Мозаика чисел - Михаил Март Страница 48

Считать этот документ обязательным приложением к моему завещанию».

Ниже стояла подпись нотариуса и две печати.

– О какой коллекции идет речь? – спросил Липатов.

– Она собиралась в течение двадцати лет, – тем же спокойным тоном продолжил Князев. – Адаму досталась в наследство картина Дега. Он обожал искусство. В том же духе и Катю воспитывал. Она даже окончила профильный институт по живописи. Согласен. Ее вклад в собрание галереи очень значителен.

– Теперь все наследство перейдет к ней в руки?

– А кому же еще? – удивился Князев. – Адам стал ее вторым отцом. У него рано умерла жена, а у девушки погибли родители еще в детстве. Он ее воспитал.

– Где же она теперь? – спросил Липатов.

– Вышла замуж и уехала. Точнее сказать не могу. Я не видел ее больше трех лет.

– Ладно, разберемся. Данные племянницы вы нам дали.

Больше в сейфе ничего не нашли. Полковник рассчитывал найти ответ на злосчастную записку, но ничего не нашел. Загадки остались прежними.

Когда он вышел на улицу, к банку подъехала служебная машина, в которой сидел майор Чикалин.

– Потерял меня, Миша?

– Дежурный сказал, что вы в банк поехали.

– Все впустую, майор. Я так и не понял, кому Гольдберг нарисовал фигу и оставил в столе. Ни в кабинете, ни в личном сейфе ничего нет. Обычные олигархские игрушки.

– У меня тоже ничего нет. Заезжал к Житинскому. Для проформы, разумеется. Его жена уверяет, будто он был весь вечер и ночь дома. Интересно, а что она еще должна сказать. Я их отвез в аэропорт. Опаздывали на рейс в Баку. Подписки о невыезде с Житинского никто не брал, так что может смело ехать в отпуск.

– Да. Житинский не очень-то тянет на убийцу. Меня тут одна девушка заинтересовала. Мне дали ее адресок. Племянница Гольдберга. Надо бы с ней пообщаться. Тем более что о смерти банкира газеты и телевидение еще не объявляли.

– Какие проблемы, Юрий Данилыч. Давайте адрес.

– Армянский переулок, дом шесть, поехали.

Сидящий за рулем майор не тронулся с места.

– Ты чего, Миша?

– А как ее зовут?

– Катя Терехова.

Чекалин достал из папки протокол и глянул в него.

– Вот ее показания. Катя Терехова – жена Житинского. Сейчас они уже подлетают к Баку.

Наступила пауза.

1 июня. 15 ч 20 мин. Среда

Больше всего Сергей боялся, что Букинист не возьмет телефонную трубку, но он все же ответил.

– Я послал тебе в номер шампанское и записку. Сейчас официант придет. Открой ему дверь. Это важно. Все. Вечером уезжаем.

Сергей положил трубку. Он сидел за стойкой бара в холле отеля. Хотел убедиться, что Величко спустится за письмом. Мимо него он не мог пройти незамеченным. Через двадцать минут Букинист появился. Вел себя как плохой артист, играющий шпиона. И смех и грех.

Письмо он получил, но нес его в руке. Очевидно, чтобы все знали об этом. Не забыл бы его уничтожить вместе с запиской. Хитрый пронырливый жук, а в последнее время превратился в тряпку. Что делает страх с людьми.

По совести говоря, надо было еще вчера съехать из отеля, но Сергей весь день провел со Светланой и ни о чем не думал, а когда посадил ее на теплоход, уже стало поздно искать пристанище на ночь. Непозволительная роскошь заниматься личными делами, когда над головой кружат коршуны.

До позднего вечера Сергей просидел в своем номере. Надо было бы зайти к Степану, как они договаривались, парень будет ждать и опоздает на теплоход. С другой стороны, он читал письмо и знает, куда ехать.

Сергей взял свой чемоданчик, спустился вниз, сдал ключ от номера и вышел на улицу. На стоянке такси стояло много машин. Он подошел к первой.

– Я оставлю свой чемодан, а сам вернусь наверх. Поедем в порт, вот только я билеты на тумбочке забыл.

– Ценности есть? – спросил таксист. – Мы за груз не отвечаем.

– Ценности в кармане, если имеешь в виду мою мелочь. Там только кальсоны и подвязки.

Оба посмеялись. Сергей вернулся в отель и поднялся на шестой этаж.

Рядом с номером Букиниста стояла уборщица с телегой, нагруженной чистым бельем и минеральной водой.

– Вы уже убрали в моем номере? – спросил Сергей, кивая на соседнюю дверь.

– Вы же повесили табличку «Не беспокоить!».

– Забыл убрать. Откройте. Ключ забыл взять у дежурного.

Доверчивая уборщица открыла дверь Величко. Сергей не хотел при ней подавать сигналы стуком. Они и без того привлекали к себе внимание высоким ростом и славянской внешностью.

Бартеньев зашел в номер, насвистывая, и на пороге замер.

Букинист лежал на полу по центру комнаты с открытыми глазами и раскинутыми в стороны руками. Во лбу зияла черная дыра, а ковер был залит кровью.

– Это конец! – прошептал Бартеньев.

За спиной раздался женский визг. Он будто разбудил застывшего на месте Бартеньева. Сергей сорвался с места, подбежал к женщине, заткнул ей рот ладонью, затолкал в ванную комнату и запер дверь на щеколду. Дверь в коридор оставалась открытой, проем загораживала телега. Пришлось ее выбить ногой. Сергей мчался по коридору, плохо соображая, куда надо бежать и где выход. По пути сбил официанта с подносом и какую-то дамочку на высоких каблуках. Лифт Бартеньев не заметил. Спускаться пришлось по лестнице. И опять неудачно. Лестница вывела его на кухню. Мог уже остановиться и спросить, где выход, но он метался, обжегся о плиту, сбил тарелки и все же его вынесло во двор с другой стороны отеля. Только здесь он немного успокоился, кое-как взял себя в руки и добрался до стоянки такси.

Шофер его ждал.

– Что такой взмыленный? – спросил таксист.

– Кажется, я опаздываю.

– Какой теплоход?

– Черт, забыл. Короче, в Баку отходит.

– Успеем. Садись.

Он успел, но успокоиться смог, только когда небольшой кораблик вышел в море. Но что это меняло? Без Букиниста он не сможет выйти на грабителей.

Лучше всего в таком состоянии напиться и ни о чем не думать. Впереди ночь пути.

– Утро вечера мудренее, – произнес он вслух, опустошенно глядя в иллюминатор каюты.

2 июня. 9 ч 00 мин. Четверг

Сегодня генерал был строг.

– Делом Гольдберга будет заниматься майор Чикалин. Он в курсе дела и знает свою работу. Тебе, Юра, надо срочно выезжать в Махачкалу. В отеле «Каспий» убит Степан Величко. И не по-тихому, а с фейерверком. Что он там забыл? Вот вопрос.

– Приблизительный ответ у меня есть, – тут же ответил Липатов.