Царствие благодати - Йорген Брекке Страница 49

— Ты где? — спросила она.

— Здесь, — отозвался абонент, кладя на стол перед ней свой мобильный.

— Господи, я даже не слышала, как звонил твой телефон, — рассмеялась Фелиция.

— Вибрация, — пояснил Лаубах, — старый индейский трюк. Полезен, когда собираешься внезапно возникнуть у кого-нибудь за спиной.

— Внезапность тебе отлично удалась. Послушай, среди файлов с компьютера Бонда я ничего не нашла.

— Ну, понятно. А почему ты так уверена, будто эти фотографии вообще существуют?

— Не знаю. Просто у меня такое чувство. Если они есть, многое встает на место.

— То есть ты просто хочешь, чтобы они нашлись.

— Да, наверное. — Она тяжело вздохнула.

— Как правило, наилучший результат приносит работа с теми уликами, которые у нас есть, а не с теми, какие нам бы хотелось иметь.

Фелиция слабо улыбнулась.

Остаток той недели и всю следующую они потратили на безрезультатные допросы и бесконечное копание в имуществе Бонда и его бумагах. Никаких новых фотографий обнаружить не удалось. Встречи Рейнольдса и Паттерсона с родственниками ничего нового не принесли. Разве что Паттерсон засвидетельствовал: рыжеволосая дама с фотографии членом семьи не является. «У них в роду сплошь темноволосые доходяги», — отрапортовал он. По мнению Фелиции Стоун, это сообщение делало фотографию толстой рыжей женщины еще более интересной. Поскольку Бонд собственного фотоаппарата не имел даже в мобильном телефоне и не получал снимок по электронной почте, чтобы сохранить на компьютере, как это было с другими снимками, в команде разгорелась дискуссия о том, как фотография могла у него очутиться. Паттерсон считал, что наличие снимка указывает на существование у Бонда еще одного электронного адреса, о котором они не знают, и Бонд загрузил картинку оттуда, но в действительности нельзя было исключать и массу других способов, какими файл мог попасть на компьютер. Поэтому вопрос повис в воздухе.

Кроме того, Паттерсон надежно установил, что Эфраим Бонд не был семейной птицей. Его дети ничего плохого о нем напрямую не говорили, напротив: похоже, они на свой лад любили отца, — но после тщетных попыток поддерживать слабеющие родственные узы вроде как махнули на него рукой. Он никогда сам не звонил и других попыток сблизиться не делал. С течением лет он все больше и больше отдалялся.

Рейнольдс лишь смог добавить, что у всех родственников надежное алиби и ни у кого на первый взгляд нет мотива таким дьявольским способом убивать собственного отца.

Короче говоря, расследование зашло в тупик. Даже то, что казалось многообещающим началом — обнаружение фрагмента выделанной человеческой кожи, — никуда их не привело.

Несколько дней спустя Фелиция Стоун самостоятельно решила поинтересоваться в Интернете реставратором Невинсом. Не то чтобы раньше в Сети они не смотрели. Его проверили со всех сторон, а значит, основательно покопались и в Интернете, и в различных базах данных, но Фелиция знала по опыту: чем больше разных запросов введешь в поисковик, тем больше шансов найти неожиданные связи.

Оказалось, у квотербека университетской футбольной [26]команды по имени Джон Стюарт Невинс был удачный сезон на севере. В результатах поиска он попадался чаще, чем консультант-реставратор. Но даже этот «шум» не заставил Фелицию ввести в поле поисковых запросов его полное среднее имя — Шон. Ведь тогда ей попалось бы на глаза куда больше упоминаний Невинса-младшего, чем ей хотелось бы. Поэтому она продолжала листать длинный список результатов, в котором находилось все больше и больше ссылок на нужного Невинса. Значительная часть их вела на сайты библиотеки и университета. Присутствовали также ссылки на местные газеты, по большей части давнишние, — в них Невинс комментировал творчество того или иного писателя-юбиляра и иногда демонстрировал экземпляры первоизданий из университетского собрания. Фигурировал Невинс и как автор ряда научных публикаций, и как участник разных семинаров по всей стране. Ничего из этого, похоже, к ее расследованию не относилось.

Так она и сидела, в задумчивости покусывая карандаш и пустым взглядом рассматривая очередную найденную фотографию Невинса. Он стоял — руки в неизменных тонких белых перчатках — и держал перед собой старую книгу. Фотография была напечатана в газете «Ричмонд таймс-диспэтч». Заголовок статьи, к которой относилась картинка, гласил: «Местный коллекционер приобретает ценное собрание».

Речь в статье шла о покупке Невинсом нескольких ценных книг из наследства старой вдовы, которая была родом из почтенной семьи ричмондских табачных магнатов. То, что Невинс собирает книги как частное лицо, новостью для Фелиции не являлось. Но ее внимание привлекло название тома, который Невинс держал в руках: «Пер Гюнт. Генрик Ибсен». Позолоченные буквы на красном фоне. «Что-то знакомое, — подумала Фелиция. — Генрик Ибсен… Не швед ли? Во всяком случае, он точно из Скандинавии. Невинс же в скандинавских книжных коллекциях не разбирается, по его словам». Но здесь он стоит с книгой Генрика Ибсена. Конечно, она допускала, это может быть простое совпадение. Книга на фотографии не была частью зарубежного собрания. Она куплена здесь, в Виргинии. Но почему Невинс выбрал именно ее, чтобы позировать фотографу, если скандинавские книги вовсе его не интересуют?

У нее родилась идея. В верхнем правом углу поисковой страницы «Гугл» она зашла в настройки поиска. Нашла список вариантов в рубрике «Язык поиска». Отметила галочкой шведский, норвежский и датский. В этот раз она запрашивала по полному имени — Джон Шон Невинс. Только одно совпадение. Это оказалась статья на сайте adressa.no. Скорее всего какая-нибудь газета.

Похоже, у него есть какой-то замысел, у этого Невинса. Он старался особенно не светиться в Скандинавии. «И все-таки я тебя нашла», — с торжеством подумала Фелиция. Ее взгляд упал на картинку, сопровождавшую коротенькую заметку. В комнате, которая выглядела так, будто ее обставляли в прошлом веке, с книгами у каждой стены — совершенно во вкусе Невинса, — стояла группа улыбающихся людей. В середине находился Невинс. Его имя упоминалось один-единственный раз, в подписи к фотографии. Ясно, реставратор Невинс здесь не главная фигура. Но что он вообще делает на этом снимке?

Она не могла сама определить, на каком языке написана статья, но домен указывал на Норвегию. А может, фотография сделана вовсе не в Скандинавии? Может, это норвежское сообщение о чем-нибудь произошедшем в Соединенных Штатах? Откуда ей знать? Она продолжала вглядываться в текст подписи. Остальные имена, кроме Невинса, похоже, были иностранными, но все ли они скандинавские, сказать она не могла. Наконец она взглянула на самые первые слова, с которых начиналась подпись: «I Knudtzonsalen». Она открыла ящик стола и достала листок, который ей дал Невинс. Перечитала имя — Broder Lysholm Knudtzon. Knudtzon и Knudtzonsalen. Ей стало ясно: она должна получить перевод этой заметки, и как можно скорее.