Смерть в черном конвертике - Влада Ольховская Страница 5

Первые тридцать секунд она терпела, бросая на мамашу не в меру активного чада красноречивые взгляды. Но мамаша, видимо, была не склонна к расшифровке чужих взглядов. Она уткнулась в какой-то роман с полуголой девицей на обложке и окружающего ее мира вообще не замечала.

Окружающему миру, представленному Агнией, пришлось напомнить о себе:

– Женщина… Не побоюсь этого слова, мадам!

Водянистые глаза неопределенного цвета неохотно оторвались от строчек романа и уставились на Агнию:

– Че?

– Ребенка своего уймите, иначе джинсы мои вы стирать лично будете.

– Щас, разогналась! – хохотнула дама, поправив сначала свой бюстгальтер, а потом – позу ребенка. Мальчишка пакостливо ухмылялся, видимо, ситуация была для него не новой. – Отойди, если он тебе мешает! А за своими портками сама следи!

Отойти Агнии было некуда, и мамаша это прекрасно видела. Просто от этой ситуации она сама, как и ее чадо, получала немалое удовольствие: когда еще ей удастся покомандовать другими людьми? А другие люди, видимо, в большинстве случаев просто замолкали, потому что сделать они ничего не могли, а разговаривать с подобными личностями считали делом бесполезным.

Агния когда-то тоже была такой, и если на нее кто-то рявкал, она стыдливо опускала глаза и, заикаясь, спешила извиниться и уйти. Так продолжалось до тех пор, пока до нее не дошло: так нельзя, если ты жить нормально хочешь. Можно сколько угодно шедевров из бисера сотворить, а все равно кто-нибудь из «наблюдателей» подойдет и хрюкнет тебе прямо в ухо.

Примерно спустя год своей жизни в столице Агния пришла к выводу, что смущаться нужно далеко не перед всеми. Кому-то проще и практичнее дать в рыло.

– За портками-то я прослежу, – хищно прищурилась девушка. – Тут один выход из двух возможных: либо ты шпаненка угомонишь, либо я засовываю его обратно в тебя еще на пару месяцев, потому что он явно недоделанный!

Мамаша от удивления даже книгу уронила, а мальчишка, почуяв неладное, перестал ухмыляться. Агнии даже показалось, что он умудрился втянуть ноги туда, откуда они росли.

Конфликт мог перейти во что угодно, но тут приятный невозмутимый голос диктора объявил нужную Агнии станцию. Девушка бесцеремонно проложила себе дорогу к дверям. Вслед ей прозвучала парочка не самых приятных характеристик со стороны вредной мамаши, но это было не более чем жалкой попыткой отмыться – эдакий взмах пухлым кулачком после драки.

Настроение у Агнии снова решило подняться. Хамить, в целом, штука неприятная, а вот хамить хамам – это уже почти спорт.

До дома Кристины от метро было совсем недалеко. Модель жила в центре города, в квартире, подаренной ей одним из ее обожателей.

Обожателей у Кристины, только-только достигшей совершеннолетия, было несметное множество. При этом она отличалась от коллег по подиуму и иных представителей фауны, именуемой «шоу-бизнес», тем, что искренне любила всех, с кем была. Не притворялась, не использовала богатых мужчин в качестве свинки-копилки, а именно любила. Агния сама в это не верила, пока не увидела собственными глазами, как нежно Кристина воркочет с очередным «папиком» – мужичком лет пятидесяти, похожим на беременного енота.

«Папики» Кристинину искренность чувствовали, поэтому продолжали помогать ей даже после расставания. Искренность, как заметила Агния, в последнее время вообще стала модным дефицитом, который редко удавалось получить даже за очень большие деньги.

Особенно – за очень большие деньги.

«Можно попытаться вызвонить Дашку, – Агния решила развлечься планированием остатка дня. – Сто лет уже не виделись! А она еще сама твердила: не теряйся, не теряйся… Получается, что я – единственный организатор этого «не теряйся»! Ничего, месть моя будет коварна и страшна. Вот затащу эту вегетарианку в мясной ресторан…»

Мысль эта оборвалась, когда Агния свернула в нужный ей двор. Уже из арки она увидела, что напротив подъезда Кристины сгрудились машины – милицейские, «Скорая помощь», а с ними – и немаленькая толпа людей.

Сердце у девушки тревожно екнуло.

«Да нет, глупости, – попыталась успокоить себя Агния. – В этом подъезде, наверное, человек сто живет! Может, какой-то бабуле плохо стало, вот ей и вызвали «Скорую»!»

Ага, а милиция тогда зачем, а толпа почему собралась? Нет, тут явно что-то не так. Плохое предчувствие не оставляло Агнию.

Естественно, Агния не стала ломиться сквозь толпу. Она подошла поближе, выбрала среди зрителей женщину с наиболее доброжелательным выражением лица и обратилась к ней:

– Извините, вы не знаете, что случилось?

Многие жители столицы в ответ на любой вопрос незнакомца нацепляют на лицо дежурную гримасу презрения. Но женщина оказалась не из этой категории граждан и ответила вполне спокойно:

– Модель тут жила известная, Кристина Орлик. Она этой ночью умерла.

Агния почувствовала, как внутри у нее все леденеет.

– Как… умерла? – с трудом произнесла девушка.

– Самоубийство вроде, кто-то из врачей так сказал. Ночью умерла, утром за ней шофер заехал – и нашел ее. Жалко девчушку, я ее неплохо знала…

Агния уже не слушала. В ушах гудело, зрение вроде бы и работало, но девушка не до конца понимала, что она перед собою видит. Она чувствовала, что куда-то идет, но куда – не знала, не задумывалась об этом. Лишь бы подальше отсюда!

По идее, ей как фотографу полагалось выхватить из рюкзака камеру и начать срочно делать эксклюзивные снимки. Однако от одной мысли об этом Агнии становилось тошно: фотографировать мертвого человека! Это… это как могилу осквернять.

Самоубийство… Кристина убила себя! Красивая, жизнерадостная, успешная… почему? Да не было у нее причин! Вчера вечером у нее было все в порядке, они же разговаривали! Кристина даже от своих страхов избавилась!

А может, как раз в этих страхах все дело? Кристина боялась, что нечто может ее убить, – и вот она мертва. Неужто и правда – проклятие?..

Да быть не может! Сказали ведь: самоубийство. Вероятно, и причина имелась достойная, о которой Агния знать просто не могла – они ведь не были близкими подругами.

Но постепенно ее теории развеялись в воздухе, осталась лишь одна мысль, возвращавшаяся к Агнии снова и снова: «Кристи не могла этого сделать – у нее же сегодня важный показ!»

В себя Агния пришла на лавочке, оказавшись в каком-то дворе. Она сидела, прислонившись спиной к старому каштану, и прижимала к груди рюкзак, в котором по-прежнему лежала забытая Кристиной сумочка. Кому следует ее отдать? Наверное, никому: Агния знала, что отец Кристины умер, а мать живет в Америке.

Девушка провела рукой по лицу и обнаружила, что плачет. Это было странно – она не помнила, в какой момент у нее полились слезы.

Она наконец взяла себя в руки. Для Агнии это было непривычно – так бурно отреагировать на ситуацию, но сегодняшний случай – особый. Она ведь к живой Кристине шла!