Две могилы - Линкольн Чайлд Страница 49

Он остановился, чтобы проверить, какое впечатление произвели на жену его слова. Но она продолжала смотреть на собственные руки, сложенные на коленях.

— Но сейчас я просмотрел анализы митохондриальной ДНК. И они показали еще одно совпадение. Убийца приходится родственником не только мне, но и тебе тоже.

Хелен вскинула голову. Но либо не могла, либо не хотела ничего отвечать.

— Помнишь, как ты уехала в Бразилию? Это было за год до того, как мы поженились. Ты долго отсутствовала — почти пять месяцев. Тогда ты объяснила мне, что была в миссии «Врачей на крыльях». Но ведь ты сказала неправду, так ведь? А правда заключается в том, что ты уехала в Бразилию, чтобы тайно родить там ребенка. Нашего ребенка.

Слова повисли в воздухе. В ответ на пристальный взгляд Пендергаста Хелен встревоженно посмотрела на него.

— Кажется, я даже понял, когда был зачат ребенок. В ту ночь, когда мы вместе встречали восход луны через две недели после нашего знакомства. Я ведь не ошибаюсь, да? А теперь… теперь ты поставила меня перед фактом, что у меня есть сын, о котором я ничего не знаю, которого никогда не видел… и который стал серийным убийцей.

Хелен снова опустила глаза.

— Кроме того, я видел документы, в которых сказано, что ты и твой брат Джадсон принимали участие в евгенических [57]экспериментах, корни которых уходят во времена нацистского режима. Бразилия, Джон Джеймс Одюбон [58], Менгеле [59], Вольфганг Фауст, «Лонжитьюд фармасьютиклз», «Ковенант», «Der Bund» — это все звенья одной длинной уродливой цепи, которые только сейчас начинают сходиться. Кое-что мне объяснил Джадсон незадолго до своей гибели. Он сказал: «Я стал тем, кем был предназначен стать с рождения. Для этого я и был рожден, и это от меня не зависит. Если бы ты только знал, через какие ужасы пришлось пройти нам с Хелен, ты бы понял».

Он остановился, проглотил ком в горле.

— Но в том-то и дело, что я не понимаю. Почему ты все скрывала от меня? Твою беременность, нашего ребенка, прошлое твоей семьи, все те ужасы, о которых говорил Джадсон… Почему ты не разрешила мне помочь тебе? Почему все эти годы держала нашего ребенка вдали от меня и тем самым, возможно, позволила ему стать… тем, кем он стал? Ты, конечно же, знала о мрачной наследственности моей семьи, возвращающейся через поколение. Но правда состоит в том, что ты ни разу не упомянула о нем до самого последнего момента, до этих слов: «Он скоро приедет».

Хелен прятала от него глаза и лишь сжимала и разжимала пальцы неподвижно лежащих на коленях рук.

— Мне хотелось бы думать, что ты невиновна — или, по крайней мере, напрямую невиновна — в смерти своей сестры. Еще мне хотелось бы верить, что Эмма Гролье, как ее все называли, была уже мертва, что ее милосердно подвергли эвтаназии, когда ты узнала об этом ужасном плане. Я, конечно, надеюсь, что это было случайное совпадение. И конечно, тебе тоже было проще в это поверить. Но почему она должна была погибнуть вместо тебя? Я долго об этом думал и теперь, кажется, понимаю, что произошло. Узнав о трагедии семьи и о том, каким жестоким экспериментам она подвергалась, ты, должно быть, пригрозила Чарльзу Слейду и «Лонжитьюд» — а заодно и «Der Bund» — рассказать правду о препарате Одюбона. И они, в свою очередь, решили убить тебя, чтобы сохранить все в тайне. Правильно?

Руки Хелен задрожали.

— Твой брат Джадсон получил задание, которое не мог выполнить. Несомненно, именно поэтому он и решил порвать с «Ковенантом». И придумал хитрый план, как сохранить тебе жизнь. У твоей сестры-близняшки была неизлечимая болезнь — я только сегодня нашел в открытом доступе выписку из ее истории болезни. Тогда он организовал тот несчастный случай во время охоты на льва с красной гривой и предъявил заказчикам труп сестры вместо твоего. Джадсон рассказал им о холостых патронах в твоем ружье, о том, как ты увлеклась охотой и ушла далеко от остальных. «Der Bund» поверил его объяснениям. Он нашел дрессированного льва, который набросился на тебя и утащил, не причинив большого вреда, а потом по команде растерзал тело твоей сестры. Джадсон, вероятно, до последней возможности держал всю подготовку в тайне от тебя. Именно поэтому ты выглядела такой расстроенной в тот последний вечер в Африке: он был где-то рядом с лагерем вместе с дрессировщиком льва и трупом недавно умершей Эммы. Он встретился с тобой и объяснил свой план. Только все пошло не совсем так, как он задумал: лев вышел из повиновения и откусил тебе руку. К счастью, потом он набросился на труп твоей Эммы и достаточно его изуродовал, чтобы Джадсон смог подложить на место трагедии и твою руку с кольцом — еще одно подтверждение того, что ты погибла. Надо отдать ему должное: он умудрился сохранить голову в такой отчаянной ситуации.

Пендергаст сокрушенно покачал головой.

— Дьявольски сложный план, но такой и был необходим, чтобы не вызвать у меня подозрений. Если бы все не выглядело настолько естественно, я бы не успокоился, пока не докопался до правды, — точно так же, как не могу успокоиться теперь.

Ужасное, невыносимое молчание вместо ответа.

— И все-таки почему ты просто не подошла ко мне той ночью в охотничьем лагере? Почему не позволила помочь тебе? Почему, ну почему не доверилась мне?

Он перевел дух.

— И еще одно, чего я никак не могу понять. Ты любила меня, Хелен? Ты когда-нибудь любила меня? Я всегда чувствовал, что да, любила. Но теперь, узнав обо всем этом, я уже не уверен. Мне хотелось бы думать, что в первый раз ты встретилась со мной лишь для того, чтобы раздобыть дневники Одюбона, но неожиданно влюбилась в меня. Мне хотелось бы, чтобы моя догадка о твоей беременности оказалась ошибочной. Но ведь это не так? И наша свадьба тоже была частью плана? А я был просто пешкой в сложной игре, смысл которой мне до сих пор не вполне понятен? Хелен, прошу тебя, ответь мне! Это… это так мучительно — не знать правды.

Хелен сидела неподвижно. Лишь одинокая слезинка скатилась по ее щеке. В каком-то смысле это и был ответ.

Пендергаст долго смотрел на нее, дожидаясь еще какого-нибудь знака. Наконец вздохнул и закрыл глаза. А когда открыл снова, в комнате, кроме него, никого больше не было.

И тут где-то рядом с квартирой раздался приглушенный крик.

Пендергаст вскочил, выбежал из комнаты и бросился по коридору к прихожей. Приблизившись, он услышал громкие взволнованные голоса и различил среди них нечленораздельные, но протестующие выкрики мисс Ишимуры, а также чьи-то стоны или всхлипывания.