Скандинавия глазами разведчика - Борис Григорьев Страница 48

А велосипедистки — все как на подбор! И они всё едут и едут, и несть им числа.

Свобода нравов не означает, однако, доступность женщин. Многие иностранцы, приезжая в Данию, ожидают, что датчанки прямо вешаются на шею первому попавшемуся мужчине. Ничего подобного! Если действовать, как действовал поручик Ржевский, то можно и в морду лица схлопотать. Как справедливо говорил один из героев М. Зощенко, в жизни нужен и романтизм, а не только голый интерес.

Но нас интересует не просто женщина, а женщина в разведке.

Женщина-шпионка — не такое уж редкое явление. Кто не слышал о знаменитой и несправедливо приговорённой к смерти Мата Хари; о германской разведчице времён Первой мировой войны Лизе Блуме, путешествовавшей, кстати, по датскому паспорту; о француженке Бланш Потен, влюбившейся в немецкого офицера и ставшей на путь предательства; или о проживавшей в Скандинавии француженке Еве де Бурнонвиль, завербованной немцами и арестованной англичанами! Да и наши женщины тоже зарекомендовали себя на шпионском поприще не с самой худшей стороны: Е.Ю. Зарубина, долгое время проработавшая вместе с мужем на нелегальной работе; З.И. Воскресенская-Рыбкина, ставшая потом известной писательницей; Патрия — испанская коммунистка Африка де Лас Эрас и многие другие.

Накануне своего увольнения с активной оперативной работы мне довелось услышать одну занимательную историю о том, как британская разведчица, сотрудница СИС, выступающая под дипломатическим прикрытием в одной европейской столице, настойчиво пыталась разрабатывать нашего высокопоставленного дипломата. Он постепенно был втянут в двусмысленную ситуацию, в которой, как джентльмен, не мог оперировать тем же набором средств и уловок, чтобы «отшить» её, который он, не задумываясь, мог бы применить в отношении мужчины. Но когда англичанка стала предлагать ему сотрудничество, то тут уж дипломат был вынужден пренебречь светскими предрассудками и послать её куда подальше.

Женщина — острое оружие в разведке!

Вообще-то женщину-вербовщика я себе представляю с трудом. Она хороша как помощница и техническая исполнительница, связник, аналитик, психолог, но как только она выходит один на один с мужчиной, то самым коварным образом подвергает себя риску из соблазнительницы превратиться в соблазнённую.

М. в целом морально устойчива, если не считать факта её отчисления с курсов стенографии за многократные связи с мужчинами помимо собственного мужа.

Конечно, если она готова применить своё грозное оружие перед мужчиной, то ей не будет равной. Но верно и обратное положение: мужчина-вербовщик, способный влюбить в себя женщину-объект, имеет не менее блестящие шансы добиться нужных разведывательных результатов. Достаточно вспомнить разведчиков ГДР, которые перевербовали чуть ли не всех страшненьких секретарш в министерствах и ведомствах ФРГ, обладавших секретами, предлагая им своё сердце, руку, а иногда и то и другое.

Одним словом, там, где рыцари плаща и кинжала сталкиваются на узкой дорожке с противоположным полом, результат будет всегда или почти всегда обеспечен. Вопрос только — в чью пользу? Джеймс Бонд, к примеру, из этих поединков всегда выходил победителем, каких бы ему женщин КГБ ни подставлял. Но на страницах детектива, я думаю, наш майор Пронин оказался бы тоже не хуже «альбионца».

Не будем лицемерами и ханжами. Советские спецслужбы довольно часто и успешно использовали женщин на оперативной работе, причём это не всегда согласовывалось с принципами коммунистической морали, да и вообще морали. В этом они нисколько не отличались от своих западных коллег. Разведка—не то поле деятельности, на котором оттачиваются и совершенствуются принципы общественной морали. Скорее наоборот: шпиону эти принципы мешают.

Нелегал Д. Быстролётов шёл на головокружительные комбинации по подставе своей собственной жены нужным источникам информации — правда, с её собственного согласия. Она вступила в фиктивный брак с итальянским разведчиком, но отношения в постели с фиктивным мужем были вполне настоящие. Быстро-лётовы сознательно пошли на эту страшную жертву «во имя светлых идеалов за торжество идей коммунизма». Сейчас это звучит дико, но в 1930-х годах такие жертвы руководством советской разведки принимались и даже поощрялись. Правда, они не проходили бесследно. Для того же Быстролётова дело кончилось весьма и весьма печально: итальянец «застукал» нелегала с женой в своей спальне, когда тот «освобождал» его сейф от секретов. Итальянца пришлось убирать, и разведчикам удалось замести следы своей неблаговидной деятельности. Но результаты операции оказались разрушающими для самих Быстролётовых: жена ушла и из семьи, и из разведки.

За необоснованную и неоднократную смену любовников руководство объявило М. замечание.

Поскольку шпионское ремесло—в основном удел мужчин, то попробуем посмотреть на женщин как на объект их оперативных устремлений. Главный постулат, или аксиома, выведенная чисто эмпирически, гласит, что в разведке неизвестны случаи вербовок женщин мужчинами, минуя постель. Чисто теоретически можно представить себе идеологический оазис, в который попадает разведчик и женщина и в котором ему, вероятно, будет хватать идеологических аргументов для того, чтобы склонить женщину к сотрудничеству. Но даже идеологическая близость вряд ли помешает их интимной близости.

Ну а на практике мне известен совершенно достоверный пример того, как наш оперработник (кстати, представитель одной из трёх Закавказских республик) на «морально-психологической» основе привлёк к сотрудничеству одну незамужнюю женщину, сотрудницу посольства одной из стран НАТО. Эта агентесса категорически отказывалась работать с другими оперработниками, и нашему вербовщику приходилось постоянно «мотаться» по командировкам в те страны, которые по случайному совпадению являлись страной пребывания дипломата в юбке. Излишне упоминать о том, что информационная отдача агентессы достигала своего наивысшего пика, когда завербовавший её сотрудник оказывался с ней рядом.

Целесообразно поставить вопрос о её переводе в ранг агента, поскольку доверительные отношения с ней де-факто переросли в интимные.

А если разведчик не может или не хочет «перейти Рубикон», то разработка женщины превращается в сплошные «рыдания». У женщины, какой бы дурнушкой она ни была, первый вопрос, который возникает при подходе оперативного работника, сводится, как правило, к одному: «Чего он от меня хочет?» Поскольку тот сразу не может сказать, что его интересуют не глазки, не ножки и не другие её прелести, а то, что лежит у неё в служебном сейфе, и вынужден на первых порах заниматься непонятной для неё «тягомотиной», или, как говорят англичане, «бить палкой по ближайшим кустам», то у неё однозначно возникает подозрение, что «я ему нравлюсь». Разная направленность интересов и ожиданий заканчивается, как правило, плачевно.

Это всё теория, скажет нетерпеливый читатель. Где же конкретные примеры? Ну хорошо, вот один из них.

По заданию Центра я должен был встретиться с женщиной-агентом, прибывшей в Копенгаген из другой страны. Я тщательно проверился в городе и в назначенное время вышел на явку. Место встречи находилось у витрины небольшого магазинчика, и я, выбрав более-менее удобную позицию для наблюдения, стал дожидаться появления агентессы. Время было воскресное, магазин закрыт, улица, застроенная небольшими коттеджами, пустынна, — в общем, чувствовал я себя не самым лучшим образом.