. На правой лопатке имелся порез, опять же более поздний, чем синяки… Однажды на Адриатике мне пришлось перевязывать попавшую в шторм купальщицу, так вот у нее были похожие повреждения тела. Упаси бог, я не хочу сказать вам, что пациентка купалась, перед тем как подорваться на мине – по весне довольно-таки сомнительное удовольствие в наших краях, но что было, то было… Ну и еще одно, если уж говорить о том, что бросилось в глаза: кто-то очень плохо побрил ее…

– Голову?

– Не только. У нее были выбриты подмышки и промежность, и так небрежно, что я просто не знаю, как она ходила после этого. Разве что в раскорячку, вот так… – И старый доктор, легко поднявшись с кресла, наглядно продемонстрировал, как это должно было выглядеть.

На Йованку я боялся даже взглянуть. К счастью, она сама подала голос:

– А белье, какое-нибудь белье на больной было?

– Хорошо, что вы напомнили! – обрадовался старик. – Нижняя рубашка на ней была надета на левую сторону, такая обыкновенная, розовая, а трусики…

– Что трусики?

– Ну, знаете, стриптизерши носят такие, на завязочках, чтобы они снимались легче… Да-а, вспомнил! На ней была военная форма и шерстяное одеяло на плечах.

Настала и моя очередь удивиться:

– Вы говорите, на плечах? Разве ее не принесли на носилках?

– Нет, молодой человек, в том-то и дело, что она была на ногах. Бредила, была практически без сознания, но в приемную вошла сама…

Йованка прерывисто вздохнула.

– А сколько, по-вашему, ей было лет? – спросил я.

Доктор Булатович с сочувствием взглянул на меня:

– Эх, друг мой… Женский возраст, знаете ли, хитрая материя… Ну что я вам могу сказать: была уже не молоденькая девушка, а зрелая сильная женщина. Другая бы и не вынесла все то, что с ней случилось.

– Вы хотите сказать…

– Я уже сказал вам, – перебил меня старик, – что она подверглась насилию, и очень жестокому насилию. Вполне возможно, что пережитый ею шок стал причиной упомянутой вами амнезии. Чаще всего люди забывают то, чего не хотели бы помнить сами… Ваша подруга, молодой человек… у нее с головой все в порядке?

Стало слышно, как чирикает севший на карниз окна воробей. Доктор, склонив голову набок, ждал моего ответа.

– Как вам сказать, доктор, – вздохнул я. – Она очень сообразительная. Временами даже умная… Но бывают моменты…

– Это пройдет, – утешил меня доктор Булатович. – Время, знаете ли, самый лучший лекарь. Рано или поздно ваша подруга все вспомнит… И благодарите Бога, что ей было не восемнадцать, молодая девушка просто сломалась бы психически.

– Доктор, меня не интересует ее возраст, – попытался объяснить я. – То есть он меня интересует, но только из чисто практических соображений…

– Вы собираетесь на нее жениться? – добил меня повеселевший старичок.

– Да нет же… То есть в смысле… – «О Йезус!» – простонал я про себя. – Мне просто необходимо знать, сколько ей лет. Это поможет в поисках.

– Понимаю, понимаю, – закивал мудрый доктор Булатович. – Видите ли, даже в нормальных условиях трудно, а подчас и просто невозможно определить возраст женщины. А если учесть состояние, в котором ваша больная находилась… Н-не знаю, молодой человек. Скажем так: ей было лет двадцать семь – двадцать восемь… Возможно, тридцать… А на сколько лет она сейчас выглядит?

И снова стало тихо, так тихо, что я услышал, как из крана в кухне доктора капает вода.

– Лет на двадцать пять, – отчаянно солгал я. – Нормально выглядит… То есть очень хорошо.

Если б кто-то и захотел повернуть в этот момент мое лицо в сторону Иованки, без бульдозера у него ничего бы не получилось. Я попытался сменить тему:

– А та, вторая девушка, она жива?

Доктор покачал головой:

– Я слышал, она погибла. Кто-то из сестричек знал ее, не помню кто, но мне говорили, чуть ли не в тот же день.

– А вы не могли бы вспомнить, кто именно. Это очень важно.

– Я понимаю, – согласился доктор. – Ничего не могу обещать, но попробую… Загляните ко мне вечерком.

– Ну и самое последнее, доктор. Какого цвета волосы были у той вашей пациентки?

– Вы хотите сказать, у пациентки доктора Стояновича? Черные, – улыбнувшись, сказал доктор Булатович. – Я бы даже сказал, очень черные. Ну вот такие же, как у вашей спутницы…

– Что с тобой? Ты неважно выглядишь…

– Со мной все в порядке. В полном порядке! – сердито отрезала Йованка.

– Там, в багажнике, у меня есть бутылка «люксусовой», сделай глоточек, помогает.

– Повторяю для непонятливых: отстань! – с трудом сдерживаясь, прошипела она.

Я показал пальцем на багажник и вылез из «малюха».

Телефон был занят не в меру говорливой мамашей: одной рукой она держала трубку, другой качала коляску с вопившим во все горло младенцем. Пока я дожидался очереди, в машине, похоже, что-то произошло. Еще недавно смертельно бледное лицо моей спутницы подозрительным образом порозовело. Йованка стояла у машины с эмалированной кружкой в руке.