Предчувствие смерти - Анна и Петр Владимирские Страница 49

— Я тебе нравлюсь? — спросил Андрей.

— А что, есть сомнения?

— Нет. Но у меня столько недостатков...

— Вовремя вспомнил! Уже поздно о них говорить. Впро-чем, давай.

— Скажем, я постоянно мучаюсь, хороший ли я профессионал. То мне кажется, что у меня мало опыта. Или я не знаю животных и лечить их не умею, а если что и получается, то наверняка это случайность.

— Милый мой!.. Еш,е картошечки, пожалуйста... Спасибо. Это у тебя не недостатки, а комплексы.

— А есть разница?

— Конечно. Этот комплекс знаком практически всем нормальным людям. Только полные идиоты или инфантильные особы не задумываются о своем соответствии избранной профессии. Даже гении, такие как Моцарт или Пушкин, порой испытывали сомнения и страх — а выйдет ли на этот раз, не покинет ли вдохновение? Что уж говорить о людях обычных занятий!

— И у тебя есть этот комплекс?

— Есть. И еще много.

- Ну, успокоила... А салатику положить?

— Давай. Помидорчиков побольше... Еще какие жалобы, больной? Нет-нет, я серьезно.

— Еще все время думаю о своих мохнатых и пушистых, а также гладкошерстных пациентах. И хоть коллегам, заменяющим меня в клинике, я полностью доверяю, все же... А справятся ли без меня? Такие мысли мешают отдыхать.

— А, это перфекционизм. Проще говоря, комплекс гипертрофированной ответственности. Тоже присущ профессионалам. Глупенький! Ты сам не понимаешь, какой ты нормальный мужчина. Между прочим, мне ужасно понравилось, как ты дрался там, во дворике с часовней. Я такого еще не видела.

— И чего интересного ты находишь в драке?

— Не кокетничай, Андрюшечка. Это была не банальная драка, а искусство боя. У меня же есть глаза, хоть я, как женщина, и не разбираюсь в айкидо. Вот скажи, почему ты тогда не смотрел ни на кого из противников? У тебя взгляд ушел будто внутрь. Так разве можно?

— Даже нужно. Ты права, это своего рода искусство. Айкидо — одна из японских систем «до», что означает «путь». Это искусство самозащиты. Им овладевают не в какой-то срок, а в течение всей жизни совершенствуются, стараясь координировать физические и духовные силы. Там много от дзэн-буддизма... Тебе интересно?

— Очень, продолжай.

— Что касается взгляда, о котором ты спросила. Допустим, тебя окружило несколько противников. Если сосредоточить внимание на одном, то не заметишь, что будут делать другие, так?

—Да, но можно смотреть на всех по очереди.

— Тогда твое внимание будет «прыгать» от одного к другому и чьи-то опасные действия ты все равно пропустишь. Чтобы выйти из трудной ситуации, чтобы защититься и победить, нужно удерживать в круге своего внимания всех сразу, нужно видеть, что делает каждый из них одновременно.

— Но тогда нужно превратиться в птицу и наблюдать за ними сверху, — сказала Вера. Она, конечно, понимала,

о чем рассказывает ее любимый мужчина, но специально подыгрывала.

— Можно и в птицу. Получше делать, как рекомендуют наставники айкидо. Это методика «сэйка тандэн», обучение концентрировать внимание на нижней части своего живота. Между прочим, японцы считают, что душа находится в животе.

- Боже, а я-то думаю, что же у меня так хорошо на душе стало! Это потому, что я свой живот наполнила вкусной едой... Ладно-ладно, не буду шутить, рассказывай дальше.

— Ты как психотерапевт прекрасно поймешь такую вещь: если упорно тренироваться в отработке специальных движений, сопровождать каждое физическое действие воображаемым (например «моя рука — это пожарный шланг, моя мысль — это вода»), то по закону условного рефлекса создается связь между мыслью и движением. И в нужный момент эта связь будет срабатывать на подсознательном уровне, когда ты на миг даже опережаешь движения противника. Вот какая поза должна быть у человека согласно методике «сэйка тандэн»: плечи расслаблены, руки опущены вниз, ноги чуть согнуты, ты прочно стоишь на ногах и готов к мгновенной, инстинктивно-точной реакции на любое угрожающее движение противников. Ты видишь их как бы всех сразу краями глаз, для этого твое внимание сосредоточено на нижней части живота, примерно в пяти сантиметрах ниже пупка...

— Ой, — не выдержала Вера, — я тоже хочу сосредоточить свое внимание на нижней части твоего живота!

— Ах так?! — Двинятин состроил «страшную» физиономию. — Тогда в постель!

Они принялись целоваться. Вера ласково объяснила, что в постель еще рано после такого плотного ужина.

— Тогда продолжай диагностировать мои комплексы, — вздохнув, попросил Андрей.

— С этим у тебя все в порядке, — охотно продолжила Вера. — У тебя же нет таких замечательных сдвигов, как «комплекс неудачника», «комплекс Наполеона». А то бы ты воображал себя вечным страдальцем или непременно, в любых ситуациях хотел бы побеждать и выглядел полным идиотом. Комплексы есть у всех, даже у президентов, успокойся. Вот у меня действительно есть недостатки.

— Не смеши мои тапочки, — сказал Андрей нежно. — Ты идеал.

— Ха! — сказала Вера. — Ну вот: я не люблю технику. Кроме бабушкиной швейной машинки, старенького «Зингера», я не в состоянии управлять ни одним техническим предметом в доме. Видимо, техника понимает, что ее не любят, и отвечает мне взаимностью. Я нажимаю, допустим, кнопку «рlау» на магнитофоне, но звук не появляется. Любой другой член семьи делает то же самое, и магнитофон включается. Или глажка белья: я никак не могу всунуть вилку в розетку. Потом оказывается, что после ремонта не все розетки подходят под старые конфигурации вилок, но об этом помнит кто угодно, только не я. Если мне нужно пропылесосить, то следует делать это лишь в чьем-то присутствии, потому что умный прибор под гордым именем «Филипс» может не выключиться или вдруг вместо всасывания начнет плеваться пылью. Лампочки в люстре перегорают намного чаще, когда свет включаю я. Короткое замыкание от включения мною любого электроприбора — это практически обычное явление.

— Ты хочешь сказать, что между доктором Лученко и техникой идет тихая война?

— Ага. Причем я всегда оказываюсь побежденной стороной.

— Ничего. Видать, не царское это дело, — сказал ее возлюбленный.

- В таком случае «не царским делом» будет практически все, связанное с механизмами, приборами или агрегатами, облегчающими нелегкую женскую долю. Я и так до недавнего времени стирала вручную. И миксером не пользуюсь... Я технический урод.

Андрею было удивительно, что Вера не скрывает этот свой недостаток. Она и не бахвалилась им, и не стремилась, как другие знакомые Двинятину женщины, выдать за достоинство. Она говорила о нем просто, как о том, что дано от природы, но не есть ни плохо, ни хорошо. Так умный собеседник с каким-то физическим изъяном сразу бы сказал, к примеру: «Вот, дескать, у меня на руке вместо пяти шесть пальцев. Вам это не мешает? Вот и хорошо», — и стал бы говорить о чем-то другом. Вера о технике рассказала спокойно, с изрядным чувством самоиронии.