Вирус убийства - Барри Мейтланд Страница 49

— Дэвид! — яростный вопль Марты перекрыл разговоры за соседними столиками. — Именно такого рода спекуляции и приводят к несчастьям на корабле! — выпалила она, но потом, заметив, что другие пациенты озадаченно на нес посматривают, замолчала.

— Ко, Марта, — сказал Брок спокойным, рассудительным тоном, — как иначе можно это объяснить? Подобные эксперименты над собой обычные люди не практикуют.

Ей стоило больших усилий овладеть собой и заговорить относительно ровным голосом, в котором, впрочем, продолжало прорываться негодование.

— Всему виной наркотики, — прошипела она. — Бедный парень связался с плохой компанией — за пределами клиники, разумеется, — и стал принимать наркотики. Он не ведал, что творил.

— О! — Брок заметил, как Сидни скептически покривил рот. — Однако в некоторых газетах утверждали, что он гей, не так ли? — Марта сноса стала раздувать ноздри, и он поторопился добавить: — Я лично ничего против этого не имею. Но насколько я понимаю, — он расплылся в улыбке, как именинник, — вам не хочется верить, что этот парень подрабатывал, сбывая пациентам наркотики и оказывая им особого рода сексуальные услуги, не так ли?

Марта положила вилку с такой силой, что едва не расколотила свою тарелку. Потом поднялась на ноги.

— Как вы смеете, — она прилагала немалые усилия, чтобы не перейти на крик, — высказывать столь отвратительные предположения, касающиеся сотрудника Стенхоупа, с которым вы никогда не встречались!

Она вздернула вверх подбородок, повернулась и зашагала к двери. Сидни наполовину поднялся со стула, словно намеревался за ней последовать, но передумал и снова спустился на сиденье.

— А вы, похоже, охотник поиграть в рискованные игры, — сказал он спустя некоторое время.

— О Господи! Неужели все так плохо? — осведомился Брок.

— Я заметил, что Марта — человек чрезвычайно лояльный. Особенно к памяти мертвых. Ну и по отношению к клинике, разумеется.

— Вероятно, я зашел слишком далеко. Я попрошу у нее прощения.

— Я бы на вашем месте прежде дал ей успокоиться. Мой вам совет.

Брок кивнул:

— Благодарю вас.

— Мне лично он никогда не нравился. Терпеть не мог, когда он ко мне прикасался — в силу некоторых причин. Поэтому меня бы нисколько не удивило, если бы выяснилось, что он и в самом деле таков, как о нем говорят.

— Как вы думаете, могло у него быть что-либо общее с козлищами среди пациентов, о которых вчера упоминала Марта?

Водянистые глаза Сидни, которые во всех обстоятельствах сохраняли слегка отстраненное выражение, неожиданно обрели фокус, а в его чертах обозначилось беспокойство. Он огляделся и снова стал подниматься на ноги.

— Не имею представления, — пробормотал он. — Вы не против, если мы оставим эту тему, старина?

Брок с улыбкой наблюдал за тем, как он скованной, несколько неуверенной походкой направлялся к выходу. Когда он вышел, Брок осмотрелся и заметил, что Грейс Кэррингтон тоже покинула столовую.

Согласно расписанию, после ленча в клинике полагался час отдыха, и Брок, у которого не имелось ни открыток с видами для отсылки родственникам, ни книг для чтения, задался вопросом, как с пользой провести это время. День международной конференции в Риме, на которой он должен был делать доклад, неумолимо приближался, но Броку в его нынешнем состоянии думать о докладе было трудно да, признаться, и не хотелось. Зато он был бы не против посетить храм Аполлона, но не слишком хорошо представлял себе, как пройти к нему через заснеженный парк, особенно в такой, как у него, одежде. Он спустился в холл и спросил у служащей приемного отделения, может ли он повидать бизнес-менеджера клиники Бена Бромли. Служащая сказала, что Бека Бромли сегодня не будет. Брок договорился о встрече с Бромли на следующий день и отправился в библиотеку.

Она занимала сравнительно небольшое помещение рядом со столовой, тоже выходившее окнами на сады в северной части поместья. Комната была заставлена застекленными книжными шкафами, а в ее центре располагался большой, обитый кожей библиотечный стол. В шкафах стояли в основном потрепанные книжки в бумажных обложках, переданные в дар лечебнице благодарными пациентами, но в одном из шкафов, на котором висела табличка «Для внутреннего пользования. Из помещения не выносить», хранились толстые тома в твердых переплетах. На корешке одного из них Брок прочитал заинтриговавшее его название: «История Стенхоупа». Он вынул книгу из шкафа и присел с ней к столу.

Хотя издание было сравнительно новое — в рукописном посвящении стоял июль 1978 года, — книга все-таки относилась к тем временам, когда о ксероксах и персональных компьютерах мало кто слышал и люди, как правило, пользовались печатными машинками и копировальной бумагой. Поэтому определенный налет милой сердцу старины этот том все-таки сохранял. К тому же издание, судя по всему, было уникальное: оно представляло собой пачку переплетенных в черную кожу пожелтевших машинописных страниц непривычно большого формата, содержавших записи по истории особняка Стенхоуп-Хаус, а также по недавней истории Стенхоупской натуропатической клиники, составленные некоей Фелисити Филд. Книга была сделана с любовью, о чем свидетельствовали хотя бы названия глав вроде: «Рождение сада лечебных трав» или «Инвалид вновь обретает здоровье», исполненные скрытого энтузиазма. Книга иллюстрировалась черно-белыми фотографиями. На первой был запечатлен южный фасад большого дома с фигурой стоявшего на вершине лестницы среди колонн портика Стефана Бимиш-Невилла. Он, обозревая окрестности, высоко задирал подбородок наподобие того, как это делал Муссолини. За фотографией следовало посвящение директора, в котором выражалась благодарность мисс Филд за «беспрецедентные усилия по созданию уникального описания классического английского поместья, являющегося воплощением британских общественных и культурных традиций и находящегося ныне в преддверии новой блестящей будущности».

Мисс Филд начала свое описание с истории Стенхоуп-Хауса, родового владения сэра Уильяма Стенхоупа (1698–1752), члена кружка лорда Бурлингтона. Подобно Бурлингтону, сэр Стенхоуп посетил построенные Палладио дома в Италии и решил воссоздать его архитектурный стиль в Англии путем постройки дома по оригинальному проекту в своем поместье в Вилде. В то время как Бурлингтон выбрал в качестве модели для своего дома в Чизвике виллу Ротонда, Стенхоуп взял за основу виллу Фоскари, известную также под названием «Малконтента». Об этом Филд писала следующее:

«Кое-кто считает, что название Малконтента бытовало в тех краях задолго до того, как Никколо и Луиджи Фоскари построили там свой дом. Однако существует и куда более романтическая версия происхождения этого названия, связанная с прозвищем непокорной дочери семейства, которую туда сослали, дабы удалить от соблазнов венецианского общества, и чей призрак, как говорят, до сих пор является в этом доме. Лорд Стенхоуп, несомненно, был поклонником последней версии. Вне зависимости от того, какой точки зрения придерживаетесь вы, это название, как нам кажется, отлично передает характер местности в районе Венето, где находится эта вилла и где так часто льют дожди и бывают туманы. Очень может быть, что именно это обстоятельство побудило лорда Стенхоупа дать подобное название своему дому, который он решил возвести среди лугов у реки Струд».