Наследница тамплиеров - Далия Трускиновская Страница 5

И прозвучало слово «развод».

Разводиться, когда ребенку всего годик, нехорошо, и супруг просто ушел из дома без всяких формальностей. Взял и ушел. К той, к любимой.

Анюта не хотела отпускать, кричала, плакала, и они разругались вдребезги. Так что трудно было предположить, когда муж немного остынет и хотя бы с кем-то из знакомых передаст немного денег на воспитание ребенка.

— Я никогда в жизни так не кричала, это была не я, — жаловалась Анюта. — Я дура, мне и папа всегда говорил, что я дура… А что я должна была сделать?..

И она очень жалостно хлюпнула носом.

Софья Андреевна не умела утешать. Она знала только один способ успокоить плачущую женщину.

— Ну, не реви, — сказала она. — Если я дам тебе сорок тысяч — тебе этого на первое время хватит?

— Хва-тит… А отдавать?!

На кухне всегда были два-три рулона бумажных полотенец. Софья Андреевна оторвала длинную полосу и протянула крестнице.

— Вытри личико. Отдашь, когда сможешь.

— А когда смогу?.. Работы нет, мужа нет, ничего нет!

И крестница опять захлюпала носом.

— Ты хорошо влипла. Но он оставил тебе квартиру, потом начнет платить алименты. Квартира двухкомнатная, одну комнату будешь сдавать. Ничего, выкрутишься.

— Про… простите меня…

— За что прощать-то? Покойная Люся меня просила — не бросай Анютку. Так что — вот, не бросаю. Но должна я тебе сказать, милая крестница, что папа прав и была ты дурой. Обязательно было за него замуж идти? Обязательно было ему сына рожать? Ты же неглупая девка! А тут на тебя помутнение, что ли, нашло?

— Помутнение, тетя Соня… Я думала…

— Что думала?

— Что он меня любит…

Анюта разрыдалась.

— Вытирай рожу! — прикрикнула Софья Андреевна. — И высморкайся как следует! Погоди-ка…

В шкафчике, так высоко и глубоко, что без табуретки не достать, стояла бутылка коньяка. Расставшись с мужем, Софья Андреевна так впряглась в работу, чтобы прогнать из головы посторонние мысли, что домой приползала чуть живая и нуждалась в лекарстве от переутомления. Сперва это были пятьдесят граммов, потом сто, потом она испугалась грозящего алкоголизма: сто граммов каждый вечер, без которых не спится и настроение не поправляется, — это уже опасно. Выливать коньяк в раковину она не стала, просто спрятала — мало ли что? Был у нее рецепт хвороста, доставшийся от бабки, и туда для аппетитного хруста как раз следовало добавлять коньяк. Софья Андреевна очень надеялась, что вскоре за этим вот столом вместо Анюты будет сидеть мужчина, ради которого не жалко потратить два часа на хворост.

Она с трудом добыла бутылку и, чтобы не мыть лишнюю посуду, плеснула коньяка в Анютину кружку, где еще оставалось немного кофе.

Средство подействовало. Еще минут пять Анюта хныкала, жалела сыночка Феденьку, который не нужен своему папочке, потом захныкал и Феденька в коляске. Поменяв памперс и дав ребенку в ручку кусок баранки, пригодный, чтобы мусолить, Анюта сказала:

— Тетя Соня, мне нужно устроиться на хорошую работу!

— Правильно. А что ты умеешь?

— Я бухгалтерский техникум окончила.

Своим дипломом Анюта очень гордилась. Он словно бы поднимал ее над одноклассницами, которые после школы сразу пошли продавщицами кто на рынок, кто в торговый центр, в крошечный магазинчик с китайским барахлом.

— Все-таки окончила? А сколько работала по специальности? Два месяца? И потом — в декрет? Нет, бухгалтеров теперь развелось — по пять штук на душу населения. В маникюрши-педикюрши ты сама не пойдешь… Так… Хорошая работа для девочки, которая ничего не умеет…

Это была отличная задачка для деловой женщины. Софья Андреевна даже стала барабанить пальцами по столу и вдруг с ужасом уставилась на свою руку.

