Благие намерения. Мой убийца - Ричард Халл Страница 48

– Тогда лучше сперва написать черновик. Возьми блокнот. Поставь вчерашнее число и смотри не ошибись.

– Понятно, понятно. Такую дату не просто будет забыть.

– Давай, ставь число и начинай: «Дорогой Дик». Теперь надо подумать. За что ты мне платишь сто фунтов?

– Просто я тебя люблю… нежной любовью. Или еще не оплатил один из твоих огромных, возмутительных счетов…

– Не пойдет. Счет провели бы через мой офис, а в гроссбухе об этом отметки нет, значит, деньги были переведены через клиентский лицевой счет, то есть надо привлекать моих служащих и аудиторов.

– Никогда не привлекай аудиторов. К добру не приведет. Давай попробуем еще раз. К примеру, ты продал мне какое-то персидское произведение искусства…

– И где я его взял?

– Или ты дал мне взаймы сто фунтов в третье воскресенье до Великого поста. Может, не всем известно, как неправдоподобно звучит, что ты вообще кому-то что-то дал взаймы. Может, я хотел, чтобы ты во что-то вложил, может, просто был четверг, а может…

– Думаю, поверят, что я дал в долг.

– Полагаю, платеж можно отследить по твоей банковской книжке.

От Алана я такой проницательности не ожидал.

– Наверное, я выиграл у тебя пари. О чем мы могли спорить?

– Скачки «Гранд Нэшнл». Они состоятся сегодня днем.

– Тогда зачем предлагаешь?.. Прошлогодние скачки дерби, а ты просто долго не платил. На тебя похоже. Теперь пиши в черновике. «Дорогой Дик. Наконец-то я могу выслать долг за прошлые дерби. Извини, что так задержал, и тебе пришлось напоминать. Просто вылетело из головы. Еще раз приношу свои извинения». Точка. И с новой строки. Не слишком быстро?

– Нет. Я пока только делаю пометки.

– Тогда напиши, что надеешься на скорую встречу. «Хотелось бы увидеться. Нужно кое-что обсудить». Звучит безобидно и похоже на правду. Теперь подписывай «твой Алан». Готово?

– Ну, так… Хотя я бы такое письмо вообще писать не стал. Давай перепишу в собственном ключе, вдруг станут придираться.

Доля здравого смысла в этом была, и я довольно легко согласился. Устало откинувшись на спинку кресла, я закурил и посмотрел на часы. Пора было уже идти на работу, а газету я еще и в глаза не видел. Я встал и забрал прессу.

– Про меня что-нибудь есть? – поинтересовался Алан.

– Сейчас посмотрю. Заканчивай черновик. Мне скоро выходить.

Алан повернулся к лежавшему перед ним листу бумаги, и мне показалось, что я заметил на его лице выражение ехидного озорства. Но я не стал заострять на этом внимание, поскольку усердно листал «Таймс».

– Пока, насколько я могу судить, нет ни одной заметки.

– В таком случае тебе не придется притворяться, что ее не видел. На, вот письмо.

– Но ты сказал, что там всего два листа бумаги.

– Так и есть. На одном из них я и написал.

– Я ведь просил набросать черновик в блокноте и показать мне. В следующий раз делай, что тебе говорят.

– Боже мой! Будешь так со мной разговаривать…

– Еще как буду! Жизненно необходимо для нас обоих, чтобы ты делал только то, что тебе говорят. И держи себя в руках. Если убьешь меня, как Бейнса, будет только хуже.

Какой-то миг мне казалось, что он сейчас меня ударит. Похоже, я недооценивал испорченность его нрава. Однако – как часто бывало с Аланом – хмурые заломы на его лбу внезапно разгладились, а в глазах заплясали веселые огоньки.

– Дружище, да пиши сам, как считаешь нужным. А пока держи мое письмо. Написанное на оставшемся листке бумаги, потому что второй я рву на части. Придется украсть еще.

Я взглянул на него, потом на второй, возможно, бесценный лист бумаги, куски которого валялись на полу. Задача по излечению Алана от безрассудного поведения предстояла трудная, зато интересная. Пока я промолчал, но в конце концов последнее слово останется за мной.

Уже во второй раз я натянул пальто и приготовился оставить Алана одного в своей квартире.

– А теперь, будь добр, – стал внушать я ему, – прояви каплю благоразумия. Не поднимай трубку, не открывай дверь и ни шагу на улицу.

– Держишь меня за идиота?

– За незрелого подростка, – последовал резкий, однако заслуженный ответ. – И забираю с собой оба ключа, которыми можно отпереть эту дверь.

– Не забудь хороший кусок лосося, – сказал Алан, когда я шел к двери, – огурец и сливки для подливы. Такие тонкости существенно меняют нашу жизнь. И мне понадобится пижама – хочу бледно-голубую, и зубная щетка. А вот бритву не надо. Буду отращивать бороду. Все, теперь марш отсюда.

– Маршировать не привык.

Я уже вышел на улицу, а он, думаю, продолжал говорить. Еще одна привычка, от которой его придется избавлять.

– А вы че-то рано. – На меня внимательно посмотрел старина Грэнстоун, мой старший служащий. – Че, плохо спалось?

– Да, не очень, – ответил я, мечтая, чтобы Грэнстоун оставил свои вульгарные замашки и перестал говорить «че» вместо «что», но еще больше мечтая о том, чтобы он не был таким наблюдательным.

– Ну че, читали про мистера Ренвика?

– Нет. А что с ним? Утром я получил от него записку: он отдал мне старый должок. Кстати, надеюсь, чек настоящий. По пути сюда я внес с него деньги на счет.

– Так вы ничего не читали?

– Нет.

Я был рад честно ответить, что ничего не читал в газетах. Видимо, это и подразумевал Грэнстоун. А еще поздравил себя, что так естественно упомянул при сотруднике чек. Если когда-нибудь зайдет речь о случившемся, это может быть кстати.

– Вот свезет получить деньги, – продолжил Грэнстоун монотонным голосом. – Сдается мне, в ближайшее время мистер Ренвик сильно высовываться не станет.

– Что случилось?

– Похоже, прошлой ночью нашли его слугу – Бейнса, так его звали. Мертвым, в квартире мистера Ренвика.

– Правда? – с подчеркнутым равнодушием спросил я.

– Да. Похоже, считают, что убили. Хотя пока много не распространяются. А сам мистер Ренвик пропал.

– По-моему, он собирался куда-то за город на выходные. Если будет следствие, мистер Ренвик, скорее всего, захочет, чтобы мы представляли его интересы. Надо получить его указания. Чем быстрее мы этим озаботимся, тем, наверное, лучше. Попробую выяснить, куда он отправился.

– Похоже, задача непростая. – В голосе Грэнстоуна слышался намек, который я осмотрительно проигнорировал. – Только что звонила эта миссис Килнер. Я сказал, вы придете через полчаса. По-моему, она была не слишком довольна. Лучше ей поскорее перезвонить.

– Хорошо.

Грэнстоун – опытный сотрудник, мне приходилось полагаться на него во многих и многих вопросах. Я давно привык к его поползновениям мною командовать и, пока он не переходил границы, спускал ему эту вольность.