Дело об искривленной свече - Эрл Стенли Гарднер Страница 49

– Нельзя ли предположить, что след появился лишь наследующее утро, когда судно вернулось на ровный киль?

– Я сам обдумываю такую возможность. Потому что тогдаобъясняются все факты, которые у меня в руках.

– А кровь могла так долго оставаться влажной? – спросилДрейк.

– Думаю, что да, поскольку она просочилась в ковер. А коверв каюте очень толстый и плотный, во многих местах он прикреплен к полу.

Исследуя косвенные доказательства, мы обнаружили тримомента, фиксирующие с математической точностью время убийства. Первый и самыйважный – это время приливов и отливов. Второй момент – кривая свеча,отклоненная примерно на семнадцать градусов, с воском, стекающим по нейравномерно во все стороны, что свидетельствует о том, что горевшая свеча стояласовершенно перпендикулярно относительно дна лагуны.

– Ну а третий момент? – спросил нетерпеливо Пол Дрейк.

– Время, в течение которого происходит интенсивноекровотечение из раны, не превышающее получасового периода. То есть такоекровотечение, в результате которого появилась вторая лужа крови на ковре.

Существует всего один способ синтезировать показания всехтрех моментов: они должны указывать на одно и то же время, когда произошлоубийство. И тут-то проклятый кровавый след на ступеньке путает все карты!

– Значит, этот отпечаток сфабрикован! – с уверенностьюзаявил Дрейк. – Все было продумано заранее. И то, как она доставала перчатки изсумочки и обронила багажную квитанцию на вокзале, – все это было подстроено.Самая настоящая провокация!

– Ну и кого она хотела обвинить? Самое себя? – спросилМейсон. – Такие поступки не бывают бесцельными.

– Проклятие, не знаю! Получается, что она больше всего отэтого и пострадала.

– Вот именно, – угрюмо согласился Мейсон. – Можешь несомневаться, я все это уже десятки раз переворошил в голове, Пол. Кровавый следноги – единственное, что не укладывается в рамки, ни с чем не согласуется.

Поэтому, конечно, мы не можем перечеркнуть возможность того,что след был сфабрикован, а, как ты заметил, вся история со сдачей туфель нахранение и с уроненной позднее на пол квитанцией была простой инсценировкой,дабы туфли оказались в руках полиции, а замытые пятна крови на них выглядели быеще более впечатляющими. Хотя, говоря откровенно, мне в это не верится. Вотесли бы это проделал кто-то другой, а не Кэрол Бербенк! – Мейсон вытащил изкармана график приливов и отливов. – Пол, сегодня ночью нам придется проделатьэксперимент, – заявил он.

– Что еще ты задумал? – нахмурился детектив.

– Сегодня полная вода должна быть в 9.42 вечера, а малая – в2 часа 54 минуты завтра утром. Согласно графику, яхта окажется на мели околоодиннадцати часов вечера, в двенадцать начнет крениться, а к половине второгоэтот процесс закончится. Где-то через полчаса после полуночи начнется период,который я хочу изучить. Приблизительно до часа сорока пяти минут ночи.

– А где сейчас яхта? – спросил детектив.

– Как представитель владельцев яхты, я сумел избавить ее отполицейской опеки, забота о ней поручена мне. Я дал указания Камерону поставитьяхту на якорь точно в том месте, где она стояла в ночь убийства. Незадолго дополуночи мы отправимся туда и все проверим.

На лице Дрейка появилось растерянное выражение.

– Что такое? – спросил Мейсон.

– Надо же тебе было выбрать именно то же время, когда у менясаднит горло и болит в полном смысле слова каждый суставчик!

– Уж не заболеваешь ли ты гриппом?

– Похоже на то. Но температуры у меня нет. Очень скверносебя чувствую, только и всего. Намеревался сходить в турецкую баню, но раз ты…

– Забудь об этом! – прервал его Мейсон. – Все равно тебе тамнечего делать. Я просто хочу проверить, что творится на яхте, чтобы быть всостоянии завтра в суде выдвинуть свою версию.

– Судья явно заинтересовался этой свечой! – заметил Дрейк.

Мейсон кивнул:

– Если мне удастся разработать версию, которая будетвыглядеть достаточно убедительной, я смогу изъять это дело из суда завтра жеутром. Ну а если не удастся, тогда я погорел.

Делла Стрит безоговорочно заявила:

– Я еду с вами, шеф.

– Глупости! – Мейсон махнул рукой. – Я просто погляжу, каквсе это выглядит в натуре, а уж потом…

– Я еду с вами! – повторила Делла Стрит.

– Ладно, поехали, – угрюмо согласился адвокат. – Ты ведь всеравно не отстанешь от меня.

Низкий плотный туман навис над ночной водой. Звезды сквозьтуман казались едва заметными булавочными головками.

Мейсон помог Делле выйти из машины. Их шаги гулкораздавались по дощатому настилу, ведущему к домику сторожа яхт-клуба. Силуэтынебольших увеселительных яхт, привязанных к причалу, выглядели призрачными всмутной прохладе ночи.

В конце пирса горел огонь, и когда Камерон в своем тепломофисе услыхал увесистые шаги адвоката, сопровождаемые стуком каблучков ДеллыСтрит, он вышел навстречу и приветствовал их широкой улыбкой.

– Хелло, Камерон! – сказал Мейсон.

– Добрый вечер!

– Все в порядке?

Глаза Камерона весело блеснули. Короткая толстая курительнаятрубка была крепко зажата у него в зубах. Вынув ее изо рта, он заговорил:

– Зайдите в дом на минутку и согрейтесь. На воде будетстрашно холодно. В каюте яхты есть печка, но вы замерзнете, пока будем тудадобираться. У меня на плите стоит чайник и найдется немного рома. Еслипожелаете выпить по рюмочке горячего рома…

Мейсон не дал ему закончить:

– Чего же мы ждем?

Камерон улыбнулся и, взглянув на Деллу, осведомился:

– Два или три стакана?

– Ой, три! – воскликнула Делла.

– Крепость делайте по своему вкусу, – добавил Мейсон.

Камерон положил в три толстые фаянсовые кружки по большомукуску масла, добавил кипятка, сахара, пряностей, после чего налил рому.

– У меня брат работает на молочной ферме, – пояснил он, – онне забывает обеспечить меня хорошим маслом, знает, что я большой любительтакого напитка… Может, вы снимете пальто?

– Нет, – сказал Мейсон, – мы отправимся, как только допьемром, а хорошенько разогреться перед стартом не мешает.

Делла и Мейсон молча чокнулись друг с другом и принялисьпить маленькими глоточками.