— Боже мой, перстень!

— Какой перстень? Тот, с красным камнем? — спросила Анюта.

— Бабкин перстень! Проклятая диета! Почему-то первыми пальцы худеют! Я знаю, где он с руки скатился, — в туалете, когда я руки мыла!

— Так, может, он там и лежит?

— Это туалет в торговом центре! Он там недолго пролежит! Вот дура, вот дура…

— Погодите, тетя Соня, погодите! — воскликнула Анюта. — Не может быть, чтобы вы смотрели на мокрые руки и не заметили, что перстень пропал. Он же должен был стукнуть! Тетя Соня, он где-то в другом месте, погодите…

Анюта стала тереть ладошку о ладошку. Софья Андреевна вспомнила — это был давний, еще совсем сопливых времен, необъяснимый жест крестницы.

— Точно, ты в детстве умела пропажи отыскивать! Думай, думай…

— Тут не думать надо, тут как-то иначе…

Софья Андреевна с некоторой тревогой следила за руками Анюты. Руки вздрагивали, вступали в сложные отношения, правая словно что-то выливала из ладони, левая описала вокруг правой круг, и несколько секунд спустя обе стали двигаться одинаково — как будто пришлепывая незримую субстанцию, распространяющуюся вверх.

— Тетя Соня, где ваша сумка? — спросила Анюта.

— Сейчас!

Софья Андреевна принесла из прихожей сумку — дорогую и стильную, потому что в юности ее научили не экономить на сумках. Анюта открыла ее и вытряхнула на кухонный стол.

— Вот ваш перстень, тетя Соня, — сказала она. — Вы за чем-то в сумку лазили, и он зацепился.

— Вот это интуиция! — Софья Андреевна сразу надела перстень на средний палец. — Как это у тебя получилось? Вот это?

Софья Андреевна попробовала повторить Анютины жесты.

— Теть-Сонь, вы что делаете?

Софья Андреевна удивленно посмотрела на Анюту. Крестница не притворялась.

— Мистика… Ты что, действительно себя не контролируешь?

Анюта даже растерялась.

— А что, надо?

Софья Андреевна была настоящей деловой женщиной — не загромождала свою единственную голову лишней информацией. Голова была ей нужна для работы, а рассуждения о магических пассах для деловой женщины совершенно бесполезны. Поэтому она не стала расспрашивать Анюту, а задумалась. Способность искать пропажи — хороший товар…

— Слушай, Анютка, я придумала для тебя работу. Помнишь дядю Борю? Твоя мама еще чуть за него замуж не вышла?

Покойная Люся, было дело, собралась как-то бросить мужа, Анютиного папу, и даже знакомила дочку с женихом; правда, ничего не получилось.

— Помню. Серьезный дяденька, — неуверенно ответила Анюта.

Она тоже не держала в голове лишней информации; взрослый дяденька был для ребенка совершенно лишним. Когда он исчез с Анютиного горизонта, она ни разу о нем не вспомнила.

— Этот серьезный дяденька — банкир, торгует недвижимостью, что-то он еще с железной дорогой делает, кажется, был какой-то контракт о покупке локомотивов… — Софья Андреевна задумалась, вспоминая подробности, но вдруг поняла, что они сейчас не имеют значения. — Он такой человек — деньги к нему сами липнут. А начинал он двадцать пять лет назад с сети гадальных салонов. Почему — не спрашивай! Я сама в один бегала, пока не поумнела. Там он по старой дружбе велел меня обслуживать бесплатно. Ну так вот, тот салон еще жив, Борька… То есть Борис Семенович… В общем, он не просто этот салон сохранил, а у него там вроде штаб-квартиры… Ну, игрушка у него такая! Так вот, Анютка, я и думаю — надо ему позвонить. Может, там гадалка нужна.